уле, по охране расположения роты, и захотелось ему по «большому». Сел солдат в укромном местечке, разложил около себя оружие, сидит себе дела делает, всё кругом тихо и спокойно. А недалеко от него бродил этот бык – «Джохар», так солдаты его прозвали. Скучно ему было: увидел сидящего бойца. Подошёл сзади и так ласково лизнул того в затылок, приглашая пообщаться. Не знаю, что подумал солдат, увидев над собой огромную рогатую голову, но когда через несколько минут разводящий пришёл его менять - солдата не нашли. Аккуратно лежали автомат, ремень со штык-ножом, патроны, но часового не было. Нашли его через полчаса, в укромном месте, где он и приходил в себя. А остальные десять с половиной миллионов долларов за разбитое спермохранилище. Там, оказывается, хранилась сперма элитных, выведенных экспериментальным путём, животных. Хотя можно сильно посомневаться: ни электричества, ни других условий, при которых можно хранить сперму, просто не было. Серёга, особист, который имел к этому прямое отношение, как говорили, ворчит: - А я откуда знал, что это сперма? Смотрю, колбы стоят, а в них мутная жидкость: я их с полок и смахнул. Мне это помещение для моего проживания подходило.
После этого обсуждали совсем непонятный случай. В первые дни боевых действий в танковом батальоне погиб солдат. Снайпер всадил ему пулю прямо в голову. С телом убитого
провели все положенные процедуры. Провели официальное опознание, составили акт и отправили в Ростов. Там тоже было проведено опознание; приезжал замполит роты и составлен ещё один акт опознания. Тело солдата было отправлено на родину. Здесь цинковый ящик вскрыли: естественно родные осмотрели труп и никаких вопросов у них, тоже не возникло.
Танкиста похоронили, помянули через девять дней, а ещё через несколько дней приходит им телеграмма: – «Мама, папа, у меня всё нормально, ранен. Нахожусь в госпитале в городе Санкт-Петербурге». И адрес госпиталя. Родители собираются, мчатся в Санкт-Петербург и действительно, в госпитале находят своего сына, раненого в ногу. Вопрос – кто был опознан, и кого похоронили? Это непонятно до сих пор.
Нехорошо получилось и со смертью старшего лейтенанта Сороговец, который погиб при взятии берега. Вскрылись не совсем нормальные обстоятельства и подробности. Когда сообщение о смерти офицера пришло в дивизию, то по какой-то причине жене разведчика сразу же не сообщили, но известие это уже распространилось по военному городку. И вот едет жена Сороговца в троллейбусе по городу, думает о чём-то своём, улыбается. А в это время её видит женщина с 32 городка, подходит и говорит: - Сидишь здесь, улыбаешься, а вот твой муж убит.
После такого заявления женщина мчится к жене Петрова, которая, кстати, знает о смерти офицера, но на вопрос женщины ответила – мол, ничего не знаю. Справедливо рассудив: кто я такая, чтобы об этом сообщать близким погибшего. Я только жена командира. Жена Сороговца ринулась к близкому другу мужа, тоже офицеру. Так, мол, и так. Друг её успокоил и пошёл в штаб дивизии разбираться. Вернулся через пару часов и весело заявил, что всё это ерунда, и я только что по телефону разговаривал с её мужем. Женщина успокоилась, но непонятно почему он соврал. А на следующий день к ней приходят со штаба дивизии и официально объявляют о смерти мужа. Женщина посмеялась и рассказала о том, что вчера друг её мужа разговаривал с ним по телефону и сообщение о его смерти это ошибка.
- «Разберитесь у себя, там, в штабе, прежде чем идти с таким жестоким известием», - с этими словами она выпроводила их из квартиры. Нашли друга мужа и жёстко с ним разобрались, а после этого вновь пришли к ней. Сказать, что с ней произошла истерика, значит, ничего не сказать, но получилось совсем хреново.
