Бетси остановилась в дверях и оглянулась. Все было аккуратно убрано, никаких следов ее пребывания здесь, и если они вдруг будут ее искать, то не узнают ни где она, ни куда собирается. Она осторожно заперла дверь и положила ключ в сумочку Элизабет (другой у нее было). В сумочке лежали помада, которой Элизабет слегка подкрашивала губы, неизменный носовой платок, записная книжка, карандаш и жестяная коробочка с аспирином. Бетси ухмыльнулась: интересно, как этот ключ от непонятного номера в отеле объяснит благопристойному носовому платку свое появление в сумочке Элизабет? И она зашагала к лифту, радуясь тому, что наконец-то выбралась из номера.
Самое важное, что Бетси усвоила – не так уж и мало спустя всего полдня в Нью-Йорке: вовсе не обязательно постоянно притворяться, будто все знаешь и умеешь или чувствуешь себя как дома в непривычной обстановке. Другие люди, как выяснилось, часто испытывали неловкость, сомневались, терялись сами или теряли деньги, нервничали, имея дело с незнакомцами, и настороженно относились к тем, кто был наделен какой-либо властью. Жизнь сразу стала значительно проще. Бетси могла подойти к служащей отеля и, не боясь показаться странной, спросить, как пройти в ресторан. Она очень надеялась, что с едой это тоже сработает, – главное не заказывать ничего с французскими названиями и внимательно наблюдать за окружающими: как они садятся, как передвигают тарелки, как подзывают официанта. После атласного покрывала в номере огромный ресторан с белоснежными скатертями уже не внушал ей трепета, а все столы казались одинаково непривычными по сравнению со столом на тетиной кухне. Бетси села, и ей в голову пришла забавная мысль: если бы она сейчас наступила официанту на ногу, или выронила сумочку, или промахнулась мимо стула, можно было бы тихонько улизнуть, свалив все на Лиззи. Она развернула салфетку, посмотрела по сторонам и, в чудесном расположении духа, откинулась на мягкую спинку стула. Этот мир нравился ей все больше.
С огромным удовольствием, как будто желая поиздеваться над тетей Морген, Бетси заказала бокал шерри. Она не заметила мелькнувшего в глазах официанта сомнения: ей столько, на сколько она выглядит, и значит, он должен принести шерри, или же столько, на сколько себя ведет, и тогда нужно отказать? Философски заключив, что внешность женщины говорит о ее возрасте лучше, чем поведение, официант все-таки выполнил заказ, и Бетси принялась элегантно – не хуже самой тети Морген, которой в этом деле не было равных, – потягивать шерри. А раз в этом чудесном мире никто не сочтет ее поведение неправильным или странным… Бетси подняла глаза на первого же проходившего мимо мужчину и сказала:
– Добрый день.
– Добрый день, – удивленно ответил мужчина и в нерешительности остановился.
– Пожалуйста, присаживайтесь, – вежливо предложила Бетси.
Мужчина сделал круглые глаза, поглядел на свободный стол, за который хотел присесть, и рассмеялся.
– Ну, раз вы приглашаете.
– Мне не по себе одной, – пояснила Бетси. – Не с кем поговорить, да и вообще. Дома всегда была тетя Морген. Даже когда она молчала, я, во всяком случае, могла на кого-то посмотреть. На кого-то знакомого, я имею в виду.
– Конечно, – сказал мужчина, присаживаясь. – Вы давно здесь? – Он взял со стола салфетку.
– Я только утром приехала, и водитель автобуса велел мне быть осторожной, не доверять незнакомцам – я и не доверяю, но подумала, что с вами заговорить можно.
Мужчина выглядел весьма прилично – не такой старый, как доктор Ронг, но старше, чем Робин, – и не испытывал ни малейшей неловкости, разговаривая с Бетси, которую видел впервые в жизни.
– Это не вас я сегодня видела из окна? – спросила вдруг Бетси. – На карнизе?
Мужчина изумленно помотал головой.
– Я недостаточно ловкий для того, чтобы лазить по карнизам.
– А вот я могла бы. У Лиззи кружится голова, у меня – никогда.
– Кто такая Лиззи?
– Лиззи Ричмонд. Я привезла ее с собой, она хочет выбраться, но не может. – Бетси замолчала и недоверчиво посмотрела на мужчину. – Я не собиралась никому рассказывать про Лиззи.
– Ничего, я вас не выдам.
– Мама все равно бросит Лиззи, Лиззи нам не нужна. Мы с таким трудом избавились от Робина и всех остальных.
– Вы будете обедать? – Мужчина взял у официанта меню и улыбнулся Бетси.
– Я впервые в ресторане, – радостно хихикнула Бетси. – И страшно голодна.
– Тогда это должен быть особенный обед. Мне выбрать за вас? – Он протянул Бетси меню. – Или хотите заказать сами?
Бетси взяла меню, бегло просмотрела его и отдала обратно.
– Лиззи знает французский, а я так и не выучила, поэтому выбирайте лучше вы. Только побольше, пожалуйста. И чтобы все интересное. – Она замялась. – Никаких там… макарон, сэндвичей, пикулей. Того, что обычно готовит тетя Морген.
– Что ж, посмотрим. – Мужчина принялся с серьезным видом изучать меню. – Никаких пикулей, никаких сэндвичей…
Официант стоял рядом, и они оба одобрительно кивали. Мужчина без труда выбрал за Бетси, как будто каждый день кормил обедами юных девушек, которым хотелось интересного и не хотелось пикулей. Бетси слушала красивые названия блюд, до того диковинные, что она даже не знала, в каком порядке их будут подавать, слушала музыку, доносящуюся из дальнего угла ресторана, слушала мелодичный перезвон ножей и вилок, которому вторило постукивание чашек о блюдца, – и говорила себе, что теперь так будет всегда.
