- Борис Геннадьевич, боевики усилили огонь. Как бы они не пошли в атаку. Пока вы стреляли, засёк несколько огневых точек около моста и хочу их загасить.
- Как?
- В окопе огнемётчиков лежит несколько «шмелей», я сейчас проберусь туда и открою огонь.
- Алексей Иванович, давай, но только осторожней, - лента была вставлена, потянул затвор на себя, а потом вперёд – пулемёт заряжен. Дал несколько очередей, искоса наблюдая, как замполит ползком пересёк расстояние между бугром и берегом арыка. Попытался встать, но опять упал на землю прижатый плотным огнём боевиков, которые заметили этот манёвр. Алексей Иванович на четвереньках вошёл в воду и погрузился в неё по горло. В воде, вокруг него, заплясали фонтанчики от пуль, но Кирьянов упрямо двигался вперёд, пересёк несколько метров водного пространства и выбрался на другой берег. Обернулся, счастливо улыбаясь, помахал нам рукой: мол, всё в порядке. Рывком пересёк оставшееся расстояние до окопа и по хозяйски стал там осматриваться. Рядом громко заматерился Чудинов, поднялся во весь рост и рванул через огненный шквал к окопу огнемётчиков. Также благополучно пересёк арык и спрыгнул мокрый, но невредимый в окоп к Кирьянову. Я облегчённо вздохнул и приник к пулемёту, дал несколько очередей по перебегавшим чеченцам в зелёнке и опять поглядел на Кирьянова. Тот растерянно крутился с огнемётом в руках в окопе, становился на цыпочки: тянулся вверх пытаясь разглядеть передний край боевиков. Переговорив о чём-то с Чудиновым, Алексей Иванович выскочил из окопа на верх и склонился к Чудинову, который подал ему из окопа контейнер огнемёта. Но выпрямиться не успел: по земле захлестали длинные очереди из пулемёта и автоматов. Казалось, ещё мгновение и они перечеркнут офицера. Я дал несколько очередей по пулемётному гнезду, стараясь: если не уничтожить пулемётчика, то хотя бы на
время прекратить его огонь. Вновь поглядел на окоп, уже не ожидая увидеть Кирьянова живым, и с радостью увидел его сидящим рядом с Чудиновым.
Переждав огонь, Кирьянов привстал и закричал мне: - Борис Геннадьевич, ни черта не видно из окопа. Куда мне стрелять?
Я чуть приподнялся над бугром, но тут же пришлось пригнуться и спрятаться: шквал пуль промчался надо мной, а несколько пуль, подымая фонтанчики земли, вонзилось в верхушку бугра. Две пули звонко цокнули, подняли и отбросили пустую коробку из под лент за мою спину. Уже осторожно высунулся из-за бугра: - Алексей Иванович, давай так: я даю очередь трассерами, а ты туда стреляй из огнемёта – сейчас дальность двести пятьдесят метров. Расстояние каждый раз буду тебе кричать.
Опять прильнул к пулемёту и повёл стволом по зелёнке. Остановился на группе кустов около моста. Оттуда с самого начала боя вёлся особенно интенсивный обстрел наших позиций пулемётом. И там чаще всего мелькали фигурки боевиков.
- Алексей Иванович, стреляй туда, - прокричал я и дал длинную очередь по кустам. Замполит вскинул контейнер, придал ему соответствующий двуустам пятидесяти метрам угол прицеливания и выстрелил. Мощный звук выстрела, как всегда оглушил всех, а пыль, поднятая реактивной струёй, скрыла окоп. Чёрная точка снаряда прочертила свой путь в воздухе и разорвалась на поле, не долетев пятидесяти метров до кустов.
Светло-серое пылевое облако осело и открыла нашим взорам отплёвавшихся от пыли Кирьянова и Чудинова.
- Алексей Иванович, дальность дальше пятьдесят, - в азарте прокричал корректуру прицела, неосторожно поднявшись над бугром, но тотчас же спрятался: новый шквал пуль обрушился на мою позицию.
Как только прогремел второй выстрел, я вновь, не обращая внимания на пули, вскинулся над бугром, боясь пропустить разрыв. Над окопом огнемётчиков стоял столб пыли, как будто именно туда попал снаряд, а не вылетел оттуда. Но я, не отрываясь, смотрел на кусты, где находились позиции духов. Есть! Прямо в центре кустарника поднялся светло-серый от пыли разрыв «Шмеля».
- Алесей Иванович, отлично. Давай туда же ещё два снаряда.
Два раза проревел огнемёт и оба разрыва полностью накрыли всю площадь кустарника. Оставшиеся четыре выстрела мы сделали веером по зелёнке, смещая его от моста влево на
двести пятьдесят метров. После чего, как по мановению волшебной палочки, стрельба со стороны боевиков быстро пошла на убыль, а через пять минут прекратилась совсем. Ещё примерно пять минут после этого вела огонь восьмая рота, но и она быстро прекратила огонь. Лишь пулемёт на бугре с тригопунктом продолжал строчить, посылая злые очереди в сторону боевиков. Но и он через некоторое время тоже замолчал. Над передним краем повисла тревожная тишина.
- Торбан, - окликнул я санинструктора, - дуй во второй взвод. Узнай всё ли там в порядке? И Коровина ко мне. Да, по пути посмотри техника, что-то я его не наблюдаю. Не ранен ли он?
Из окопа огнемётчиков, уже не ползком, а полусогнувшись прибежали Кирьянов и Чудинов. Оба мокрые, грязные и возбуждённые.
