- Ребята, идите, садитесь за стол, а я сам с ним разберусь, - Патырбаев скорым шагом направился за отъехавшей машиной, мы же вернулись обратно в комнату и снова сели за стол. А через пять минут в комнату ввалился весь вываленный в грязи и всклокоченный Генка. Оказывается, не только Витька Сорокин был пьяный, пьяный был и механик-водитель БМП. Поэтому, когда он начал сдавать назад, чтобы развернуться не рассчитал манёвра, проломил стену фермы и заехал к нам. Генка выскочил за ними на улицу и стал разбираться с замполитом и механиком-водителем и это разбирательство переросло в драку, в результате которой Патырбаева извозили всего в грязи. Мы налили Генке, выпили сами и всей гурьбой вывалились на улицу чинить разборки с замполитом. Но было поздно, БМП уже отъехало от здания на пятьдесят метров, а Сорокин скрылся в башне. Машина проехала ещё метров десять, остановилась. Ствол башни развернулся в направлении шлагбаума и кирпичной будки на выезде из командного пункта батальона, ещё через секунду грянул выстрел, который слился с разрывом. Снаряд попал в угол будки и от взрыва она развалилась. Ещё не успела осесть пыль, как оттуда послышались крики и стоны. Все, кто оказался свидетелем выстрела, ринулись к развалинам. Открывшиеся картина, позволила нам облегчённо вздохнуть, а затем все разразились хохотом. В развалинах будки сидели два солдата: были они побиты и исцарапаны обломками кирпича, но в общем целы. Один из них тупо пялился на горлышко разбитой бутылки, которое он держал в руке, второй держался руками за голову и причитал: - Мама, мама…. Ну почему ты родила меня на свет? Ну почему я такой невезучий?
Между солдатами находился раздавленный стол с остатками закуски, и оба солдата были в «дымину» пьяные. Тихо лязгая гусеницами к нам подкатило БМП Сорокина, он перегнулся через люк башни: - Ну, что там, все живые? – Пьяно прогундосил он, - Ну.., тогда я поехал.
Мы не успели его остановить, как боевая машина умчалась в сторону Гикаловского.
- Ладно, Боря, ты езжай. Когда он вернётся, вот тогда мы с ним и поговорим, - плотоядно пообещал Генка.
На дороге между Гикаловским и перекрёстком нам навстречу попался танк. Видел я в своей жизни всякое, но «пьяный танк» видел впервые. Тяжёлую боевую машину мотыляло по асфальту от кювета к кювету. Иной раз её выносило за пределы дороги и тогда деревянные столбы электропередач ломались, как спички, а деревья и мелкий кустарник выворачивался с корнями.
- Самаркин в сторону, - заорал я водителю и автомобиль с рёвом перескочил через кювет и потом мы вообще выскочили далеко в поле. Остановились, подождали когда танк проедет мимо и продолжили свой путь.
Через пять минут, после того как я приехал к себе, ко мне подошёл солдат Игоря Кирилова, который приглашал меня к себе в гости. В землянке отлил из ёмкости два литра коньяка и пошёл к КШМке командира батареи, где за столом сидели вместе с Кириловым, Витька Черепков из дивизиона Чистякова, у него здесь будет тоже наблюдательный пункт, здесь же находился и командир третьей роты Сан Саныч, зампотех первого батальона Владимир Иванович. С моим приходом, прерванный разговор, возобновился с прежней силой. Особенно разошёлся Игорь Кирилов. Была у него, оказывается, нехорошая для офицера черта характера - его буйная и безудержная фантазия. Это выяснилось совсем недавно. Если его послушать, то половина боевиков Чечни уже уничтожена огнём его батареи. Сначала ему верили все, но когда в штабе полка подсчитали количество уничтоженных боевиков и колонн с техникой, о чём он докладывал ежедневно в штаб полка, то после этого перестали верить. Несколько дней тому назад приехали журналисты и им предложили побеседовать с Кириловым, тогда он у нас ещё считался героем. Игорь, не моргнув глазом, заявил ошалевшим журналистом, что он лично расстрелял половину родни Дудаева и теперь ему объявлена кровная месть. Мы его пинали под столом ногами, но Кирилова невозможно было остановить…. Теперь он уже уверял всех, что в небе над нашими позициями ночью летают чеченские дельтапланеристы и сверху ведут разведку наших позиций.
Мы скептически посмеивались над фантазиями офицера и подзуживали его, а Игорь, не замечая подколок, договорился до того, что в небе каждую ночь летает полк дельтапланеристов.
Мы просто укатывались от смеха, а через некоторое время, мимо нас на большой скорости опять промчался «пьяный» танк. Проскочив нас метров сто, танк резко развернулся и подскочил к насыпи у арыка. Порыскав из стороны в сторону стволом пушки, выстрелил по Чечен–Аулу и, развернувшись, помчался обратно в сторону Гикаловского. После этого, посидев ещё полчаса, мы разошлись по своим подразделениям.