Посмеялся полк и над первой партией контрактников, которая прибыла на пополнение. Ещё раньше нам предлагали подобрать контрактёров с 137 Чебаркульской бригады, которая приехала с Урала и через некоторое время её стали расформировывать, укомплектовывая офицерами и личным составом другие части. Съездил и я, посмотрел на них и отказался от всех. Мне такие контрактники не нужны. Где их собрали военкоматы, на каких помойках и вокзалах – непонятно? А тут прилетело пополнение с Екатеринбурга, сразу с самолёта их под вечер привезли в расположение полка. Несмотря на то, что их несколько часов везли из Моздока, добрая половина их была до сих пор пьяна и вообще не воспринимала, где они находятся. Предвидя такой случай, командир полка приказал приготовить для ночлега здание бывшей фермы, застелив полы большим количеством соломы. Туда же солдаты РМО перевезли убитую,
голую снайпершу и закопали в солому. Пьяную толпу контрактников загнали в ферму и положили спать, а утром пошли смотреть. Снайперша как раз оказалась в центре толпы и, взгромоздив на неё ногу и руку, уткнув нос в бок, сладко спал грязный и небритый контрабас. Пробуждение от сна и осознание того факта, что всю ночь он спал в обнимку с трупом было достаточно неприятным. Особенно после того, когда все стали его подкалывать, намекая что вполне возможно он не только обнимал её…
Всё эти смешные и не совсем смешные события были лишь определённым фоном, за
которым скрывалась напряжённая и опасная работа по подготовке к дальнейшим боевым действиям за рекой. Еженощно за реку уходили группы разведчиков, сапёров и артиллерийских корректировщиков. Днём сотни глаз напряжённо вглядывались и изучали каждый бугорок, каждую ложбинку, где мог затаиться враг. Напряжённо работали тылы полка, для того чтобы полностью снабдить всем необходимым подразделения. Ремонтники лезли из кожи, ремонтируя
машины и боевую технику. Кто-то из офицеров рассказал, что в одной из ходок на мине подорвался подполковник Кишкин. Правда, повезло ему; лишь посекло мельчайшими осколками ноги.
И вот настал вечер, когда полковник Петров на совещании сказал «Пора» и начал ставить боевые задачи подразделениям. Я сидел и внимательно слушал боевой приказ на завтрашний день и был сильно разочарован. Опять все шли в бой, а мою батарею оттягивали в тыл для охраны командного пункта полка, кроме первого взвода, который уходил вместе с третьим батальоном. Я перематерился про себя, но делать было нечего.
Часть третья
Глава первая.Проверка на дорогах.
Утром поставил задачу на свёртывания палаток, а сам пошёл к мосту, чтобы наблюдать, как боевые подразделения уходят на ту сторону Аргуна. Здесь уже находился командир полка с офицерами штаба. В выемке предмостья выстроились боевые машины первого батальона, а на окраине МТФ, вдоль забора машины третьего батальона. Пехота спокойно сидела на броне и ждала команды, наблюдая за тем, как Петров ставил задачи командирам батальонов, отдавал последние указания и советы. Изредка они вскидывали бинокли и смотрели на ту сторону реки. Точно также вскидывали бинокли и другие офицеры, разглядывая противоположный берег и пытаясь хотя бы сейчас, в последний момент, обнаружить боевиков или замаскированные позиции. Но всё было тихо, воздух кристально чист и прозрачен. Была видна буквально каждая деталь, каждая складка местности, но боевики и их позиции не наблюдались. Несмотря на то, что ярко светило солнце и на голубом небе не было ни облачка, противоположный берег зримо излучал угрозу и опасность. Сначала мост перешла разведка первого батальона с сапёрами, а через некоторое время БМП с десантом на борту стали по одному, осторожно пересекать мост и двигаться в сторону перекрёстка дорог Шали – Новые Атаги. Боевые машины в разные стороны ощетинились стволами, сидящей на них пехоты, которая напряжённо вглядывалась в разлапистый и густой кустарник, разрушенные строения щебёночного завода и разворошенные взрывами кучи щебёнки, откуда могли выскочить боевики и в упор открыть огонь. Но всё обошлось. Первый батальон благополучно миновал завод, спокойно проехал вдоль зелёнки тянувшейся слева от дороги сплошняком и вышел на перекрёсток. Теперь мост стали пересекать машины третьего батальона, а я вернулся в батарею. Построил колонну и двинулся к племсовхоза. совхозу. Один взвод поставил у южного перекрёстка, тем самым прикрыл направление от Старых Атагов, а другой взвод расположил ещё правее. Сам же, со своей ячейкой, расположился перед трёхэтажным зданием дирекции племсовхоза. станции. Алексей Иванович и Игорь сразу же стали разгружать с прицепа доски, фанеру, решив за время стоянки здесь, сделать хорошую будку на прицепе и жить в ней. Понаблюдав за ними с полчаса, я ушёл на противоположную сторону штаба, где за длинным столом сидели Колесов, прапорщик Воронин, Ренат Халимов, секретчик Володя Романов и также меланхолично наблюдали за погрузкой штабного имущества на машины, чтобы по первому приказу командира выдвинуться на новое место. Иногда Андрюха Воронин срывался с места и вмешивался в погрузку, добиваясь того порядка, который был нужен ему, после чего он снова присоединялся к нам. Периодически Халимов и Воронин начинали уговаривать Колесова, чтобы тот достал из заначки немного коньяка, но Колесов стоял твёрдо и также твёрдо отказывался, но недаром говорят - вода камень точит, и через полчаса его всё-таки уговорили. Начальник штаба выставил на стол литр коньяка и теперь мужественно смотрел, как мы его попивали. За неспешным разговором и наблюдением за погрузкой коньяк быстро закончился, но продолжать мы не стали. Пришёл радист и рассказал, что наступление идёт нормально, боевики оказывают сопротивление, но слабое. Подразделения первого батальона заняли оборону, а третий батальон двигается в сторону расположения Шалинского танкового полка.
- Да, товарищ майор, - повернулся ко мне солдат, - ваши там тоже отличились: подбили танк и БМП духов, но подробностей не знаю.
Обрадованный известием я сразу же ушёл к своим, чтобы поделиться радостной новостью. Замполит тут же достал вина и мы отметили успех наших ребят. Через десять минут замполит и техник снова стали колотить будку, а я послонявшись немного вокруг них, одел на голову немецкую каску, закатал по локоть рукава и вышел на дорогу около въезда на племсовхоза. совхоз, решив немного развлечься и поиграть в фашиста. В ста метрах за монументами «Быку и Барану», вытянувшись в колонну, стояла разведывательная рота. Командир полка решил в этот раз разведчиков оставить в резерве. Вот они стояли на дороге и ждали команду. Я покрутил головой по сторонам, но ничего заслуживающего внимания не обнаружил. Посмотрел на разведчиков, раздумывая; стоит ли идти к ним или подождать на перекрёстке чего-нибудь интересного. Разведчики также с любопытством посмотрели на меня: и тоже решили подождать. Мы остались на своих местах – разведчики на БМП, а я стал мерно прохаживаться по дороге. Десять шагов вперёд, поворот кругом, теперь десять шагов назад и опять поворот. Через пятнадцать минут мотания взад-вперёд, моё внимание привлёк легковой автомобиль, который быстро приближался со стороны Гикаловского. Легковых автомобилей, да ещё движущихся я не видел уже больше двух месяцев, поэтому настороженно наблюдая за приближающейся машиной и решая про себя: то ли сразу врубить по машине с автомата, то ли немного подождать. Решил подождать. Водитель «Жигулей» тоже решил не рисковать, поэтому за сто пятьдесят ме