– Ну вот, – сказал наконец мужчина, отдавая меню официанту. – Надеюсь, вам все понравится. А теперь, расскажите-ка… я даже не знаю, как вас зовут.
– Бетси. Бетси Ричмонд. А мою маму – Элизабет Ричмонд, Элизабет Джонс до замужества. Я родилась в Нью-Йорке.
– И сколько вам лет?
– Не помню, – уклонилась от ответа Бетси. – Это мне? – Официант поставил перед ней тарелку с фруктами, Бетси двумя пальцами вытащила оттуда вишню и положила в рот. – Мама оставила меня с тетей Морген, – проговорила она с набитым ртом, – но с Робином не уехала.
– С тем, от которого вы с таким трудом избавились?
Бетси энергично кивнула и, проглотив, пояснила:
– Но я решила, пока ехала в автобусе, что это мне помнить не обязательно. Одного плохого воспоминания о Робине будет достаточно, как думаете?
– Думаю, да. Тем более что вы от него избавились.
Она хихикнула и потянулась за вилкой.
– А еще я избавилась от тети Морген и от доктора Ронга, и от Лиззи тоже избавлюсь. Я – пряничный человечек.
– Тетя Морген, наверное, будет волноваться? – осторожно предположил мужчина.
Бетси помотала головой.
– Я отправила ей открытку, написала, что не вернусь, и потом, они все равно будут искать не меня, а Лиззи. Можно мне еще фруктов?
– Сейчас вам принесут кое-что еще.
– Я могу заплатить, у меня полно денег. – Заметив, что мужчина улыбается, Бетси спросила (сперва про себя, а затем вслух): – Так не говорят, да? Почему так не говорят?
– Я пригласил вас на обед. Это значит, что плачу́ я, а вы не говорите о деньгах. Вы ждете, когда я заплачу́, и любезно благодарите.
– Любезно – это «я вам та-ак благодарна»? Тетя Морген так говорит.
– Именно. А где сейчас ваша мама?
– Точно не знаю. Я пытаюсь отыскать это место. Как того человека с карниза. Им придется мне сказать, потому что я буду спрашивать и искать, искать и спрашивать, спрашивать и искать, искать и… – Она резко замолчала, и за столом наступила тишина. Бетси подняла глаза – мужчина спокойно доедал фрукты. – Иногда, – осторожно продолжила она, – у меня путаются мысли. Вы уж извините.
– Конечно, – ответил он, ничуть не удивившись.
– Вы меня понимаете.
И Бетси, крайне обрадованная, уставилась в тарелку с бульоном, на дне которой шевелились и таращили глаза маленькие причудливые фигурки.
– Кто вы? – равнодушно спросила Элизабет.
– Приятно познакомиться. Я ваш новый друг.
Бетси ахнула и, отпрянув от стола, сердито посмотрела на мужчину.
– Не слушайте ее! Она врет.
– Как скажете, – ответил тот, помешивая ложкой суп.
– Не хочу суп, – обиженно заявила Бетси.
– Как скажете. А вообще зря. Я люблю суп.
– Тетя Морген любит суп. Всегда его ест.
– И пикули?
Бетси, несмотря на обиду, хихикнула.
– Тетя Пикуль, – пошутила она.
– Доктор Пикуль.
– Бетси Пикуль.
– Элизабет Джонс, верно?
– Что? – переспросила Бетси.
– Элизабет Пикуль до замужества.
– Сейчас же прекратите! – возмутилась Бетси. – Не смейте так говорить. Я пожалуюсь маме.
– Простите, это была шутка.
– Мама не любит шутки. Злые шутки. Когда Робин зло шутил, она просила его прекратить. Вы сейчас похожи на Робина.
– И вы от меня избавитесь?
Бетси засмеялась.
– Как же ловко я избавилась от Робина, – сказала она и вдруг замерла от восторга. – Вот это да! – Официант вез мимо них тележку с пирожными. – Можно мне одно?
– Сначала обед. Доешьте суп.
– Я хочу пирожное.
– Ваша мама была бы против.
Бетси сразу притихла.
– Откуда вы знаете? Откуда вы знаете, что она была бы против?
– Не могла же она допустить, чтобы вам стало плохо от сладкого. Весьма глупо с ее стороны.
– Верно, – обрадовалась Бетси. – Бетси не может быть плохо, Бетси – мамино золотце и не должна плакать. А тетя Морген сказала – избалуешь ребенка.
– По-моему, – медленно произнес мужчина, – нам с вами не нравится тетя Морген, я прав? Не думаю, что к ней стоит прислушиваться.
– Тетя Морген говорит, нехорошо, что девочка постоянно ластится к Робину. Тетя Морген говорит, девочка слишком взрослая, чтобы так вести себя с Робином. Тетя Морген говорит, девочка знает то, чего ей знать не следует.
– Тетя Пикуль.
– Хочу пирожное, – повторила Бетси.
Мужчина, рассмеявшись, подозвал официанта с тележкой.
– Только одно, а потом доедите обед, который я вам заказал. Мы ведь не хотим, чтобы вам стало плохо, помните?
– Мне плохо не будет. – Бетси с нежностью склонилась над пирожными, и глаза ее заблестели. Взбитые сливки, шоколадная глазурь, клубника… – Плохо обычно Лиззи. – Банан, толченый орех, вишня… Бетси вздохнула.