[122], приносила свежий кокос для Луки с Джейд или спрашивала у Доры какую-нибудь фразу на испанском, чтобы грамотно ответить банку и налоговикам. Дора общалась со мной без шуточек и запанибратства, но мне даже нравилось, что она не подражает своему экспансивному мужу. Гаса было невозможно не любить. Доре было невозможно не верить.
Шел третий год ремонтных работ. По пятницам мы с Гасом садились и подсчитывали, сколько заработала его бригада и во сколько обошлись стройматериалы. Гас постоянно повторял, что пусть сам он заработал гроши, главное, чтобы рабочие остались довольны. Уж им-то деньги понужнее будут. Не говоря о том (но он напоминал об этом постоянно), что для него «Йорона» – как дом родной. На тот момент мои расходы превышали доходы, но я заражалась энтузиазмом Гаса, восхищалась его богатым воображением, трудолюбием и заботой о рабочих, которые так радовались возможности принести деньги в семью.
– Эх, подруга, да у тебя тут настоящий кусочек рая, – повторял Гас. – И будет еще лучше.
Мы были отличной командой – сильный Гас, умная Дора, всегда готовая помочь с испанским, если надо было позвонить в город, обратиться в банк или заказать большую партию материалов. Моя же роль была самая простая: я просто платила по счетам.
47. Детородная трава
Однажды мне написала китаянка, желающая снять комнату на месяц. С какой целью – она не уточняла. Я сразу же ответила, что мы с радостью примем ее.
Цзюнь Лан появилась в «Йороне» через две недели, Уолтер тащил за ней два больших чемодана.
– Возможно, я тут задержусь, – предупредила гостья.
Она добиралась сюда тридцать два часа и при этом вовсе не выглядела уставшей. Как бы описать мое впечатление об этой женщине? Первое, что бросилось в глаза, это ее горящий взгляд, взгляд человека, нацеленного на какое-то большое дело, о котором мне еще предстояло узнать.
– Значит, вы приехали одна, без мужа. – Эти мои слова были не вопросом, а констатацией факта.
– Он все время работает, – ответила Цзюнь Лан. – Да и вообще, мою поездку сюда он считает глупой идеей.
По длинному коридору я повела гостью в ее комнату. Недавно я развесила на стенах часть своих рисунков в рамочках, в основном посвященных птицам и растениям, обитающим в моем саду, и Цзюнь Лан спросила, остановившись:
– Чьи это картины?
Никто прежде не интересовался моим творчеством. Гас с Дорой побывали тут уже сотню раз, но даже голов не повернули.
– Раньше я работала медицинским иллюстратором, – объяснила я, – но люблю рисовать и для себя.
– Значит, вы разбираетесь в растениях, – сказала гостья. – Это хорошо.
На тот момент она была единственной гостьей в «Йороне» и попросила составить ей компанию за ужином.
– Хочу рассказать вам, зачем я приехала сюда. Возможно, мне понадобится ваша помощь.
И вот, почти на идеальном английском Цзюнь Лан поведала мне историю своей жизни.
– Только так вы сможете понять, почему я здесь.
Цзюнь Лан (что означает «прекрасная орхидея») родилась в небольшой деревушке Хенг Шуй на заре культурной революции.
Родители ее были хорошо образованны, имели приличную работу, но попали в число семей, у которых власти Мао Цзэдуна отняли и собственность, и деньги. Пришлось кормиться с маленького клочка земли. Он действительно был совсем крошечным: достаточно были сделать десять шагов, как начинался соседский участок. Семья Цзюнь Лан ютилась в убогой однокомнатной лачуге.
Когда ей исполнилось пять лет, ее мать родила сына, которого назвали Цзюнь Вэй («вэй» значит «великий»). Появление мальчика стало огромным событием в семье, и родители направили всю любовь и внимание на него. Только сыну они решили дать хорошее образование, для чего и переехали в город Шицзячжуан. Чтобы оплачивать учебу сына, родители устроились на завод.
Сама же Цзюнь Лан осталась в деревне на попечении бабушки Лао Лао. Каждый день они поднимались на холм и возделывали свой крошечный участок. Лао Лао научила внучку распознавать лечебные травы и растения. Эти знания она получила от своей бабушки, а та – от своей, и так в глубь веков. Мудрость эта черпалась из великой книги, считавшейся у китайцев чем-то вроде библейского лечебника. Назывался тот лечебник Бэньцао ганму – «Трактат о корнях и травах»[123] и был составлен китайским ученым пятнадцатого века Ли Шичжэнем.
У Лао Лао не было денег, чтобы купить все пятьдесят томов лечебника, и вот однажды она привела внучку в дом к женщине, у которой имелось несколько томов. Они просидели много часов, изучая рисунки растений, которые Ли Шичжэнь определил как обладающие самой большой целебной силой.
Вооружившись новыми знаниями, бабушка с внучкой отправились бродить по холмам, разыскивая эти ценные травы. Вернувшись домой, Лао Лао готовила горькую настойку для Цзюнь Лан, чтобы девочка росла храброй, сильной и умной.
Как-то навестив родителей и брата, Цзюнь Лан поняла, что пора ей перебираться в город.
