Из землянки выскочил Алушаев и отчаянно замахал мне рукой: - Товарищ майор, по радиостанции передали – Срочно прибыть к командиру полка.
Сердце у меня дрогнуло: - Начинается….
В палатке командира танкового батальона во всю кипела работа. Командир полка сидел над картой и что-то показывал там карандашом начальнику штаба и начальнику артиллерии. Увидев меня, он подозвал рукой к себе.
- Копытов, подошёл твой черёд. Смотри, - карандаш командира прочертил несколько штрихов на карте, - вот здесь располагается передний край третьего батальона. Вот здесь правый фланг батальона. Будулаев взял МТФ, но чёткого левого фланга у него нет. И, вообще, пока трудно сказать, что происходит у него там. Связь очень неустойчивая и часто прерывается. Между третьим и первым батальоном образовалась брешь: примерно триста-четыреста метров. Ты её и закроешь, пока туда не влезли боевики. Какая там обстановка, и есть ли там противник - неизвестно.
Командир бросил карандаш на карту и выжидающе посмотрел на меня: - Сколько ты сможешь выставить людей?
Мгновенно, в уме, подсчитал всех кого могу взять без ущерба для боевой готовности взводов и батареи: я, замполит с техником, старшина, два водителя УРАЛов, Торбан, Чудинов, Алушаев. Ну и всё.
- Девять человек со мной, товарищ полковник.
- Как девять? - Изумлено протянул командир, - Копытов, у тебя ведь в батареи 65 человек. Так почему девять?
- Товарищ полковник, шестьдесят пять человек, это было бы, если у меня в батареи был взвод визирования, а мы его оставили в Екатеринбурге. И сейчас у меня в батареи с офицерами и прапорщиками 35 человек. Вот и получается, что могу без ущерба из батареи забрать только девять человек.
Командир в удивлении посмотрел на начальника артиллерии, но тот кивком подтвердил мои слова.
- Да.., - протянул Петров, - ну, хорошо я тебе дам ещё два танка для поддержки. Но сейчас их у меня нет. Иди, готовься к атаке и жди моей команды.
Я вылетел из палатки и помчался к себе, где сразу же всё закрутилось. Через двадцать минут суматоха в батарее закончилась, все уходящие в бой сидели на броне моего БРДМа и ждали команды командира полка и танков. Я же прильнул к наушникам радиостанции, настроенной на частоту командира, быстро разобрался в обстановке и в сути переговоров: в районе боя сгустился туман и командир полка послал в брешь между батальонами на разведку танк: сейчас-то он и переговаривался с командиром танка.
- «Альфа 01», продвигаюсь в указанном районе. Туман. Ничего не вижу дальше пятнадцати метров. Никого нет – ни наших, ни боевиков.
- «Альфа 01», меня обстреляли! Нападающих более десятка, сделали два выстрела по танку из гранатомёта и скрылись обратно в туман. Я открыл в ответ огонь, но не знаю, попал ли…. Что мне делать дальше?
- Я «Альфа 01», отходите обратно.
- Вас понял. Чёрт побери! Меня опять обстреляли уже с другого направления, но не попали. Отхожу...
На этом связь между командиром и танком прекратилась. Прошло уже полчаса, но танков не было и не было команды мне – «Вперёд». Мы все вымокли от непрекращающегося нудного дождя, но терпеливо ждали. Прошло ещё десять минут – так можно было сидеть до конца дня. Я решительно поднялся и скомандовал: - Всем обедать, переодеться в сухое и взять с собой ОЗК. Быть в готовности к сигналу.
Солдаты и офицеры оживились, быстренько спрыгнули с брони и разбежались по землянкам. Я ещё немного послушал переговоры в эфире, с сожалением выключил радиостанцию и тоже направился в землянку.
Стол уже был накрыт, офицеры и прапорщики, переодетые в сухое, терпеливо ожидали меня. Хотя я и сидел внутри машины, но тоже капитально вымок. Быстро переоделся и сел за стол. Алексей Иванович нагнулся и в торжественной тишине водрузил бутылку ликёра «Амаретто», которую он достал из-под кровати: - Борис Геннадьевич, эту бутылку мы купили ещё в Екатеринбурге, узнав, что это ваш любимый ликёр и сохранили её. Сегодня пойдём в бой и как он сложится для нас неизвестно. Так давайте выпьём её.
Я был растроган, а через минуту, смакуя вкус ликёра, ощущая аромат и вкус черёмухи, я закрыл глаза и как будто очутился дома, где мы частенько в кругу семьи пробовали этот напиток. Но действительность безжалостно вторглась в мои грёзы: недалеко раздался разрыв снаряда и за шиворот посыпалась земля. Быстро закончив обедать, я ушёл к командиру за указаниями.
- Копытов, - заговорил Петров, как только зашёл на КП, - танков нет, так что, наверно, пойдёшь ночью, а пока готовься.
Такое решение меня совсем не устраивало. Дневной бой сам по себе сложен, а ночной тем
более. Так что, лучше драться днём.
- Товарищ полковник, разрешите мне пойти без танков? Я справлюсь. Вместо танков использую два БРДМа. Если что, четырьмя пулемётами смету всех, кто станет на моём пути. Товарищ полковник, я справлюсь. Поверьте мне…
Петров молча смотрел на меня, и я понимал, что в его голове сейчас идёт напряжённая работа, где взвешиваются все варианты и шансы, в конце которой будет принято решение. И если командир примет решение не посылать, спорить и доказывать ему что-либо будет бесполезно.