Ночь прошла спокойно, если не считать смешного происшествия произошедшего после
полуночи. Только я закончил инструктировать Чудинова, который сменил сержанта Торбан, как мы оба услышали вдалеке, со стороны Гикаловского, лязганье гусениц. К нашему блок-посту на небольшой скорости приближалась гусеничная машина. Мы с Чудиновым присели в кювете у моста и на всякий случай поудобнее подтянул по портупее гранатный подсумок, расстегнув его. Было досадно, что я оставил ночной бинокль у землянки, но бежать за ним было поздно. Тихо подвывая двигателем, к мосту свернула БМП восьмой роты, огни которой были потушены и боевая машина двигалась медленно, как бы нащупывая гусеницами дорогу. Но на повороте механик-водитель ошибся и БМП вместо того чтобы въехать на мост, промахнулась и по крутому берегу стремительно съехала в арык, уткнувшись носом в каменистое дно. Не успели мы прийти в себя, как из темноты, следом за БМП, к мосту выехал крытый УРАЛ, тоже с восьмой роты. Водитель разглядев, что произошло с БМП, резко принял влево, но опоздал затормозить и автомобиль с грохотом тоже обрушился с крутого берега в арык. Теперь из арыка торчала корма БМП и задняя часть кузова УРАЛа. А из арыка слышался мат и злобно-удивлённые возгласы и крики. Чудинов, было, дёрнулся бежать и помочь им, но я его придержал за руку.
- Чудинов, пусть сами там разбираются. А, судя по крикам, они ещё и здорово пьяны.
Мы тихонько подобрались к арыку и заглянули туда. По пояс в воде вокруг машин бродило несколько пьяных солдат, которых возглавлял старшина роты. Они уже не матерились, а пытались придумать, как им отсюда вытащить машины. Но поняв, что ничего они не сделают, по команде старшины разобрали оружие и ушли в расположение роты, бросив технику. Как только они удалились на приличное расстояние, мы с Чудиновым забрались в кузов машины и включили фонарики. Всё было ясно. Старшина с солдатами возвращались с мародёрки. Весь кузов автомобиля был забит домашними вещами и что самое интересное большинство из них в полевых условиях никакой ценности не представляли. Я послал водителя в расположение, чтобы он по тревоге поднял всех на командном пункте, и через несколько минут к УРАЛу прибежало человек десять. Помимо бесполезного барахла, в кузове было очень много продуктов домашнего приготовления. Одних трёхлитровых банок с помидорами и огурцами было около тридцати штук. Отдельно в деревянных ящиках находились банки с вареньем и с чеченской консервированной закуской: типа нашей хреновины, но гораздо слабее. Было здесь и вяленное мясо, но немного. Продукты приказал отнести ко мне в землянку, чтобы всё это потом разделить между взводами. Старшине приказал вытащить из кузова две больших ёмкости под воду, а нашу взорванную загрузить им. Остальные домашние вещи я приказал выкинуть в арык, что было с большим удовольствием проделано моими солдатами. Пока мы чистили кузов УРАЛа, Кирьянов и Карпук быстро очищали от боеприпасов и инструментов БМП. Закончив шкодить на технике восьмой роты, мы удовлетворённые вернулись к себе на КП, и здесь я даже присвистнул от удивления, увидев какую здоровенную кучу продуктов, боеприпасов и инструмента мы утащили у пехоты. Особенно был рад Карпук от того, что он утащил весь инструмент, который тут же стал делить между водителями, рад был и старшина. Пономарёв сильно переживал за взорванный мною бак, постоянно плакался мне, что не сможет его списать. А тут мы вытащили две таких же ёмкости. И старшина предавался радостным мечтам, как он на лишнюю ёмкость на что-нибудь выменяет. Через час всё было поделено и растащено по взводам, все угомонились и мы с Чудиновым продолжили патрулировать расположение командного пункта. Ночь была тёмная и в отличие от других ночей освещение местности осветительными снарядами и минами было скудное. Минут двадцать я прохаживался по насыпи, но в небе за это время не вспыхнул ни один снаряд, лишь дивизионы изредка стреляли залпами, куда то в сторону Шали и Старых Атагов. Я уже собрался спуститься в землянку, чтобы попить кофе, как в районе КШМок Кирилова и Черепкова внезапно раздались крики и стрельба. Резко присел и краем глаза ухватил, как Чудинов метнулся за ствол дерева и прильнул к нему: мы оба пристально вглядывались в сторону артиллеристов, пытаясь понять, что там произошло. Судя по крикам и вспышкам из автоматов, огонь вёлся в небо. Незаметно подобравшись к КШМ, я уткнулся в Кирилова: - Игорь, куда стреляете? – Спросил офицера, который выстрелив весь магазин автомата в небо, лез на машину к пулемёту.
- Боря…. Ты что не видишь? Дельтапланеристы духовские прилетели, вон они летают, - офицер махнул рукой куда-то в небо, схватился за пулемёт и стал короткими очередями стрелять в облака.
Я медленно стащил с плеча автомат, поглядел на солдат Кирилова и Черепкова, которые что-то радостно крича и показывая друг-другу пальцами в небо, стреляли туда же из автоматов. Поглядел на Чудинова, который в азарте тоже палил туда же.
- Чёрт, все видят, а я не вижу. Так ведь не бывает, - я продолжал пялиться в пустое небо, а потом тоже выпустил в него весь магазин и перестал стрелять, прислушиваясь к тому, о чём радостно орёт Кирилов.
- Вон, вон, летит. Вижу, у него ночник установлен. Вон…, вон…. Всё, я его срезал. Всё. Давайте по другому, вон он…, вон он там летит. Ниже…, ниже.. Бейте, бейте. Урааа…. Готов, - радостно завопил Игорь. Такая стрельба продолжалась ещё минут десять и, судя по радостным воплям Кирилова, сбито было штук двенадцать дельтапланеристов. Правда, воплей отчаяния, когда они падали на поле я не слышал. Но когда услышал уверенный доклад Игоря командиру полка о том, что он лично сбил двадцать дельтапланеристов, которые упали на поле перед нами, я твёрдо решил не спать до рассвета, чтобы хотя бы один дельтаплан утащить к себе в батарею.