- Ну, огнемётчики…, ну и балбесы. Вырыли окоп, а оттуда позиций боевиков не видно. Как мы хоть стрельнули? – Полу оглушённые они оба орали, наверно, считая что мы тоже ничего не слышим.
Я шутливо тоже заорал почти в ухо замполиту: - Алексей Иванович, отлично стрелял. Всех положил, видишь – духи молчат, не стреляют.
Кирьянов с Чудиновым засмеялись, поняв свою ошибку, а Алексей Иванович, смеясь, начал показывать пальцем на моё лицо. Я машинально провёл рукой по щеке и посмотрел на ладонь, ожидая увидеть кровь, так во время боя сильно секло землёй лицо. Но на руке виднелись остатки грязной пены с недобритой, перед боем, щеки. Мы все поднялись из-за бугра в полный рост, уже не боясь огня боевиков, переговариваясь на ходу, направились к землянке, здесь и обратил внимание, что в пулемётной ленте осталось всего девять патронов.
- Да тяжело пришлось бы, если духи предприняли атаку на наши позиции. Все легли бы.
Поправляя штаны, из арыка появился Карпук. Ещё не подойдя к нам, начал рассказывать: - Я только пристроился «подумать», а тут стрельба, да и вашу команду, «Батарея тревога», слышал. Попробовал выскочить, да уже невозможно. Пули так и стригут кустарник. Мечусь по арыку, даже посрать забыл. На ремне только пистолет с запасной обоймой. Главное, даже выглянуть нельзя, до того плотный огонь. К землянке не прорваться. Ну, думаю, духи пойдут в атаку – пятнадцать патронов по ним, один себе. Слышу, наш пулемёт работает и несколько автоматов: значит, дерутся наши. Только высунусь из арыка, пули тут же по земле у лица бьют. Толком ничего разглядеть не успеваю. Слышу, работает только один пулемёт. Ёлки-палки, неужели всех убили. Короче, на переживался. Но только стрельба закончилась – «по большому» опять захотелось.
Из второго взвода пришёл Коровин и доложил, что у него всё в порядке: потерь нет.
- Товарищ майор, что это было? Вы чего-нибудь поняли?
- Непонятно, Коровин, особенно сильная стрельба в расположении первого батальона была. Может быть, там что-то случилось?
На нашем участке стояла тревожная тишина, лишь в районе МТФ пощёлкивали выстрелы, поэтому все занялись своими утренними делами: Коровин ушёл к себе. Ругать его за отсутствие наблюдателя не стал, но замечание сделал. Я добрился, после меня побрились Карпук и Алушаев. Вроде бы всё было в порядке, но тревожила тишина, повисшая над передним краем, не располагала к оптимизму. Приказал усилить наблюдение, а сам стал наблюдать за танком, который мчался за бетонным арыком в моём тылу. Я подумал, что этот танк проедет сзади в расположение восьмой роты, но он свернул в разбитый проём в бетоне и направился ко мне. Это меня ещё больше обеспокоило – я никого не ждал. Танк был с нашего танкового батальона, но офицера, который соскочил с брони и подбежал ко мне не знал.
- Товарищ майор, это ваше подразделение стреляло сейчас по зелёнке? – Танкист показал рукой на деревья, тянувшиеся от моста вдоль реки против моего участка обороны.
- Да, моя батарея. – Настороженно ответил и тут же спросил, - А в чём дело?
- Меня прислали вас предупредить. Первый батальон попал в окружение и разбит. Остатки
пехоты будут прорываться через эту зелёнку в вашем направлении. Смотрите, не откройте огонь по ним.
- Ни фига себе, - в изумлении протянул Кирьянов, стоявший около меня. Я оглянулся, сзади стояли практически все: офицеры и солдаты.
- Слушай, старший лейтенант, как окружили и разбили?
- Да я сам ничего не знаю. Знаю только, что командир батальона тяжело ранен и его будут выносить во время прорыва. – Эти слова старлей произносил уже с брони. Спросить, кто его прислал, уже не успел. Танк заревел, крутанулся на пашне, вздыбив пласт подсохшей земли, и умчался обратно. В голове царил сумбур и смятение от этого сообщения. В голове не укладывалось, как мог быть разбит целый батальон. Тогда получается, что МТФ тоже в руках боевиков, и нам надо опасаться оттуда нападения. Я начал советоваться со своими подчинёнными, как лучше организовать оборону своего участка, в свете новых обстоятельств. Но не успели мы обсудить этот вопрос, как стрельба вспыхнула в расположении первого батальона с новой силой. Ещё более интенсивная, чем в первый раз. Без моей команды все расхватали оружие, Торбан с Чудиновым схватили ещё цинки с патронами, я опять схватил пулемёт и пару коробок с лентами, ещё несколько коробок схватили Карпук с Кирьяновым и мы снова заняли оборону. Духи суетились в зелёнке, но в нашу сторону практически не стреляли. Огонь они вели в направлении окраины МТФ, а кустарник, куда Кирьянов нанёс удар огнемётами, вновь ощетинился огнём. Особенно зло и упорно бил пулемёт, из-за чего мы его быстро обнаружили.
В окопе около стреляющего пулемётчика суетилось ещё двое чеченцев: наверно, второй номер и подносчик боеприпасов. Я прильнул к прицелу и навёл свой пулемёт на огневую точку противника, ещё мгновение и нажал бы на курок, но в это время вокруг окопа заплясали разрывы от пушки БМП-2. Приподнявшись над пулемётом, я наблюдал в бинокль, как очередями автоматической пушки