- А теперь, товарищи офицеры - все по местам. Ещё пока неизвестно, где находятся два КАМАЗа с боевиками и БМП. Расслабляться нельзя.
Все начали расходится по позициям. Я опять вышел к перекрёстку. Здесь уже находились солдаты с пулемётом, на позициях стояли противотанковая установка и БРДМ командира второго взвода: - Надо бы усилить их ещё и своим БРДМом. – Подумал я. Поднял к глазам бинокль и посмотрел на продолжающийся дымиться танк и БМП. Продолжало по-прежнему ярко светить солнце и оно слепило глаза. Повернул бинокль в сторону Гикаловского и ещё раз прошёлся по окраине села. Меня беспокоило неясное местоположение КАМАЗов и судьба начальника штаба полка. И в душу ко мне стало заползать какое-то смутное беспокойство и ощущение беды.
Боковым зрением успел ухватить неясное движение на окраине деревни, на выходе из Гикаловского. Резко повернул туда бинокль и сердце ёкнуло. На дорогу выскочило БМП и на большой скорости устремилось по асфальту в нашу сторону.
- Без моей команды не стрелять! – Требовательно крикнул я. Солдаты разбежались по своим позициям. Из-за угла автобусной остановки выскочил солдат восьмой роты с гранатомётом, присел на колено и прильнул к прицелу. БМП выскочило из села одна и это успокаивало, а через несколько секунд стало ясно, что это машина начальника штаба. Напряжение отпустило:
- Отставить. Это БМП подполковника Колесова. – Все сразу оживились, а гранатомётчик с сожалением опустил гранатомёт.
- Не сожалей солдат, ещё будет время. Повоюешь.
БМП, обдав нас клубами пыли и заскрежетав гусеницами на асфальте, при резком торможении, остановилось рядом со мной. За рычагами по-прежнему сидел Колесов. По броне от башни прошли к нему Гена Каракумов и Воронин, присели рядом с ним. Сдерживая, торжествующую улыбку я подошёл к начальнику штаба.
- Копытов! Блин! Здорово. Мы наблюдали со стороны за боем. Это была классика. Ну, что ж готовь дырку под орден. Сейчас поеду и доложу командиру полка, как вы тут бились.
- Товарищ подполковник! А что там за стрельба была, когда вы в деревню заехали и где там ещё духи?
- Да это, Боря ерунда, - Колесов и Каракумов переглянулись и засмеялись, - Не видели там духов. Ладно, давай оставайся, мы поехали. И всё-таки вы молодцы.
БМП взревело и помчалось на командный пункт полка, а я ещё в течение тридцати минут слонялся по расположению батареи, а потом сел на табуретку около землянки и стал наблюдать за солдатами.
Из-за поворота дороги показался БТР, медленно подъехал к нашему расположению и остановился в десяти метрах от меня. Судя по эмблеме, он был из соседнего полка и с него легко спрыгнул незнакомый, невысокого роста подполковник, а я поднялся, подошёл к нему и представился.
- Ты стрелял по танкам сейчас? – Спросил он.
- Да, я. А кто вы сами такой, товарищ подполковник?
- Я начальник штаба полка - ваш сосед слева. Покажи, откуда стрелял.
Мы молча прошли на перекрёсток, где я показал: откуда и куда мы стреляли. На месте подбитых танков и БМП уже находились несколько машин и суетились люди.
- Это, что уже ваши там трофеи собирают? - Повернул голову к подполковнику.
Начальник штаба сумрачно смотрел на меня. Выражение лица, напряжённые позы его
охранников и нездоровое любопытство, с которым они смотрели на меня, не понравились мне.
- Майор! Не трофеи мы собираем. Ты подбил наши танки и БМП и теперь мы там разбираемся кто погиб, а кто живой. – Устало проговорил офицер.
Я непонимающе смотрел на него, медленно и туго осмысливая полученную информацию. Ерунда какая-то: - Какие ваши танки? Мне мой командир передал по радиостанции, что ваши ответили, когда вас запрашивали – ваших танков там нет. Что это техника боевиков.
- И всё-таки, майор, это наши танки. Чёрт с ним, с этим железом, но там куча трупов.
От его слов и бесцветного голоса мгновенно взмок. Снял с головы шапку и отдал её подошедшему Кирьянову. Волосы были такими мокрыми, как будто я их только что полил водой. Сердце гулко забило. Вот откуда было предчувствие беды. В это время из-за дороги к нам подошёл командир восьмой роты и, услышав последние слова подполковника, с ходу задал на повышенном тоне вопрос: - А почему тогда ваши командиры в колонне не запустили зелёные ракеты, обозначая что свои? И чего они там делали? У вас передний край вон там, а танки шли со стороны духов и были на нейтральной полосе. Как вы это объясните?
Начальник штаба внезапно вспылил и запальчиво выкрикнул:
- Это я вам хочу задать вопрос. Танки шли левее. В нашем расположении. Так какого хрена вы со своей территории стреляли к нам? А вы что не знали, что ещё вчера утром мы заняли позиции на Новых Промыслах, которые вы считаете духовскими?
