Начиналась опасная расслабуха и я как мог у себя старался занять бойцов и пока держал их в узде. Но солдаты, видя кругом бардак, тоже постепенно начинали хаметь. Чтобы как-то усилить своё влияние на них я устроил «карусель». Каждые три дня менял взвода на позициях. Так чтобы один из взводов постоянно жил со мной в землянке и был всегда под моими глазами, и моим контролем. Через несколько дней, как мы закрепились на перекрёстке, решил повторить попытку организовать баню для солдат своими силами. Заставил старшину вытащить на берег арыка две ёмкости по двести пятьдесят литров нагреть в них воду и в палатке помыть солдат, а потом самим помыться.
Я прогуливался не спеша по насыпи, наблюдая за своими солдатами, которые занимались повседневными делами. Несколько водителей собрались около двух УРАЛов и вместе с Карпуком бурно обсуждали, как поменять бочата на двигателе. Первый взвод, который в тот момент проживал со мной, занимался обслуживанием своей техники, а остальные взвода на своих позициях заканчивали инженерное оборудование окопов для пусковых установок. То что все были заняты делами радовало меня, но группа солдат и сержантов восьмой роты, которая бесцельно слонялись недалеко от моего расположения раздражала и злила.
- Куда, Толик, смотрит? Не может, что ли озадачить своих солдат? Что они там маются от безделья? – Возмущение и раздражение распирало меня и когда солдаты после небольшого колебания свернули в мою сторону, чтобы через командный пункт батареи пройти в третий батальон, я ещё больше разозлился и решил их поучить.
- Товарищ сержант, - подозвал к себе высокого бойца, который щеголял в богатой норковой шапке и явно ею гордился, - подойдите ко мне.
Сержант подошёл ко мне с пренебрежением, чувствуя на себе поддерживающие взгляды своих товарищей и любопытные моих солдат. Остановился, независимо отставив ногу в сторону: типа – Ну.., что ты мне майор скажешь? Я, едва сдерживая бешенство, протянул руку и жёстко потребовал: - Шапку мне, сержант, сюда.
- Эту шапку мне наш прапорщик подарил, - попробовал с апломбом заявить боец, но шапку всё-таки послушно снял и протянул. Дальше всё пошло автоматически: я выхватил из подсумка гранату РГ-42, сунул в шапку, выдернул кольцо и отпустил спусковой рычаг. Щёлкнул гранатный запал и испуг плеснулся в глазах у сержанта, видя что я медлю с броском гранаты.
- Двадцать два, двадцать два, - отсчитал про себя две секунды и резким движением метнул
гранату в сторону арыка. Расчёт оказался верным: шапка с гранатой внутри, описав красивый полукруг, взорвалась в воздухе, эффектно раскидав в разные стороны остатки меха и ваты.
- Сержант. Да эту шапку твой прапор из мирного дома украл. Смародёрничал, а ты тут, герой, в ней красуешься. Пошёл вон отсюда, чтобы я тебя не видел, но только сейчас идёшь обратно в свою роту. Тебе ясно?
- Майор, ты тут особо не дёргайся, а то мы тебе …, - что он хотел пообещать я так и не узнал. Даже не раздумывая, резко развернулся и заехал ему в челюсть, а затем пинками погнал его в сторону моста и восьмой роты. Остальные его товарищи не стали дожидаться аналогичной участи, под свист и улюлюканье моих солдат, припустили в ту же сторону.
Вернувшись на своё место, с удовлетворением осмотрел ошмётья от шапки на берегу арыка и снова стал прогуливаться по насыпи.
- Товарищ майор, - ко мне подошёл сержант Торбан, - я всё удивляюсь тому, как вы легко обращаетесь с гранатами, а я вот до ужаса боюсь их.
Надо сказать, что Торбан по характеру был сугубо гражданским человеком, отчего у него были всегда нелады с оружием. Плохо стрелял, гранаты метал, даже не прицелившись, лишь бы бросить, а куда она упала: не важно. Чувствовал себя в боевой обстановке неуверенно, поэтому я всегда и дежурил с ним, чтобы рядом со мной он набирался уверенности.
