Когда я пришёл в себя и прокрутил весь бой множество раз в уме, сопоставил всё что мне рассказали о многом, что я не мог знать на тот момент, я понял что я не виноват в смерти этих людей. Я не виновен, что ни командир батальона, ни командир роты или ещё кто-нибудь не пустил в небо зелёные ракеты. Чтобы было ясно, что это наши танки.
В официальном сообщении, в докладе наверх заместителем командира корпуса, доложено: командир противотанковой батареи действовал решительно, правильно и не виновен. Сейчас
началось следствие. Всё наше начальство стоит за меня горой.
Но офицеры соседнего полка мутят воду в части, и решили уничтожить меня, чтобы потом всё списать на меня, мол убит снайпером чеченов, он был виноват и всё остальное. Виновный погиб, дело закрыто, значит закрыты и все ошибки. Об этом меня потихоньку предупредил командир полка. Он, ФСК и особый отдел предпринимают все усилия, чтобы предотвратить это, вплоть до отправки меня домой. Я отказался прятаться и сейчас сижу на открытом со всех сторон месте, я не хочу, чтобы вместе со мной пострадали солдаты, если уж смерть, то лучше я один, они тут ни причём.
Прости меня за то, что так поступаю, но я всегда (ты сама знаешь) жил честно, за чужие спины не прятался. А письмо пишу, чтобы все вы знали настоящую правду, а не то, что будут плести потом.
Крепко вас обнимаю и целую.
P S: Постараюсь выжить им всем назло.
Запечатал конверт и позвал Кирьянов.
- Алексей Иванович, возьми это письмо. Если меня всё-таки убьют, отправишь его жене. Имущество, которое останется от меня, можете разобрать между собой, за исключением немецкой каски. Как хочешь, но ты должен отвезти и отдать моим детям на память обо мне.
- Товарищ майор, что вы заранее хороните себя? Выкрутимся.
- Да я тоже так думаю, Алексей, что выкручусь, но всё-таки на всякий пожарный возьми письмо и береги его. Здесь написана правда, а то потом не отмажешься. Ну, всё, Алексей Иванович, иди, я хочу побыть один.
Замполит потоптался рядом со мной, тяжело вздохнул, но всё же ушёл. Я вытащил к столу на насыпи свои вещи, провёл ревизию их, всё аккуратно сложил обратно и отнёс в землянку. Делать было больше нечего и я стал наблюдать за своими подчинёнными.
Где-то через полчаса, из-за поворота дороги ведущей к штабу полка показался заместитель командира полка подполковник Пильганский с незнакомым мне старшим лейтенантом. Они шли пешком, о чём-то непринуждённо разговаривая, а за ними тихо двигалось БМП с десятью солдатами на броне. Всё это я рассмотрел в бинокль. Что бросилось сразу в глаза - на БМП, днём, спереди горел лишь правый габаритный огонь.
Неспеша встал, спустился к дороге и стал ждать офицеров. Что шли они ко мне, я не сомневался. Но встречаться с Пильганским не хотелось. Это был единственный офицер полка, который перестал со мной здороваться после боя. Но Пильганский всё-таки был замом командира полка и я обязан был его встретить и доложить о положении дел. Когда они приблизились, сделал три чётких шага, приложил руку к головному убору и доложил.
- Товарищ подполковник, противотанковая батарея занимается обслуживанием техники и вооружения. Командир батареи майор Копытов. Здравия желаю.
- Копытов, я к тебе привёл старшего лейтенанта…..
- Товарищ подполковник! Здравия желаю. – С вызовом и, повысив голос, перебил я Пильганского.
- Копытов, ты что? - Обиженно удивился подполковник.
- Товарищ подполковник, я здороваюсь с вами. Не знаю, что вы думаете обо мне, но вы единственный человек в полку, который после боя перестал со мной здороваться.
Пильганский, шкодливо пряча глаза, засуетился: - Да ты что? Копытов? Да, не может быть? Да я с тобой, вроде бы, всегда здороваюсь, - и начал совать мне потную ладонь.
- Здравия желаю, – ледяным тоном произнёс я и пожал протянутую руку.
Пильганский вытер вспотевший лоб и быстро приобрёл свой обычный самодовольный вид.
- Копытов, я тут привёл командира разведроту. роты соседей. Печки у них нет. У тебя случайно нет лишней?
Я попытался посмотреть в глаза заместителю командира, но тот юлил глазами и упорно отводил взгляд. Тогда перевёл глаза на старлея и встретил твёрдый, изучающий взгляд и с БМП на меня смотрели с любопытством, одетые в камуфляж, солдаты. Я также со всё возрастающим любопытством разглядывал их.
- Продал Пильганский…, не ожидал я от него, - сожалеюще промелькнула у меня мысль, – На рекогносцировку привёл он разведчиков…. Вот от их рук и придётся, может быть, умереть.
Я опять попытался словить взгляд Пильганского, но не получилось.
- Мда…, товарищ подполковник, не ожидал…, - проговорил я. И все поняли заложенный двойной смысл. Уловив среди солдат на броне какое-то беспокойное движение, перевёл на них свой взгляд. Да и старлей стал беспокойно поглядывать ко мне за спину.
- Ну что ж, товарищ подполковник, если им нужна печка пусть возьмут её вон там, около палатки, - повернувшись, показал рукой на валявшуюся у палатки лишнюю печку и понял причину тревоги прибывших.