- Ты, подполковник, не ори здесь. Если ты начальник штаба полка, то ты должен быть несколько более грамотным, а не задавать здесь глупые вопросы. - Я тоже начал горячиться. - Согласно всем наставлениям и уставам, если я нахожусь на стыке двух частей или подразделений, в данном случаи как сейчас, то сектор огня моих противотанковых установок заходит за стык твоего полка и частично перекрывает сектор огня твоего крайнего к нам подразделения. А то, что вы заняли позиции там вчера, об этом вы должны были оповестить меня, как соседа по передку. Отработать вопросы взаимодействия. А я впервые слышу об этом.
Подполковник злобно заматерился и нервно заходил из стороны в сторону около меня, потом остановился передо мной:
- Да, вы пьяны, товарищ майор. Вы по пьянке расстреляли нашу колонну, с нашими солдатами и сейчас с вами бесполезно разговаривать. – Безапелляционно заявил офицер.
Такое заявление взбесило меня, и я, отказавшись от субординации, придвинул своё лицо к офицеру так резко, что он машинально откинул голову назад.
- Ты, подполковник, если нет других аргументов говори, да не забывайся. От тебя тоже не кипячённым молоком пахнет. Кто сколько выпил не тебе разбираться. Если хочешь разобраться, что тут произошло, то не хлопай губами, а то быстро вылетишь отсюда.
Начальник штаба злобно сплюнул и молча отошёл к своему БТРу, стал что-то докладывать по радиостанции. Я же лихорадочно стал обдумывать всё происшедшее. Хоть и не чувствовал себя виноватым, но то что я как минимум в ходе боя убил шесть человек – СВОИХ, это здорово давило на психику. Нервы были натянуты до предела и где-то внутри у меня начали «дымится предохранители». Мысли метались из одной стороны в другую, и сменяли друг друга с калейдоскопической скоростью, что естественно не могло привести меня к правильному решению. Как сквозь вату были слышны голоса Кирьянова и Соболева, которые хотели успокоить меня, но я их не слышал. Слышал только свои мысли.
- Чёрт, ничего себе отомстили за свои танки…. Ничего себе крещение…. Шесть трупов. Ведь за них надо кому-то отвечать. Все сделают шаг в сторону и сделают только меня виновным. Танки и БМП ерунда… Их спишут. А за людей жестоко спросят – а это тюрьма. А в тюрьму я идти не хочу. Так…, если всё дело обернётся дрянью для меня, то ночью наберу патронов и гранат, перейду передний край и проберусь в Чечен-Аул, там найду духов, ввяжусь с ними в бой – свой последний бой. Уйду из жизни как нормальный офицер. Ну, это на крайний случай, а пока надо держаться, доказывать свою правоту, драться за свою жизнь и честь. – Я принял решение и немного успокоился.
Через некоторое время ко мне снова подошёл мрачнее тучи начальник штаба, молча остановился около меня и закурил. Я вопросительно уставился на него. Он молча докурил сигарету и процедил сквозь зубы, не глядя на меня:
- Так…, пришла первая информация. В первом танке, где сдетонировала боеукладка погиб командир танкового батальона и два солдата. Все трое испарились от взрыва. Во втором танке командир роты – капитан. Ему кумулятивной струёй оторвало обе ноги, и он умер от болевого шока, когда его вытащили из танка.
Перед моим мысленным взглядом мгновенно всплыла картинка: два солдата выдёргивают какое-то короткое тело. Оказывается, это был командир роты.
- Майор, ты слышишь меня? – Донёсся до меня голос подполковника. Я опять начал слушать его, - Механик-водитель и наводчик танка в тяжёлом состоянии. Вот так, Майор!
- Так, четыре-два. Четыре убитых и два раненых. – Мгновенно пронеслось у меня в голове.
- А на БМП, есть пострадавшие или нет? – Охрипшим голосом спросил я.
- Через десять минут сообщат. – Буркнул начальник штаба и снова отошёл к БТР.
- Боря, ты не волнуйся, я молчать не буду, - донёсся до меня голос Соболева, - я им расскажу, как меня их БМП обстреляла…. Я им скажу что танки подбил я.
Я удивлённо и несколько отстранённо взглянул на командира роты: - Толя, ты что буровишь? Это мои ракеты подбили танки и БМП. Спасибо, конечно, за поддержку, но не надо брать на себя это. Я сам разберусь. - Всё это я проговорил, наблюдая за подполковником, который приближался к нам.
- Хреновые дела, майор. На подбитом БМП восемь убитых, остальные тяжело ранены. – В его голосе мелькнула тень сочувствия.
К этому я совсем не был готов. Двенадцать человек убито. Офицеры погибли, но они хоть пожили, остались дети. Но десять солдат, эти десять парней, которые ещё ничего не видели в этой жизни. А их родители, которые уже лишились своих детей, но узнают об этом только через несколько дней. А пока они смеются, ходят на работу и надеяться, что их дети живыми вернутся домой. Я опять взмок от пота. Мысли лихорадочно метались в голове: - Что делать? Что делать?
Из-за поворота дороги вывернул БТР нашего полка, на котором сидели несколько офицеров. Ко мне опять подошёл начальник штаба соседей, посмотрел в бинокль на место гибели танков, помолчал, а потом, не глядя на меня, тихо начал рассказывать:
- Жалко всех: солдат, и офицеров. Но больше всего мне жалко командира батальона, он был одним из уважаемым офицеров в полку. Но самое обидное, всю свою семейную жизнь он скитался по чужим квартирам и углам, снимал комнаты. За три дня до ухода полка в