- Хорошо, Копытов, - командир полка тяжело вздохнул, - действуй, но ради бога только осторожно.
Через двадцать минут, все опять сидели на броне, только рядом с моей машиной, стоял ещё БРДМ Коровина и на нём сидело несколько солдат второго взвода. Я высунулся из люка и ещё раз огляделся вокруг. Дождь перестал идти и как будто даже потеплело. Туман тоже рассеялся и вперёд было видно километра на полтора. А там гремел, не переставая бой: над нами с шорохом пролетали снаряды, самих разрывов видно не было, но горизонт застилал дым от разрывов снарядов и мин. Резко и мощно бухали выстрелы танковых пушек. В нескольких местах к небу подымался дым от горевших зданий, а воздух над полем боя беспорядочно пронизывали трассы очередей, которые шли как в сторону боевиков, так и оттуда. Непрерывно строчили пулемёты и автоматы.
Около машины толпились солдаты батареи, которые оставались на старых позициях и с завистью смотрели на нас. Многое бы они отдали, чтобы сидеть на броне среди нас. Но пора было двигаться: я махнул им рукой, мол оставайтесь С Богом, и скомандовал – Вперёд!
БРДМ взревел и тяжело двинулся по грязи, всё больше и больше набирая скорость, иной раз корму его заносило, но ненадолго. Чудинов хорошо держал дорогу, вслед за нами также тяжело вывернул БРДМ Коровина. Он сразу же вошёл в колею моей машины и бодро помчался за нами. Хотя мы и знали, что дорога к боевикам от нас до воздушного арыка не была заминирована – всё равно напряжённо вглядывались в землю, стараясь разглядеть следы от постановки мин или подозрительные бугорки. Но всё обошлось благополучно. Звуки стрельбы по мере приближения к арыку усиливались и через десять минут мы остановились за бетонным жёлобом, теперь он не только отделял нас от боевиков, но и скрывал от них. По моему приказу двигатели заглушили и звуки боя стали оглушительными. Я соскочил с машины и через щель в арыке стал осматривать местность. На том участке, который мы должны взять под свой контроль, никого не было видно, но оттуда непрестанно строчил то ли пулемёт, то ли автомат: с нашего места разобрать было невозможно. Слева в трёхстах метрах возвышался небольшой бугор, на котором стоял тригопункт: оттуда тоже доносился звук непрестанно работающего пулемёта. За бугром суетились солдаты, скорее всего восьмой роты – ставили палатку. Тут же приткнулось пару машин и БМП. Ещё чуть дальше и ближе к боевикам из арыка торчала корма, завалившегося туда танка, вокруг которого суетились трое танкистов. Время от времени они залегали и отстреливались от наиболее ретивых боевиков, которые в одиночку или небольшими группами пытались прорваться к танку. Справа в двухстах метрах виднелись здания МТФ и оттуда тоже доносились звуки ожесточённого боя, но никого не было видно. Впереди, за полем, в трехстах метрах вдоль берега реки, тянулась зелёнка, где виднелись перебегающие с места на место боевики. Там же рвались наши снаряды и мины, а воздух над нами рвали пролетающие в разных направлениях пулемётные и автоматные очереди. Рвались снаряды, мины и в нашем расположении, но гораздо реже: чувствовалась нехватка боеприпасов у противника. Что ж, обстановка была ясна: нужно было разбираться кто стреляет и куда на нашем участке.
- Алексей Иванович, - позвал к себе замполита, одновременно проверяя на поясе нож, - я сейчас пойду туда и разберусь со стрелком. Если что, принимаешь командование на себя и занимаешь оборону на этом участке, - я рукой показал на местности, где мы должны развернуться, и чтобы не слушать возражений Кирьянова, который тоже хотел идти со мной, перескочил бетонный арык и, слегка пригнувшись, помчался по мокрой пахоте к тому месту откуда вёлся огонь. Оказавшись на поле, сразу стало понятно, что высокую скорость развить не сумею, так как к сапогам сразу же прилипли большие комья грязи и я еле переставлял ноги. Воздух как будто сгустился, но я упорно продвигался вперёд. Когда до ямы, где засел стреляющий, осталось пять метров, присел и перевёл дух, машинально подёргал нож на поясе, проверяя, хорошо ли он выходит из ножен и метнулся вперёд. Уже скатившись в яму, увидел, что это был свой. Солдат прильнул к автомату и стрелял по мелькающим впереди фигуркам боевиков. В яме и вокруг него всё было завалено гильзами от стрелянных патронов, тут же валялся и гранатомёт, из которого он уже сделал несколько выстрелов. Под ногами у него лежал тощий вещевой мешок, а на бруствере лежало несколько гранат.
- Солдат, - я положил ему руку на плечо.
Боец вскинулся и резко повернулся ко мне. Испуг, было появившийся в его глазах, быстро сменился радостью.
- Товарищ майор, а вы, что тут делаете?
Я похлопал ободряюще его по плечу и в свою очередь задал ему встречный вопрос: - Ты то сам, что тут делаешь?
- С восьмой роты я. Как только мы закрепились на этом рубеже, командир роты поставил меня сюда с задачей оборонять этот участок. Поставил он меня ещё утром и больше никто сюда не приходил. Правда, патронов море мне сюда притащили, а так никого. Вот и бьюсь с духами, – солдат пнул ногой пустой цинк из-под патронов, - патронов, правда, мало осталось. А, вы, как здесь оказались?