За богато накрытым столом, сидели ошарашенные Игорь Карпук, Кирьянов и ждали нас. Стол радовал не только глаз, но и остальные чувства обоняния и осязания. Здесь лежали горками свежий зелёный лук, много мяса, копчёностей, и других деликатесов, которых на продовольственном складе достать нельзя. Стол возглавляла батарея бутылок пятизвёздочного коньяка. Начальник артиллерии подтолкнул меня к столу: - Садись Боря. Всё это, когда узнали в 276 полку, что я еду к тебе, собрали офицеры полка в знак поддержки. Садись, расслабимся немного, да и мне кое-что хочется тебе сказать. Кирьянов, чего сидишь, как загипнотизированный, давай наливай.
Алексей Иванович с готовностью схватил бутылку коньяка и разлил всем по солдатским кружкам. Константин Михайлович поднялся с кружкой в руке, взглянул исподлобья на меня.
- Боря, хочу тебе принести извинения за то, что когда была возможность поставить тебя начальником штаба дивизиона, я в тебя не верил. Говорил, что ты не потянешь, у тебя нет опыта работы с личным составом, что ты уже шесть лет сидишь на кадрированном подразделении. Короче, поставил вместо тебя другого. А сейчас вижу: ошибался, и не только я, но и другие. Вот за это и хочу извинится. Вернёшься с войны, обязательно будешь командиром дивизиона. Это я тебе гарантирую, как начальник артиллерии дивизии.
Прохоров чокнулся со мной и с моими подчинёнными: - Давайте выпьем за вашего комбата.
Игорь и Кирьянов тоже встали, поддерживая тост.
Вся та давняя история пролетела перед моим внутренним взором, пока они пили коньяк. Я тоже встал, поблагодарил Прохорова за то, что он приехал и поддержал меня. Дальше уже застолье покатилось по накатанной колее.
Вечером, как обычно в 23:00, я взял автомат и вместе с санинструктором Торбаном заступил на патрулирование своего командного пункта. В пять часов меня сменил замполит, а я пошёл спать.
Проснулся от того, что кто-то меня будил. Открыл глаза и удивился, увидев склонившегося надо мной полковника Прохорова. Вскинул часы к глазам - 6:30 утра. Прохоров ещё раз потряс меня слегка за плечо.
- Боря, вставай, завтракать будем, - я бросил взгляд на стол. Стол действительно был накрыт, и тут же стояла бутылка коньяка. Печка весело потрескивала, на своей кровати сидел Карпук и заканчивал подшиваться. Я сел за стол, крепко потёр руками лицо, окончательно прогоняя сон.
- Товарищ полковник, а вы чего не спите? – Спросил, открывая бутылку и разливая коньяк по кружкам. В землянку с шумом ввалился Кирьянов: доложил, что всё в порядке и тоже присел за стол, куда начальник артиллерии поставил скворчащую яичницу на сковородке.
Прохоров поднял кружку: - Ну, будем, - выпил, закусил. Потом встал.
- Я пошёл Боря, тебя разбудил, теперь пойду разбужу командиров дивизионов. Мне чего-то не спится, вот и брожу по артиллерийским подразделениям. – Прохоров пожал всем руки и вышел из землянки.
- Когда он пришёл? – Спросил я у Кирьянова и Карпука. Замполит с техником засмеялись.
- Я проснулся, смотрю, начальник артиллерии растапливает печку и одновременно накрывает
стол. Я на стол достал бутылку коньяка и стал подшиваться, – начал рассказывать Игорь, его перебил Алексей Иванович, - а я смотрю, идёт Прохоров. Спрашивает, где комбат? Я, говорю, дежурил ночью только лёг спать. Прохоров говорит, хорошо, комбата пока не будить я его сам разбужу. Ну, вот так.
Мы ещё посидели, допили бутылку. Я подшил чистый подворотничок и пошёл на совещание. Поставив задачи командирам подразделений, в конце совещания командир полка попросил меня задержаться. Когда все вышли, Петров стал задавать странные вопросы.
- Копытов, у тебя есть сейчас, в Екатеринбурге, надёжный товарищ?
- Сейчас там нет таких друзей, все мои друзья здесь. А что случилось?
- А как ты смотришь на то, чтобы тебя откомандировать обратно, в Екатеринбург? - Командир испытующе посмотрел на меня.
- В чём дело, товарищ полковник?
- Боря, - командир тяжело вздохнул, – по нашим сведениям офицеры соседнего полка очень возбуждены происшедшим. Особенно офицеры танкового батальона. Каждый вечер, выпивая, они обсуждают планы разобраться с тобой. Короче убить. Стараются узнать адрес твоей семьи. И вроде бы договорились с разведывательной ротой уничтожить тебя любым способом. И кто тебя убьёт, то тот солдат или офицер будет поощрён. Солдат будет уволен из армии досрочно. А офицер поощрён по-другому. Наши особисты сейчас работают в полку, жмут на Грошева, но всё равно обстановка в этом плане неясная. – Петров замолчал, испытующе посмотрел на меня.
- Товарищ полковник, я никуда не поеду, - я решительно встал – уж если погибать, то здесь, не прячась.
Командир полка тоже встал, ободряюще похлопал меня по плечу: - Ну, ну, Копытов, о смерти пока рано говорить. Не хочешь ехать, и не надо. Я, в принципе, не сомневался, что именно так ты и скажешь. Но дело в другом, - у командира стало озабоченное лицо.