- Торбан, да ведь это же так легко, - я обнял сержанта за плечи и достал из подсумка ещё одну гранату, - если правильно с ней обращаться, то ничего страшного не произойдёт. Вот смотри. Разгибаю усики, пальцами руки прижимаем этот рычаг к корпусу гранаты. Дёргай теперь кольцо.
Торбан дёрнулся, пытаясь вырваться от меня, но я его держал крепко и с металлом в голосе произнёс: - Дёргай, товарищ сержант, за кольцо – это приказ. – Сержант просунул дрожащий палец в кольцо и дёрнул. Глаза его расширились от ужаса, когда он увидел в своей руке кольцо.
- Торбан, спокойно, не бойся. Пока этот рычаг прижат к корпусу - взрыва не будет. Смотри, гранату можно засунуть к тебе за пазуху, а можно сунуть и под яйца – видишь всё же на месте…, не оторвало. – Я сунул руку с гранатой за пазуху к сержанту, а потом под яйца. Бледный сержант, помертвевший от страха, побелевшими глазами наблюдал за моими манипуляциями. Попытался опять вырваться, но не получилось. Он уже ничего не соображал. Пока я всё это демонстрировал Торбану, мы не спеша подошли вплотную к ёмкостям с водой, у которых на корточках сидел старшина и, подкидывая под них дрова, с любопытством наблюдал за нами.
- Торбан, смотри. Я сейчас отпущу рычаг и сработает гранатный запал, после этого у нас будет четыре секунды, чтобы убежать или залечь. Да за эти 4 секунды старшина успеет спрятаться и мы с тобой далеко отойдём.
Я разжал пальцы над горловиной бака, щёлкнул запал и граната булькнула, уходя в воду. Старшина, какую-то секунду медлил, не веря тому, что граната упала к нему в ёмкость и сейчас взорвётся. Потом резко выпрямившись, неожиданно совершил кувырок через голову прямо в арык. Я же быстро развернул Торбана и, вжимая голову в плечи, успел с ним отойти на четыре шага от бака, когда раздался гулкий взрыв. Мы с Торбаном одновременно обернулись: бак от взрыва гранаты разворотило по сварочному шву, вся вода вылилась и теперь парила на земле, а из арыка весь мокрый и возмущённый, вылезал бледный старшина.
- Пономарёв, один – один. Ты меня чуть с автомата не застрелил, а я тебя чуть гранатой не взорвал. Так что, на сегодня баня отменяется, - я засмеялся. Засмеялся и старшина, разглядывая, как с него стекают ручейки воды. – Торбан, иди и ты отдохни немного. Можешь в туалет зайти.
Новый взрыв хохота потряс командный пункт батареи.
После обеда ко мне подошёл Кирьянов, который вернулся от замполитов: - Борис Геннадьевич, я тут после своих зашёл на склад РАВ, так там можно взять в батарею радиолокационную станцию разведки – СБР. Она, правда, без аккумуляторов, но узнал, что её можно подсоединить к аккумулятору от УРАЛа. Давайте возьмём её себе?
Мне уже начинала не нравиться манера Алексея Ивановича всё тащить в батарею. Два дня
назад притащил десять огнемётов «Шмель», несколько штук раздал во взвода, а остальные валяются по всему расположению батареи. Вчера был небольшой, но сильный дождь. И они, «Шмели», оказались в луже. Теперь у меня сильное сомнение, насчёт их исправности и готовности к применению.
- Кирьянов, ты побалуешься пару ночей и бросишь эту станцию, будет она валяться, как огнемёты пока кто-нибудь не раздавит её машиной или не раскурочит.