У палатки стоял техник и многозначительно крутил в руках заряженный гранатомёт, как бы невзначай направляя его в сторону БМП. А слева из-за дамбы внезапно вырос Кирьянов с пулемётом в руках и также направил его в сторону БМП. То там, то тут торчали головы моих солдат и в руках у каждого было оружие.
- Ну что, брать будете сейчас или когда? – С ударением и вызовом спросил я.
- Товарищ майор, вы на что намекаете? – Начал деланно возмущаться Пильганский, но осёкся под моим спокойным взглядом и замолчал.
Невозмутимым оставался только старший лейтенант, он принял мой вызов: - Мы потом возьмём, может быть в другом месте и при других обстоятельствах, - глядя мне в глаза, тоже со значением сказал офицер.
- Флаг вам в руки, попробуйте, - снова поглядел на Пильганского, и уже обращаясь к нему, сказал, - Я обо всём этом доложу командиру полка.
Подполковник смешался, открыл было рот, но промолчал. Вслед за старшим лейтенантом забрался на БМП и уехал.
- Чего им надо было? – спросили Кирьянов и Карпук, подойдя ко мне.
- Пильганский - сволочь, продал меня. Офицер и солдаты на БМП – это разведчики разведроты соседей. Вот он и привёл их сюда, на рекогносцировку и меня показать заодно.
Карпук выругался, а Кирьянов удивлённо покрутил головой: - Ни хрена себе, на него это не похоже.
Мы опять разошлись по своим местам. Я вернулся на насыпь и уже настороженно стал оглядывать окрестности. Мы находились в километре от окраин Чечен-Аула, и первые две недели, когда я находился на верху дамбы и слышал свист пули, пролетавшей у моей головы, то материл пехоту, которая как думал, пуляла в нашу сторону. Лишь потом разобрался, что стреляют по мне, и по всем кто появлялся в поле зрения, чеченские снайпера с окраины деревни. Но и после этого особо не прятался. А когда пехота продвинулась вперёд на четыреста метров, стрельба снайперов со стороны деревни совсем прекратилась. И теперь надо было пули ждать из зелёнки, которая находилась от КНП батареи в ста пятидесяти метрах. Каждые пять минут я вскидывал бинокль и внимательно оглядывал опушку зелёнки, пытаясь разглядеть там движение, но всё было спокойно. Так прошёл час. Солнце разгулялось по летнему и ярко освещало окрестности, приятно грело спину и успокаивало. Постепенно напряжение спало и я всё реже и реже оглядывал в бинокль зелёнку.
Внезапно возникший гул двигателя, который быстро приближался слева и совсем с необычной стороны, привлёк моё внимание. Резко обернулся, и увидел как по насыпи вдоль арыка, на большой скорости приближалось БМП с одиноко горевшим правым габаритом. Похолодев, вскинул бинокль: да, это были они. На БМП сидел старший лейтенант и его разведчики, которые лихорадочно натягивали на лица маски и передёргивали затворы автоматов. Быстро опустил бинокль, бросил мгновенный взгляд на автомат, гранатомёт, дёрнулся к ним и понял - я не смогу открыть огонь по СВОИМ, даже зная, что они мчаться убить меня.
- Это КОНЕЦ, - пронеслось у меня в голове, - меня сейчас может спасти только чудо. Может они на такой скорости сваляться в арык?
Я беспомощно смотрел на приближающуюся смерть и не знал, как мне поступить. Но не только я услышал БМП. Из палатки выскочил с автоматом в руке Карпук. Он мгновенно оценил обстановку, вскинул автомат и выпустил из подствольника гранату по уже близкому БМП. Граната рванула землю впереди бронированной машины, секанув мелкими камушками и осколками по броне и бойцам, а механик-водитель, испугавшись, неожиданно крутанул БМП на месте, и чуть было, действительно, не свалил боевую машину в арык. Резко развернул её на дамбе, а солдаты, еле удержавшись в ходе резкого манёвра на броне, как горох посыпались с машины, мгновенно открыли десантный люк и начали быстро заскакивать вовнутрь. Игорь тут же вставил в подствольный гранатомёт следующую гранату и опять выстрелил по БМП. Граната, прочертив пологую траекторию, взорвалась на месте только что отъехавшей машины. Больше Карпук не стрелял. В удаляющуюся БМП дал пару очередей замполит и над КНП повисла тревожная тишина.
Я вытер дрожащей рукой вспотевший лоб.
- Алексей Иванович, Игорь, конечно, спасибо вам. Если бы не вы, грохнули меня бы, как пацана. Но больше стрелять по своим не надо. Хватит нам своих трупов. – Попросил я замполита и техника, когда они подошли ко мне. Успокоив, выскочивших из землянок недоумевающих солдат от случившейся стрельбы, мы обсудили происшедшее. Пришли к выводу, что больше так, нахрапом, они действовать не будут, а придумают что-нибудь другое. После этого мои подчинённые разошлись и занялись своими делами. Техник начал в очередной раз менять белые бочата на двигателе «Урала», а Кирьянов послонявшись по КНП, взял в руки бинокль и стал в него внимательно разглядывать окраину Чечен-Аула. Через полчаса он позвал меня.
- Борис Геннадьевич, поглядите на склад ГСМ в деревне. По-моему там духи.
Действительно, в бинокль было хорошо видно, как по складу ГСМ, воровато, с канистрами в руках, полусогнувшись, передвигалось несколько боевиков. Они по очереди подбегали к уцелевшим бочкам и сливали оттуда в канистры топливо. Всё это они оттаскивали за каменное здание.