Вернувшись домой, она по-прежнему собирала с бабушкой травы и понемногу зарабатывала, помогая местному крестьянину освободить его участок от камней. На вырученные деньги Цзюнь Лан купила старый велосипед с ржавой цепью; она еле доставала до педалей. Но невелика беда – ведь теперь можно было добраться до места, где у нее начнется другая жизнь. На тот момент Цзюнь Лан было всего четырнадцать лет.
Расстояние от деревни Хенг Шуй до города Шицзячжуан составляло целых сто двадцать километров. Путь был размыт дождями и ухабист, а когда дорога шла в гору, приходилось слезать с велосипеда и катить его по дороге. Прошел день, а Цзюнь Лан преодолела лишь половину пути. Устроившись под деревьями, девушка развернула салфетку, в которой было припасено несколько пирожков, и поела, а потом легла спать, прикрывшись хлопковой кофтой. Чтобы отогнать страх, Цзюнь Лан запела колыбельную бабушки, под которую засыпала в раннем детстве.
Через сутки она добралась до города, но не стала заходить к родителям, зная, что те не одобрят ее поступка. Вместо этого девушка отправилась в самую большую гостиницу под названием «Шицзячжуан Палас», подошла к консьержу и предложила себя в качестве бесплатного экскурсовода для иностранцев, умолчав, что была в этом городе лишь один раз и что ей самой не помешает ознакомительная экскурсия.
– Приходи завтра, – сказал ей консьерж. – Может, завтра кто-то и обратится.
Потом девушка сняла угол в комнате. Соседка Си Лиу оказалась студенткой университета, в котором мечтала учиться и сама Цзюнь Лан. На следующий день Си Лиу поводила Цзюнь Лан по городу, и этого было достаточно, чтобы организовывать самые простые экскурсии.
Вот как жила Цзюнь Лан на протяжении последующих семи месяцев: каждое утро она приходила к гостинице «Шицзячжуан Палас» и ждала на ступеньках (иногда безрезультатно), когда кому-нибудь из гостей понадобится гид. Она не отказывала никому, но больше всего рассчитывала на общение с американцами или хотя бы англичанами. Ее целью было изучение английского языка.
По вечерам она занималась по учебникам Си Лиу, а иногда даже прокрадывалась на лекции, слушала профессоров. Наконец, достаточно подготовившись, она сдала вступительные экзамены и была зачислена в университет. Окончив его с блестящими оценками, через четыре года Цзюнь Лан поступила в медицинский колледж. Там она и познакомилась с второкурсником Лей Кан Вэном. Лей Кай Вэн (переводится как Гром. Триумф. Образование) был из маститой профессорской семьи, которой во времена культурной революции удалось сохранить такой высокий уровень жизни, о котором Цзюнь Лан и мечтать не смела. К учебе Лей Кай Вэн относился очень серьезно, а среди студентов выделял Цзюнь Лан – девушка любила медицину столь же страстно, как и он сам. Молодые люди стали встречаться, а через год поженились. Перед брачной ночью мать Лей Кай Вэна по традиции положила под подушку молодоженам финики, арахис и семена лонгана[124]. Этот дар называется зао шенг и символизирует плодовитость.
Прошло два года, а Цзюнь Лан все не беременела. Устыдившись, молодая женщина призадумалась. Ведь все это время, как и до замужества, Цзюнь Лан не знала месячных. С ней явно что-то было не так. Втайне от Лей Кай Вэна она проконсультировалась с врачом из той же клиники, где работала.
До сих пор Цзюнь Лан излагала факты своей жизни спокойно, рассудительно и даже, можно сказать, с методичностью, свойственной любому клиницисту. Но сейчас на глаза ее навернулись слезы.
«У вас никогда не будет ребенка, вы бесплодны», – сказал ей врач.
– Мой муж с головой ушел в работу, – продолжила Цзюнь Лан. – Засиживался там за полночь, а дома почти со мной не разговаривал.
Мысль о том, что не осталось никакой надежды родить ребенка, была невыносима. Восемь долгих лет жизни Цзюнь Лан посвятила изучению западной медицины, став одним из лучших специалистов в своей области. Но все чаще и чаще она стала вспоминать о мудрости предков, к которой приобщила ее бабушка на холмах Хенг Шуй, когда вдвоем они собирали целебные травы.
И вот Цзюнь Лан заявляет мужу, что собирается повидать свою старую бабушку. В деревню она поехала не на велосипеде, а на автобусе.
Цзюнь Лан никому не говорила о посещении врача, лишь одной Лао Лао призналась.
– Мне так стыдно, – говорила она. – Мой муж зовет меня Ши ну. Каменная девушка.
– Тут нечего стыдиться, – ответила Лао Лао. – Когда-то и меня настигла эта напасть. И я вылечилась травами. А потом родила твою маму.
И вот вдвоем они отправились в горы за целебной травой, но не нашли ее. Многие из ценных растений, росших здесь во времена Лао Лао, просто исчезли. И тогда старушка заплакала.
– Все дело в пестицидах, – объяснила она внучке. – Они уничтожили все наши лечебные травы, одни сорняки остались.
Лао Лао уже была стара, и Цзюнь Лан знала, что они видятся в последний раз. Прежде чем вернуться в город, она спросила у бабушки: