И мать… Перед глазами до сих пор вставала жуткая картина: голова мотается как на веревочке. Со сломанной шеей не живут. Ее столкнули с лестницы по приказу короля, после того как он наотмашь ударил ее по лицу.
Магия, почему нельзя было применить магию?
А потом Ирен догадалась: и короля, и солдат защищали специальные артефакты. Эштон ведь пытался, она уверена, он призывал силу земли, только без толку.
Время остановилось. Ирен казалось, она постепенно погружается в зыбучие пески. Вроде тело твое, а управлять им не можешь, оно живет отдельно от разума.
Остекленевшие глаза отца смотрели прямо на Ирен. Такие родные!..
Сердце разрывала на куски нестерпимая боль, но вместе с тем в душе зрела злоба. Сцепив зубы, Ирен пересилила себя. Она последняя из Дорианов, она обязана выжить!
Взгляд заметался в поисках оружия. Ничего! Зато у нее есть сила, незрелая, но сила, зубы, ногти. Король не застанет ее врасплох, Ирен оставит на его лице знатные отметины. Близкие родственники должны быть похожи, верно? Поговаривают, будто Верховный инквизитор, брат короля, демон, а то и вовсе урод, раз прячется под маской. То-то он порадуется, когда Ирен распишет Хантеру лицо!
– Треклятый упрямец, испортил мне новые сапоги!
Король достал носовой платок и буднично смахнул капли крови, будто это вода.
– Ну как, Гилмор, – присев на корточки, обратился он к мертвецу, – кто из нас победил? Твоя спесь сослужила плохую службу всему твоему семейству. Знали бы свое место, может, прожили дольше. А место вам в лесу, среди диких зверей. Но ты предпочел поиграть, так не взыщи! Феникс Анвара Великого отныне принадлежит мне. Нравится тебе или нет, Энией правят Авелоны.
На некоторое время в кабинете воцарилась тишина, однако Ирен не спешила покидать свое укрытие. Она не сомневалась, король не уйдет без родового артефакта Дорианов. Того самого, который Хантер намеревался присвоить. Ее расчет оправдался – вскоре послышался скрежет. «Папин сейф», – равнодушно подумала Ирен. Там хранились облигации, драгоценности, немного золотых слитков и та самая бархатная коробочка. Она досталась Гилмору Дориану от деда и в свое время должна была перейти Эштону.
«Страной правит взломщик!» – мысленно горько усмехнулась Ирен.
Чувства притупились – иначе нельзя, иначе сойдешь с ума.
И все же каким образом королю удалось вскрыть сейф? Даже Ирен не знала кода.
«Кто-то выдал», – равнодушно ответила она сама себе. Одним предателем больше, одним меньше… Тот же Эдисон часто у них обедал. Еще бы, ведь отец охотно помогал Тайному сыску, иногда не только материально.
– Ну вот, наконец-то!
Судя по приглушенному возгласу, король нашел то, что искал.
– Теперь больше никто не заикнется о праве первородства! Кончено, через столько веков наконец-то кончено! Я сделал то, на что не решались мои мягкотелые предки. Лишь бы только Гейл не догадался! Он может заподозрить, он хитер! – пробормотал Хантер и опустился на диван, будто специально, чтобы Ирен слышала каждое слово. – Заодно нужно куда-то деть Миштона, бросить ему сахарную кость.
– Скажем, – Хантер ненадолго задумался, – награжу его орденом и заберу в столицу. А что, заслужил, раскрыл ведьмачий заговор. Сначала проклятые колдуны извели Джованну, теперь взялись за меня – логично.
Он строил планы по сокрытию преступления с таким цинизмом, что Ирен даже засомневалась, человек ли перед ней. Но будь Хантер Авелон хоть самим Темным, она найдет его и убьет!
В дверь постучались.
Король напрягся, быстро спрятал футляр и поднялся с дивана.
– Ваше величество, нам пора! – с тревогой напомнил по ту сторону двери капитан.
– Спалите здесь все дотла, – лениво приказал Хантер. – Не желаю, чтобы кто-нибудь из них воскрес.
Стукнула дверь. Словно натянутая в сердце струна оборвалась. Но оплакивать мертвых и предаваться грусти было некогда: обострившийся нюх уловил запах дыма.
Ирен осторожно выбралась из-под дивана и, бросив прощальный, полный беспробудной тоски взгляд на отца, метнулась к сейфу. Забрав первые попавшиеся ассигнации и пару слитков, она засунула их за корсаж и распахнула окно.
Помоги, Великая мать!
Кому суждено жить, тот не утонет. В любом случае гвардейцам короля Ирен живой не дастся. Лучше сломать шею о камни, чем стать очередной забавой.
– Уберите зеркала! – устало приказал Гейл Авелон, герцог Ричток, и повернулся спиной к слуге, пока тот спешно выполнял его приказ.
Ощутив на себе мимолетный недоуменный, смешанный с благоговейным страхом взгляд, он горько усмехнулся. Сложно сказать, чего больше опасались люди: его самого, его должности или его титула. Может, всего и сразу. Гейла же тяготил титул принца крови настолько, что он предпринял все меры, чтобы о нем не вспоминали. Или вспоминали как можно реже.
– Готово, ваша светлость! – ворвался в безрадостные мысли голос слуги.
Гейл кивнул и отпустил его, когда вдруг вспомнил:
– Постой!