Но мой заместитель горячо заверил, что ничего подобного не произойдёт. Пришлось сдаться и разрешить ему получить станцию. Вечером развернули и попробовали прослушивать, но ничего от этой затеи не получилось. Мы слышали всю нашу пехоту, но только не боевиков. Надо ведь станцию выставлять в передовом окопе, тогда она эффективна, а впереди нас стоял третий батальон, который и создавал весь этот шумовой фон. На этом у Кирьянова «энтуазизм» и закончился, теперь станция сиротливо торчала, брошенной на берегу арыка. А вскоре я получил ночной бинокль и сразу же оценил его достоинства. Ночью в него отлично было видно на пару километров во все стороны. А при освещении местности луной и ещё дальше. Чувствительность ночного прибора была очень велика. Ночью посмотрел на звёздное небо и обалдел от того, как в бинокль увидел десятки тысяч звёзд, хотя учёные говорят, что мы не вооружённым глазом наблюдаем только три-четыре тысячи звёзд. А когда поглядел на позиции взводов в поле, то ещё больше удивился. Смотрю - Что за ерунда? Почти каждый солдат ходит с фонариком и нарушает светомаскировку. Опускаю бинокль – всё нормально, ничего не видно. Смотрю в бинокль – опять с фонариками ходят. Только посередине ночи разобрался, что в ночник наблюдал за солдатами, которые или курили, или передвигались с сигаретами по позициям. Вообще, классная вещь – ночник.
Одиннадцатого февраля я решил съездить в расположение первого батальона и помыться. Рассказывают, что там из земли бьют горячие сероводородные источники и можно воду наливать в ванну и мыться в ней. День был солнечный, солнце палило почти как летом. Я ехал на машине настроенный не только помыться, но ещё и отдохнуть у миномётчиков. Настроение было прекрасное. Сунулся в блиндаж командира первого батальона, но когда увидел всклокоченную голову Будулаева, оторвавшуюся от подушки, раздумал его тормошить. Тут же наткнулся на Сергея Щукина, который бесцельно слонялся по животноводческой ферме, где и расположился командный пункт первого батальона. Сергей с радостью согласился показать, где можно было набрать воду в ванну и составить мне компанию. Шустро метнулся к себе, прихватил бутылочку коньяка, пару банок тушёнки и через пятнадцать минут, во дворе разбитого снарядом дома, мы лежали в ваннах с горячей сероводородной водой. Я жмурился от удовольствия, чувствуя как размягчается тело. Удовольствие получал и оттого, что между моей ванной и ванной Сергея стоял полированный журнальный столик, вытащенный из того же разбитого дома, а на нём бутылка коньяка, откуда мы уже хорошо хлебнули и закусили из вскрытых банок тушёнки, а также от общения с другом. Передний край батальона проходил в трёхстах метров от нас и я смотрел на склон хребта, заросший лесом. Именно оттуда, постоянно, по словам Щукина, боевики регулярно обстреливают подразделения и вполне возможно, сейчас один из снайперов целится в нас. Но мы не беспокоились. Коньяк, солдатская закуска, солнце и надёжное плечо друга, были гарантией того, что всё закончится нормально. Провалявшись час в ванной, мы хорошо помылись оделись в чистое бельё и расслабленные побрели в гости к миномётчикам. Нас уже ждали, встретили радостными криками, возгласами и крепкими рукопожатиями. В небольшой комнате, которая располагалась глубоко в здании фермы сидели: помощник командира батальона по артиллерии Генка Патырбаев, командир миномётной батареи капитан Грегоркин и командиры взводов. Отлично накрытый стол и уже привычный коньяк. Тут же мне подарили два сорокалитровых резиновых бурдюка с разливным коньяком «Кавказ» с коньячного завода, который захватил и контролировал первый батальон. Чем я был очень тронут и обнял в благодарность своих боевых товарищей. Застолье покатилось своим обычным ходом, время летело быстро и незаметно, и я уже начал собираться ехать обратно к себе, как сильный удар потряс всё здание фермы до самого основания. Затрещали деревянные балки и на нас с потолка посыпалась штукатурка. За дверьми помещения слышался шум, крики и лязганье металла. Генка Патырбаев выскочил из комнаты первым, мы за ним и тут же уткнулись в грязную корму БМП, на которой восседал пьяный замполит батальона Витька Сорокин. Офицер «бухими» глазами осмотрел нас, видимо не совсем чётко воспринимая действительность, потом подал команду механику-водителю – Вперёд! БМП взревело и выехало на улицу в образовавшийся пролом в здании.