«А мне станет труднее подобраться к королю и подлить ему яда».
– Темный с вами! – неохотно согласился Гейл. – Не желаю, чтобы брат взвалил на меня поиски новой певички!
Отыскать ее в столь короткий срок, за сутки, практически невозможно. Гейл в красках представил, как станет распекать его, орать Хантер. Он не терпел ни малейшего отклонения от своих планов. И ладно бы только кричать, с брата станется вспомнить о бредовой идее брака с Сесиль. В качестве наказания Хантер вполне может их обручить. И ведь ничего не скажешь в свое оправдание. Если королевская певица – ведьма, почему молчал, почему она до сих пор не в застенках инквизиции?
Бесовка таки выиграла сражение! А ведь еще пять минут назад условия диктовал он.
Довольная Ирен рискнула послать Гейлу игривый взгляд из-под ресниц. Хмурый герцог его проигнорировал. Теперь он уткнулся в угол, тогда как Ирен, наоборот, перебралась на середину сиденья, потянулась к корзине со всякой снедью, любезно оставленной для комфорта путешественников. Отломив немного хрустящего хлеба, она, смакуя каждую крошку, отправила его в рот и запила разбавленным вином из оплетенной сухой лозой бутыли. Победа вышла знатная, нужно отпраздновать! И нежданная, потому как слова о принцессе вырвались спонтанно, безо всякого плана.
– Вы любите музыку, милорд?
От вина и хорошего настроения у Ирен развязался язык.
– Нет, – по-прежнему не глядя на нее, буркнул Гейл.
– Почему?
Воспользовавшись моментом, девушка избавилась от порядком надоевших туфель. Благослови Вечная мать длинные пышные юбки! Под ними ничего не видно.
– Послушайте, тьесса, – Гейл резко обернулся к ней; если бы не маска, Ирен видела бы ходившие под кожей желваки, – то, что я вас не выдал, вовсе не означает, будто мы стали друзьями. Я не намерен с вами болтать.
– Вам же хуже, – пожала плечами ничуть не опечаленная Ирен. – Я всегда найду собеседников, а вот вы… Сомневаюсь, будто среди придворных отыщется много желающих скрасить ваши будни. Поэтому вы и полюбили инквизиторское дело, вовсе не из-за дара. Там можно допрашивать, слушать чужие крики – хоть какая-то замена общению.
Гейл заскрежетал зубами. Паршивка била по больному. У него не было друзей, да что там, кого-то, с кем он мог просто поговорить, поделиться своими сомнениями, мелкими радостями и горестями. После покушения Гейл избавился от былых приятелей, превратился в добровольного затворника. Ему претила жалость, а ничего другого новая внешность вызвать не могла.
– Хорошо, давайте поговорим. – Он скрестил руки на груди. – Как вы намерены меня лечить? Или вы благополучно забыли о данном обещании?
– Немного бодяги, камфорного масла, яиц, секретный ингредиент и магия. В результате получится действенная мазь. Компресс с ней нужно наносить на ночь. Уже через месяц заметите первые результаты.
– Дочь травницы могла бы справиться быстрее! – пробурчал Гейл.
Он отгонял от себя хрупкую надежду стать прежним. Если светила науки не смогли, то какая-то ведьма – и подавно.
– Быстро только кошки плодятся, милорд, – помянула народную пословицу Ирен.
Существовало одно средство, которое вернуло бы ему лицо за пару недель, но говорить о нем инквизитору смерти подобно. За один намек на ритуал, потусторонние силы, ее отправили бы на костер.
И все же почему король не одолжил Гейлу перстень Дорианов? Артефакт быстро залечил бы рубцы. «Потому что гадина не способна любить, – ответила самой себе Ирен. – Даже собственного брата».
Торжественная встреча Гентебергской принцессы Анны стала для Пьекита самым ярким событием со дня основания. Когда Гейл со спутниками въезжали в город, тут еще стоял стук молотков – спешно доделывали триумфальную арку. Для пущей нарядности ее выкрасили золотой краской.
– Дешевая комедия! – неодобрительно покачал головой герцог. – А вам нравится? – обратился он к спутнице.
– Нет, – не колеблясь, предельно честно ответила Ирен.
Между ними воцарилось хрупкое перемирие. Днем они вели необременительную светскую беседу, вечером Ирен занималась лечением Гейла. Постоянно у него на виду, чтобы не сбежала. Пересилив нелюбовь к музыке, он даже присутствовал на репетициях и признал: голос у девушки есть, слушать приятно.
– Зато арии кошмарные, – вздохнула Ирен. – На месте принцессы я бы умерла со скуки.
Гейл рассмеялся и пригрозил:
– Смотрите, маэстро Эрнс узнает и сильно обидится!
– Пускай! Может, обида подвигнет его работать лучше.
Этот короткий разговор и послужил началом их полноценного общения. Вот и теперь Гейл нашел благодарного слушателя своей критики. Остальные в один голос бы заверяли, что аляповатая арка с гербами двух стран прекрасна, потому как эскиз утвержден лично его величеством. Будто Хантер смотрел проект! Он отдал все на откуп придворному архитектору и декоратору, а те, будто сговорившись, сотворили апофеоз пошлости и дурновкусия за огромные деньги. Половина суммы явно осела в их карманах. Не могла деревянная арка столько стоить!
– Мне кажется, они опустошили все сады, чтобы высадить столько роз.
