— Ой! — спохватилась девушка, отцепилась от женщины и подошла к нерешительно замершему на пороге Тори. — Народ! Познакомьтесь с Тори, я вам о нем говорила.
— Рад знакомству, прошу благосклонности, — пробормотал парень, кланяясь. Интересно, кто из них приемный папаша? Наверняка здоровяк. Сам большой и сильный, а мозгов мало, вот и не побоялся двоих девиантов на воспитание взять. А тот, что поменьше, с умной физиономией — опекун-археолог.
— Тор, познакомься с Дзинтоном, — Яна указала на невысокого мужчину, и Тори удивленно захлопал глазами. Он — приемный отец? Да ему самому лет тридцать, не больше! — Большой и страшный — Саматта, а рядом тетя Эхира, она к нам в гости приехала. А Цукку и Палека ты уже видел.
— Добро пожаловать героям сопротивления, — улыбнулся Дзинтон. Тори набычился, но легкая ирония, прозвучавшая в голосе Дзинтона, почему-то показалась совсем необидной. — Рад видеть тебя в нашем доме. Яни, руки ты, разумеется, и сама не вымыла, и Тори не позволила. Как маленькая, чесслово!
— Зануда ты, папочка! — надула губы девушка. — Тор, пошли в ванную, а то еще за стол не пустит.
Парень посторонился, пропуская ее в дверь столовой, и пошел следом. Когда они вернулись, стол уже сервировали на восемь персон, а Палек выкладывал на тарелки из кастрюли одурительно-вкусно пахнущее цурме.
— Соусом сами польете, — заявил он. — И салат сами наложите. Там еще жареные колбаски есть, если кто захочет. Тор, ты не стесняйся, жратвы много.
— А оно съедобно? — подозрительно осведомилась Яна, осторожно пробуя цурме на вкус. — Перца сколько клал?
— Сколько надо, столько и клал, — фыркнул Палек, пристраивая кастрюлю на подставку посреди стола. — Подумаешь, один раз поэкспериментировал, так теперь сто лет не забудешь.
— Такое и тысячу лет не забывается! — парировала Яна. — Ума не приложу, как у меня желудок уцелел после твоего шедевра.
— Ну да, если вспомнить твоих давешних осьминогов по-ситарски…
— Ша! — внушительно прервал пикировку Саматта. — Кончайте перепираться. Вы, мелочь пузатая, хоть бы гостя постеснялись. Господин Тори, ты на них внимания не обращай, они способны сутки напролет языками чесать.
— Ну, каков опекун, такие и детишки, — показала ему язык Яна. — Вечно без присмотра, дурное влияние улицы… Плохо воспитывали, вот и выросли мы непонятно кем.
— Отчего ж непонятно, — рассудительно заметил Дзинтон, подцепляя вилкой рис и отправляя его в рот. — Вполне себе понятно. Шалопаи и недоросли. Лика, что у тебя за хвост по начертательной геометрии? Только не говори, что сложно, ни в жизнь не поверю. Семестр уже кончился, а ты все сдаться не можешь толком.
— Подумаешь, отвлекся немного, — пожал плечами Палек. Он навалил себе на тарелку кучу помидорно-огуречного салата, полил его оливковым маслом и уплетал за обе щеки. — Забыл. И госпожа Катия только вчера спохватилась. Да все нормально. Сегодня дорешаю, завтра сдам, и привет, семестр окончен.
— Ну, я и говорю — недоросль, — вздохнул Дзинтон. — Цу, что там Кара второй раз звонила? Опять проблемы?
— Типа того, — кивнула Цукка. — Мэр Крестоцина загорелся идеей ее публично наградить. Назвать кучу журналистов и устроить представление. Она полчаса убеждала… как его, ну, директора полицейского управления…
— Теодара, — подсказал Дзинтон.
— Точно, Теодара, чтобы тот мэра отговорил.
— Уговорила?
— Он пообещал поговорить с мэром.
— Там ли не выборы ли случайно на носу? — спросил Саматта. — Тогда понятно, почему мэр так суетится. Дважды героиня-одиночка ему на знамени очень бы пригодилась.
— Стоп! — решительно заявила Эхира, откладывая вилку. — Дважды — это когда? Первый раз, как я понимаю, случился с бандитами в банке. А второй?
— А, ты не в курсе, — прищурился Дзинтон. — Ее же похитили вчера вечером. Братец того бандита, что живым взяли, решил родственника вызволить, а заодно и Каре отомстить. Он сам бандит, пробу ставить негде, но давненько с «Нормальными людьми» в игры играл, «Армию очищения человечества» придумал, вроде как боевое крыло. Подбил мальчишек и девчонок чуть старше Яны на похищение, стукнул Каре по голове, нацепил ей «ошейник» — еще старой модели, помнишь, со взрывчаткой? — и утащил в заброшенный дом за городом, чтобы там кровожадно убить при стечении прессы.
— И что? — заинтересованно спросила Эхира. — Много трупов?
— На ней — ни одного. Она блокаду «ошейника» пробила, главаря из окна выбросила, остальных носом в пол положила и полиции сдала. Я к шапочному разбору явился.
— Прости, господин Дзинтон, — осторожно осведомился Тори, — ты сказал — пробила блокаду «ошейника»? Но разве такое возможно?
— Вполне. Но нужны способности хотя бы второй категории. С третьей, как у тебя, не выйдет.
— Так ты тоже девиант, господин Тори? — подняла бровь Эхира. — Ох, извини за нескромность. Я не хотела показаться назойливой…
— Ну, девиант, — пожал плечами парень. — Все равно все знают.
— Мы знаем, — поправил его Саматта. — Но мы такие темы с посторонними не обсуждаем. Хи, потом, ладно?