Слуга замер. Даже отсюда, с расстояния порядка пяти метров, Гейл ощущала страх – издержки дара. К своим тридцати годам он так и не определился, считать ли его наградой или проклятием. Венценосный брат, Хантер Авелон, поднял бы его на смех. Конечно, награда! Скольких ведьм и ведьмаков Гейл вывел на чистую воду! Подумать только, многие из них носили маски обычных людей, частенько приближенных к трону. К примеру, то семейство из Соля.
Гейл покачал головой и осторожно вытянул затекшие после многих часов в седле ноги.
– Его величество уезжал сегодня?
Слуга замер. Лицо его превратилось в восковую маску.
– Ну же, – сардоническая улыбка искривила рот под плотно прилегавшей к коже маской, – мне известно, что он куда-то ездил. Куда?
Слуга колебался. Пальцы его непроизвольно сжимались и разжимались. Внутри шла напряженная, тяжелая борьба. Он не мог нарушить приказ. Граф Эшброк, которому выпала честь принимать королевское семейство, строго-настрого запретил болтать о венценосных особах. Вряд ли он шутил, когда пригрозил отрезать язык любому, кто вздумает сплетничать. С другой стороны, вопрос задавал Верховный инквизитор, который, если верить слухам, способен голыми руками вынуть из человека душу.
– Полагаю, вам лучше спросить у его величества, ваша светлость. – Поразмыслив, слуга нашел, как ему казалось, наилучший вариант ответа.
Как уезжал король, он не видел, да и никто не видел. Зато как вернулся – да. С ним был Эдисон Миштон. Вот уж скользкий тип! Наверняка выслуживался. Правда, сегодня на нем лица не было, тогда как король, наоборот, пребывал в приподнятом настроении. Только вот сразу после возращения он заперся в своих покоях и никого не пускал. Ну да его право! Кто там разберет, что в голове у монарха! Вдобавок король наверняка устал после всех этих пышных приемов. Местные дворяне будто сговорились, каждый пытался перещеголять другого. Вот и сегодня король ездил осматривать виноградники. Слуга краем уха слышал, как личная охрана Хантера шепталась об этом за завтраком.
Зато Гейла занимали исключительно дела службы. Он прибыл в Соль сегодня поздно вечером, прямиком из соседнего графства. Увы, дел у инквизиции хватало даже в относительно мирные времена.
– Спрошу, даже не сомневайся, – рассеянно пробормотал Гейл и прикрикнул: – Пошел вон!
Ему не давало покоя странное поведение брата. С чего вдруг пару месяцев назад он вызвал к себе королевского архивариуса, шептался с ним за закрытыми дверьми. А после, совпадение или нет, в камине библиотеки жгли книги. Гейлу в ту ночь не спалось, что частенько случалось с ним после пережитого в отрочестве кошмара, он вышел прогуляться на галерею и почувствовал едкий запах дыма. Найти его источник не составило труда, только вот поймать преступника за руку не удалось. Тот оказался на редкость прытким, вдобавок умел пользоваться потайными ходами.
Оставив попытки догнать поджигателя, Гейл вернулся к камину, кочергой вытащил обгоревший переплет. Его удивлению не было предела. Он бы понял, если бы жгли оккультные книги, сочинения вольнодумцев, но гербовник! Вдобавок очень старый, чуть ли не времен Анвара Великого, еще на пергаменте. Гейл прихватил улику с собой, а после показал брату.
– Ничего серьезного! – отмахнулся тот. – Всего лишь лишний, бракованный экземпляр. Архивариус как раз спрашивал моего разрешения на то, чтобы его уничтожить.
Объяснение Гейла не удовлетворило, но он воздержался от вопросов, принялся наблюдать. И чем дальше, тем больше вопросов у него возникало. К примеру, почему вдруг брат заинтересовался практиками инквизиции, особенно способами убийства ведьм и колдунов? И ведь спрашивал не у него, Гейла, а у его подчиненных, будто вскользь, из праздного любопытства.
Затем – больше. Хантер возобновил тренировки с капитаном дворцовой гвардии, словно собирался вести армию в бой. Однако Гейл проверил, никакой войны не намечалось, наоборот, чуть ли не впервые за свою историю Эния ладила абсолютно со всеми соседями. Дуэль? Немыслимо! Короли не дерутся на поединках, вдобавок Хантер не тот человек, который стал бы столь глупо рисковать своей жизнью.
Потом вроде все успокоилось. И вот король зачем-то услал его на рядовой процесс против деревенской ведьмы. Якобы ему доложили о целом ковене, поставившем себе целью навести порчу на королевскую семью. Разумеется, ничего подобного Гейл не выявил, зато до него дошли слухи о заговоре здесь, в Соле.
Словом, тем для разговора с венценосным братом хватало.
Поборов усталость, Гейл заставил себя встать. Ополоснул лицо, сменил рубашку. Взгляд случайно упал на темный прямоугольник занавешенного покрывалом зеркала. Гейл отвернулся, но затем, будто повинуясь чужой навязчивой воле, приблизился к нему, осторожно взялся за край ткани…
– Уже вернулся?
Голос Хантера заставил его резко обернуться и отпрянуть от зеркала.
– Прости, если напугал. Ты слишком нервный в последнее время, Гейл!
Слишком нервный!
Лицо Гейла исказила кривая усмешка, следы от ожогов вновь зачесались. Ему хотелось напомнить, что кое-кто обязан ему жизнью и мог бы вести себя вежливее, но он не стал. Хантера не переделаешь. Вдобавок он король, а это многое меняет.