- Товарищ майор, давайте долбанём их ракетами, - возбуждённо заговорил Кирьянов.
Но я молчал. В душе боролись противоречивые чувства. Я видел боевиков, но психологически отдать команду не мог. После всего происшедшего я не мог отдать приказ на открытие огня, как не пытался себя перебороть. Даже физически не мог открыть рот, чтобы произнести простое слово «Огонь».
- Алексей Иванович, командуй ты, - перекинул инициативу Кирьянову, - я не могу...
Кирьянов похмыкал, но и сам не отдал приказ на открытие огня. Кажется, и на него подействовала эта история. Вспомнилась давняя история происшедшая во время проведения войсковой операции американцами против Ирака. Капитан военного корабля отдал приказ на уничтожение пассажирского самолёта, который двигался в сторону его корабля. Самолёт, «Боинг» был сбит, вместе с ним погибли пассажиры и экипаж. Так тогда никто не был наказан. Комиссия Сената признала действия командования корабля правильными. И я уверен, что если ещё один пассажирский самолёт будет пролетать над американским военным кораблём - его тоже собьют. Потому что нет психологического синдрома как сейчас у нас. Даже по боевикам боимся открыть огонь.
День постепенно заканчивался и я начал собираться на совещание. Тут же засобирался по своим замполитовским делам в штаб полка и Кирьянов, отчего пришлось подозвать его к себе.
- Товарищ старший лейтенант, я пойду один. Не надо меня прикрывать, если что -
разберусь сам. Ты лучше здесь останься и контролируй обстановку отсюда.
Алексей Иванович долго смотрел на меня, потом мотнул головой в знак согласия.
Вышел на дорогу и по асфальту направился в сторону штаба. Идти нужно было минут пять-семь, было светло и я не ожидал каких-либо сюрпризов. За поворотом увидел впереди себя одиноко стоящую БМП и о чём-то яростно спорящих на ней нескольких солдат, которые увлечённые спором не обратили на меня никакого внимания. Крышка двигательного отсека была откинута и оттуда торчала замасленная задница механика-водителя. Обогнул БМП, и тоже особенно не обращая внимания на такую типичную ситуацию на дороге, продолжил движение в сторону штаба. Миновав их и пройдя метров сто, по какому то наитию, я внезапно обернулся. Механик-водитель БМП судорожно опускал крышку двигателя и ему помогали это делать несколько солдат. Другие смотрели в мою сторону, а в глаза бросился одиноко горевший правый габарит.
- Они! – Я ускорил шаг, готовый, если что ломануть, через поле в сторону штаба.
Через минуту за спиной яростно взревел двигатель, но было уже поздно. Я достаточно близко приблизился к памятнику «Быку и Барану», у которого располагалась стоянка машин и на ней уже были машины и толпилась охрана, прибывших офицеров на совещание.
- Не успели, - злорадно ухмыльнулся я. Так и получилось: БМП промчалось мимо меня, чуть не задев. С брони злобно смотрели разведчики соседей, но стрелять на виду у солдат нашего полка не решились. Старшего лейтенанта среди них я не заметил.
Совещание прошло в обычном режиме. Командиром были доведены происшедшие изменения за день, поставлены задачи на ночь. Поднялся командир медицинской роты, который доложил о потерях за день. Потери были тоже обычные: один убитый и трое раненых. Удивился командир полка лишь, когда медик доложил, что раненый утром офицер с третьего батальона умер во время транспортировки в госпиталь.
- Как умер? – Удивлённо вскинулся полковник Петров, - он же был ранен в ногу. Я сегодня утром заходил к вам в мед. роту – он нормальный был. Вы, что там у себя творите, товарищ майор?
- Да, умер, ему ведь пуля перебила кость и в кровь попали сгустки костного мозга, образовался тромб, который попал в сердце. Результат - смерть.
Все молчали, и переваривали информацию о том, что даже такое достаточно лёгкое ранение, может привести к смерти.