Ирен указала на живую изгородь из горшечных цветов, наспех сооруженную по обеим сторонам улиц, ведущих на Ратушную площадь. Там уже установили помост, на котором предстояло выступать тщательно отобранным певцам и музыкантам. Высочайшие гости же со всеми удобствами расположатся на балконе дома мэра, по такому случаю отданного в распоряжение венценосным особам.
– Принцесса Анна любит цветы, – рассеянно ответил Гейл.
Лицо под маской пекло. Он предполагал, от вчерашней мази, даже тайком проверил, не опухло ли оно.
– Они же завянут! Напрасное расточительство! Хватило бы букета, ну корзины, зачем десятки?
– Чтобы пустить пыль в глаза. Все-таки королевская невеста.
С каким удовольствием он перенесся бы за десятки километров отсюда, в столицу! Куда угодно, лишь бы не становиться свадебным генералом. Брат прекрасно знал, что Гейл лишен обаяния и дипломатического дара, но упрямо отправил его представлять семью Авелонов. Что ж, если принцесса Анна испугается и передумает, пусть винит самого себя.
– На маскарад вы не пойдете, – Гейл поставил Ирен перед фактом.
– Разумеется, ведь мне предстоит там петь. Не до танцев, знаете ли.
– И петь вы тоже не будете.
– Право, какой вы трусливый! – улыбнулась Ирен. – И напрочь лишены логики. Чем пение на балу отличается от пения во время торжественной встречи? Наоборот, во время последней все тесно сгрудятся в одном месте – рай для злоумышленника!
– Сплюньте! – потемнел лицом Гейл. – Только покушений мне не хватало!
– Пусть о них болит голова у тьеса Миштона. С высокой должности высокий спрос.
Пока они спорили и обсуждали праздничное убранство, экипаж вкатился на главную площадь и остановился против особняка мэра.
Хозяин и его домочадцы загодя высыпали на крыльцо. Слуги расторопно, прямо поверх луж, расстелили красную ковровую дорожку.
Дальше пути Гейла и Ирен разошлись. Освежившись и отобедав с дороги, каждый занялся своим делом. Гейл заперся у себя, Ирен же, воспользовавшись возможностью, надумала прогуляться. После многочасового сидения в карете жутко затекли ноги и болела спина.
За ней увязались двое гвардейцев. Пускай! Ирен не планировала ничего противозаконного, всего лишь пройтись по местным лавкам. Месть местью, страх страхом, а женщина всегда остается женщиной. Даже если она ведьма. К тому же покупки – верный способ сбросить нервное напряжение.
Увы, Пьекит не шел ни в какое сравнение со столицей. К услугам Ирен была всего одна, пусть и длинная, торговая улочка. Она начиналась от Ратушной площади и, петляя, тянулась до Крытого рынка.
Ирен сама толком не знала, что хочет купить, бесцельно скользила взглядом по витринам и вывескам. Если что-то привлекало, заходила, нет – шла дальше. Она как раз раздумывала, не обзавестись ли новой шляпкой, когда уловила странный звук. Он донесся не сбоку – сверху. Ирен инстинктивно отпрянула и только потом запрокинула голову. Поздно – тяжелый керамический горшок уже вдребезги разлетелся о мостовую, испачкав комьями земли подол. Несколько осколков угодили в витрину, повредив ее.
– Вы в порядке, тьесса?
К ней подскочил один из гвардейцев.
– Кажется, – кивнула она, все еще не оправившись от шока.
Подумать только, если бы Ирен сначала взглянула наверх, если бы отступила на шаг, а не на два, лежала бы теперь с проломленной головой.
Зябко поведя плечами – следствие нервного напряжения, – девушка попробовала определить, из какого окна вылетел злополучный горшок.
Странно, все ставни закрыты. Нигде не стукнула рама. Хотя вот он, разбитый горшок с бальзамином, не привиделся.
– Пойдемте от греха, тьесса!
Гвардеец мягко подтолкнул ее в спину. Ирен послушно сделала шаг, другой, но потом оглянулась, еще раз окинула взглядом дом.
Несчастный случай? Вроде да, а вроде и нет. Все прежние королевские певицы мертвы, не собирался ли злой рок расправиться и с Ирен?
– Мы во всем обязательно разберемся и накажем нерадивую хозяйку, – пообещал гвардеец, – но пока нам лучше вернуться.
«И обо всем доложить начальству», – мысленно добавил он.
– Это приказ? – нахмурилась Ирен.
Теперь понятно, почему ее, в отличие от большей части королевской свиты, поселили в доме мэра, а не в ближайшей гостинице. Пташка должна находиться под неусыпным контролем птицелова.
Гвардеец стушевался и промолчал.
– Тогда я никуда не иду. Мне нужна шляпка, и я ее получу. А вы уж позаботьтесь, чтобы горшки из окон больше не падали.
Сорвав злость на Гейла на капрале, Ирен развернулась и, решительно перешагнув несчастный бальзамин, толкнула дверь лавки.
Глава 15
Король придирчиво изучил свое отражение, даже поднес свечу вплотную к натертой до блеска поверхности, чтобы ни одна примета возраста не ускользнула от его глаз.
– Морщины! – Свободной рукой он недовольно коснулся уголка глаза, где наметились «гусиные лапки». – И седой волос. Еще один! Итого целых три за неделю. Слишком много! Что-то явно идет не так.