— Приношу свои извинения, — слегка поклонилась женщина. — Дзи, и что Кара? Что-то на нее много валится в последнее время.
— Кара более-менее в порядке, — хмыкнул тот. — Рада, что никого не убила ненароком. Парса вот по ходу дела покалечили, но ничего серьезного.
— Парса? — от возмущения Палек аж привстал с места. — Да я ж кому-то по ушам напинаю, если поймаю! Я столько времени с ним возился, а его взяли и покалечили? Вот ведь знал я, что нельзя его Каре с собой брать! Пап, кто на нее наехал?
— Без тебя пинальщиков хватит, — осуждающе взглянул на него Дзинтон. — Расслабься. Я же говорю — ничего серьезного. В любой мастерской за пять минут починят.
— Дзи, когда Кара возвращается? — осведомилась Эхира, возвращаясь к своей тарелке цурме. — К зимникам вроде бы?
— Угу.
— Я в Крестоцин собиралась через две-три недели. И еще на пару недель там зависну. Народ, вы не возражаете, если я вместе с Карой вернусь и с вами Новый год встречу?
— Ой, здорово! — воскликнула Яна. — Конечно, не возражаем!
— Конечно, Хи, — кивнула Цукка. — Мы тебе всегда рады.
— Конечно, Эхира, — подтвердил Дзинтон. — Только нам надо серьезно о будущем поговорить. Завтра с утречка, да?
— Да можно и сегодня. Я выспалась, теперь долго не усну. Ох, ненавижу часовые пояса менять…
— Хорошо. Тогда между десятью и часом загляни. Кстати, Мати, вы в Четыре Княжества когда вылетаете? Что решили окончательно?
— Основная группа летит из Зерапона пятнадцатого, через неделю. Но я все-таки решил в Крестоцин заскочить. Хочу с Дентором наконец-то вживую пообщаться, да и Кару морально поддержать надо. Четырнадцатого я там, пятнадцатого вылетаю в Княжества, сам до Лесной долины добираюсь и с остальными пересекусь. Кстати, мы возвращаемся в Катонию двадцатого шестнадцатого, а Кара домой уезжает, как мне помнится, двадцать третьего, за два дня до зимников. Думаю, я опять полечу через Крестоцин, и мы вернемся оттуда втроем — я, Хи и Кара.
— Тоже вариант, — согласился Дзинтон. — Только, ребята, все же забронируйте билеты заранее. Перед Новым годом мест уже за неделю не остается даже на трансокеанские, не говоря уже про внутренние рейсы. Особенно с учетом сомнительной манеры некоторых компаний продавать билеты с открытой датой.
Он прожевал последний комочек риса, запил его чаем и поднялся из-за стола.
— Спасибо, Лика, очень вкусно, — поблагодарил он. — Народ, я у себя. Господин Тори, — обратился он к парню, и тот аж вздрогнул от неожиданности. — Если после ужина найдешь полчаса для разговора, с удовольствием пообщаюсь с тобой. Не беспокойся о времени: можешь остаться на ночь, если хочешь.
— Да я уже, в общем-то, закончил… — Тори торопливо проглотил кусок курицы и тоже поднялся. — Я готов, господин Дзинтон.
— Ну, если так, то пойдем, пообщаемся, — кивнул тот. — Давай пройдемся по улице. Погода сегодня на удивление хороша для начала зимы. Грех такую упускать.
Тори нерешительно взглянул на Яну — та ободряюще улыбнулась ему, — потом на Палека — тот воздел очи небу, сочувственно вздохнул и пожал плечами — и вышел в коридор вслед за Дзинтоном.
Обуваясь на низком полу возле выхода, он обратил внимание, что из распахнутой двери не тянет холодом, как положено по такой погоде. Подсвеченные фонарем, облетевшие ветви маронов мотались под порывами усиливающегося ветра, который, однако, словно сторонился самого дома. Он поплотнее закутался в куртку и вышел, приготовившись к волне холодного воздуха, но, похоже, ветер решил игнорировать и его самого. Тори тряхнул головой, которая положительно начинала идти кругом.
Дзинтон ждал его, стоя у калитки, противоположной той, через которую Тори пришел. Хозяин дома скрестил руки на груди, привалился плечом к стене и задумчиво разглядывал небо.
— Дожди идут, — сообщил он, когда Тори приблизился. — Завтра с утра еще солнце проглянет, а с полудня обложит как бы не до самой весны. Ну что, молодой господин, пошли? Тут беседка недалеко, посидим.
Беседка, оплетенная засохшими на зиму плетями кидзуты, и вправду нашлась недалеко, саженях в двадцати. Дзинтон поднялся по каменным ступенькам, уселся на скамью и приглашающе кивнул Тори.
— Садись.
Парень присел на краешек, напряженно выпрямив спину.
— Да расслабься ты, — сказал ему Дзинтон, устраиваясь на скамье небрежно, словно на мягком диване. — Не собираюсь я тебе морали читать. Не маленький, сам знаешь все, что я сказать могу по поводу затеи с Бригадами освобождения. Или сказать все-таки?
Тори пожал плечами и уставился в пол, зябко засунув руки в карманы.
— Ладно, не стану. Молодые все равно не слушают старших. Им всегда кажется, что их проблем раньше ни у кого не встречалось. Но вот кое-что прочитать тебе определенно стоит.
Тихо щелкнуло, и под потолком беседки загорелся шар белого огня, мягко освещая ее внутренности. Юноша поднял взгляд — Дзинтон протягивал ему пачку покрытых убористым шрифтом листов. Тори с подозрением взглянул на нее. Он точно помнил, что когда они выходили из дома, в руках янин папаша ничего не держал. Он их что, за пазухой носил?