Дальше совещание покатилось по накатанной колее: решали задачи повседневной деятельности, вопросы тылового и технического обеспечения. Когда совещание закончилось, на улице уже стемнело. Уверенный, что раз у разведчиков опять покушение сорвалось, то они больше не повторят сегодня новых попыток, решительно направился по дороге к себе. Было темно, и глаза ещё не привыкли к ночной темноте, да я уже из личного опыта знаю, что для того чтобы мои глаза адаптировались к темноте нужно минут сорок. Пройдя метров двести, почти наугад, в сторону расположения батареи и поняв, что я вообще ничего не вижу, вытащил из нагрудного кармана ракетницу, выполненную в виде авторучки, и выстрелил вверх. Ракета взлетела на тридцать метров и осветила дорогу на протяжении ста метров, но и этого мне было достаточно, чтобы на границе света и тьмы увидеть БМП с разведчиками соседей. Что они ждали меня, я не сомневался ни секунды. Резко повернувшись вправо, кинулся с дороги. Сзади взревел двигатель и боевая машина пехоты, ринулась следом за мной. Ракета потухла и я опять ничего не видел. Но бежал уверенно, так как помнил здесь почти каждую кочку. Но учесть того, что сегодня утром мои бойцы спилили столбы линии электропередач на дрова конечно не мог и с размаху влетел в большую кучу перепутанных проводов и, потеряв равновесие, полетел в темноту, но автомат из рук не выпустил. Это была последняя надежда уцелеть. Рёв двигателя угрожающе надвигался, а я затаился, так как они, опасаясь выдать себя, тоже не включали фары и была надежда, что проскочив мимо, они дадут мне шанс незаметно уйти. Но БМП остановилось в тридцати метрах. Послышались ругань и спор солдат, потерявших меня из виду. Поспорив с минуту, они включили фароискатель и начали шарить ярким пучком света по близлежащим от меня кустам. Мгновенно сгруппировался, приготовившись к тому, как только луч света упадёт на меня, кинуться в темноту. Стрелять по ним я действительно ещё был не готов, хотя в отблесках света фары они были отличной мишенью. И всё-таки луч света упал на меня неожиданно и ослепил. Возбуждённо закричали солдаты, раздались пока одиночные выстрелы, но они опоздали на пару секунд - я выкатился из под луча, вскочил на ноги. В несколько прыжков достиг берега арыка и скатился к воде. Разбрызгивая воду в течении нескольких секунд преодолел водное препятствие, взлетел вверх по берегу и упал за бугром, направив автомат в сторону преследователей. Автоматные очереди полосовали воздух и, несмотря на то, что близкие звуки выстрелов должны всё перекрывать я явственно слышал звуки пролетавших мимо меня пуль. Стрельба оборвалась также внезапно, как и началась. Послышалась команда, раздались щелчки гранатных запалов и в арык полетели гранаты. Десять глухих разрывов в воде подняли высокие водяные фонтаны. После чего разведчики начали осторожно спускаться к воде. Если я попытался бы задержаться и спрятаться в арыке, мне была хана. А так тихо начал отползать в сторону батареи. Прополз метров тридцать, потом приподнялся и, пригнувшись, побежал к расположению батареи. А вдогонку неслись ругань и разочарованные возгласы солдат, понявших, что накрыть меня гранатами не сумели и я ушёл от них. Преследовать дальше они не решились и я уже спокойно зашёл в расположение своего командного пункта, где стояла суматоха и в темноте громко распоряжался замполит. Мимо меня, чуть не сбив с ног, промчался Алушаев с пулемётом в руках. Взлетела, неудачно запущенная ракета, которая осветила наш командный пункт, а ко мне подскочили Алексей Иванович и Карпук.
- Борис Геннадьевич, что там за стрельба? Почему вы мокрый?
Я приобнял обоих за плечи: - Всё нормально. Это пехота третьего батальона то ли напилась, то ли им что-то почудилось открыла огонь. А я от неожиданности свалился в арык.
Замполит с техником недоверчиво посмотрели на меня, и дали команду отбой.
Спустившись в землянку, переоделся в сухое бельё. Налил себе кофе и задумался: - Хреново. Не думал, что они так настойчиво будут пытаться убить меня. В батарее они меня не тронут, а вот перемещения вне своего подразделения надо будет всё-таки ограничить. И ходить только днём. Мои размышления прервала, шипевшая рядом с кроватью радиостанция.
- «Лесник 53! Я, Альфа 01. Приём». – Вызывала радиостанция командира полка.
Я взял переговорное устройство в руки: - «Альфа 01! Я Лесник 53. Приём».
- «Лесник 53, срочно прибыть к Альфе 01. Как понял? Приём».
- «Я Лесник 53, принял. Выдвигаюсь. Конец связи», - положил наушники и от досады выругался, - Ничего себе, ограничил передвижение вне расположения.
То, что меня могли ждать, сомневаться не приходилось. Крикнул и вызвал с улицы Кирьянова: - Алексей Иванович, меня вызывает к себе командир полка, - я мотнул головой на радиостанцию, - чего он меня вызывает – не знаю. Сразу говорю, пойду один. Никто за мной не идёт и не страхует. Ясно?
Я быстро собрался и, не слушая возражений замполита, ушёл в темноту. Быстрым шагом дошёл до поворота дороги и остановился. Идти дальше по дороге было бы неразумно. Не исключал и того, что этот вызов был организован, для того чтобы вытащить меня из расположения батареи. Поколебавшись с минуту, решил свернуть в поле и, прижимаясь к позициям артиллерийских дивизионов, выйти в расположение штаба. Это было очень опасно. Так как ночью все передвижения вне подразделений практически прекращались, и охранение стреляло без предупреждений. Но всё обошлось благополучно. Через 10 минут я докладывал командиру полка о прибытии.
- Копытов, ты домой сообщал что-нибудь о происшедшем? – Встретил меня вопросом Петров.
- Нет, товарищ полковник, только письмо написал. Его отправят, только если меня убьют. А что такое?
- Да жена тебя на связь добивается. Причём очень решительно. Давай, иди на узел связи, поговори с ней, а потом ко мне - доложишь.
Как только залез в кунг машины космической связи, дежурный телефонист подал мне трубку: - Ждут вас, товарищ майор.
Я приложил трубку к уху: как всегда в эфире слышался треск, шум, какие-то отдалённые чужие разговоры.
- Аллё! Аллё! – Эфир несколько раз эхом повторил мои слова. Кстати эта особенность связи – эхо, которое повторяло за тобой всё, что ты произносишь, здорово мешало. Происходило искажение голосов, мне всегда казалось, что моя жена при разговоре со мной плачет.