- Давно заметил, что ты всегда и везде ходишь один, без телохранителя. Так что, теперь в свете новых обстоятельств приказываю тебе: иметь при себе телохранителя. Подбери надёжного солдата, и все передвижения только с ним. Ну, а в расположении батареи ты всегда должен быть в окружении солдат, чтобы тебя снайпер не снял.
Я снова возмущённо вскочил со стула, - Товарищ полковник, за кого вы меня принимаете? Чтобы вместе со мной и солдата-телохранителя, как свидетеля угрохали. Чтобы я в батарее солдатами прикрывался? Ну, этого не будет. Нечего ещё солдат здесь подставлять. Грохнут, так грохнут меня одного. А это мы ещё посмотрим, только пусть попробуют. Я им отвечу. Я, конечно, понимаю, для соседей сейчас выгодна моя смерть. На мёртвого всё можно списать, да и уголовное дело закрыть можно….
Полковник Петров предостерегающе поднял руки, обрывая меня, - Всё…, всё… Копытов, успокойся. Чего ты разбушевался? Давай, иди в батарею, но всё-таки подумай над моими словами.
Я повернулся и пошёл на выход, открыл дверь, закрыл её и опять подошёл к командиру полка.
- Тут, товарищ полковник, я что подумал. А если меня всё-таки убьют? Я сейчас приду в батарею, и с вашего разрешения, напишу жене предсмертное письмо. Всё как было. Отправлять его не буду. Оно уйдёт только, когда меня действительно убьют. А то ведь знаете, на мёртвого потом много грязи будет вылито. И ей трудно будет разобраться, что произошло на самом деле.
Командир долго и молча смотрел на меня, потом тяжело вздохнул: - Ладно, Боря, пиши. И знай, если что, я не позволю вранью о тебе распространяться.
В батарее я приказал сержанту Торбан вытащить на вал арыка стол со стулом. Туда же притащил Алушаев пулемёт и радиостанцию. Сел за стол и проверил связь с командиром полка.
- Алушаев, позови ко мне техника и замполита.
Вместе с Карпуком и Кирьяновым на вал поднялся и старшина.
- Старшина, иди занимайся своими делами, я вызывал только техника и замполита.
Оставшись одни, я рассказал им о готовящимся на меня покушении и обо всём, что было связано с этим.
- Ребята, - сказал, заканчивая рассказ, - я не хочу втаскивать в эту историю никого. Ни командиров взводов, ни старшину - они не кадровые. Ни солдат: они здесь вообще ни причём. Вас также не хочу втаскивать в эту ситуацию. Не знаю, как меня грохнут и не хочу, чтобы это стало неожиданностью для вас. Я специально на открытое пространство вылез, чтобы больше никто не пострадал. И сейчас это рассказываю, для того чтобы вы знали, что меня не чеченский снайпер убил, как все подумают. Да и, конечно, мне нужна чисто психологическая поддержка и надеюсь найти её у вас. – Я замолчал и посмотрел на своих помощников. На реальных помощников, на которых всегда опирался в своей работе с личным составом батареи.
- Борис Геннадьевич, мы уже вместе почти два месяца и хорошо узнали друг друга. На нас вы не только можете опереться, вы получите не только моральную поддержку, но и другую. Ведь это не только на вас наезд - это наезд и на всю противотанковую батарею. В том числе и на нас. – Игорь замолчал, потом продолжил. - Они ещё пожалеют, что связались с нами.
- Товарищ майор, - теперь заговорил Кирьянов, - я полностью согласен с тем, что сказал Карпук. И вы можете полностью положиться на нас.
- Спасибо ребята. Идите, занимайтесь своими делами. А мне надо побыть одному.
Когда они ушли я достал листок бумаги. Задумался, а потом начал быстро писать и практически на одном «дыхании» написал письмо.
Здравствуйте мои дорогие.
Обстоятельства сложились так, что я вынужден написать это письмо, чтобы сохранить своё честное имя, потому что когда вы будете читать это письмо, меня не будет в живых, и вполне возможно моё имя будет вымазано в грязи и истопчут его, потому что моя смерть выгодна всем. Пишу вам письмо и не знаю, сумею ли я его дописать до конца, потому что на меня объявили охоту, и что самое обидное – свои. Чтобы всё списалось и забылось.
Суть происшедшего следующая.
23 февраля в 14:00 пошёл доклад по всем инстанциям, что с горы, которая находится в 2-х километрах от меня и которую занимают боевики в посёлок Гикаловский спустилось 2 танка и 2 КАМАЗа, по всем каналам прошла информация что наших танков там нет и следовательно это танки боевиков. В этот посёлок на разведку убыл начальник штаба полка, который тоже не знал что это за танки. А через несколько минут наблюдатели закричали, что с горы боевиков спускаются ещё танки, началась стрельба со всех сторон, это пехота вступила в бой. Я выскочил на перекрёсток, действительно увидел танки, спускающиеся с горы. Оценив обстановку, (я знал, наших танков на горе нет, боя там не было, значит с тылу к ним наши танки не прорвались, зелёных ракет с их стороны не было, хотя их уже минут 3-5 обстреливала пехота: зелёные ракеты – это значит наши) и принял решение развернуть взвод и принять бой, что я сделал как всегда решительно. В течение боя было уничтожено 2 танка и БМП остальные отступили. Все меня поздравляли, а через час я узнаю, что это были наши танки, соседнего мотострелкового полка, что погибли: командир батальона, командир роты и ещё около двенадцати солдат. Я хотел застрелиться, но у меня отобрали пистолет. Я потерял рассудок.