– Что-нибудь еще? – нетерпеливо поинтересовался монарх.
Ему хотелось выпустить на волю огненного феникса. Только он способен излечить его от проклятой мигрени.
– Пока нет.
– Так ступайте! И больше не смейте являться ко мне без доклада.
Убедившись, что Миштон ушел, Хантер снова обратил взор к зеркалу и в отчаянии, обращаясь к небесам, вопросил:
– Почему все идет не так? Где я допустил ошибку?
Через полчаса в сопровождении Файлаха Моризена он через черный ход покинул дворец в неприметной карете без гербов.
– Меня считают вашей любовницей.
Ирен аккуратно наложила компресс на лицо Гейла и, прикрыв его шелковым платком, зазвенела посудой. Она весь день перетирала травы, напитывала животворящую мазь силой Вечной матери, а после добрых три часа провела на свежем воздухе, продуваемая всеми ветрами, восхваляла принцессу Анну и теперь буквально валилась с ног.
– Разве вас это волнует?
Гейл недвижно лежал на постели. Казалось, Ирен легко могла от него избавиться или сбежать – глупая иллюзия! Гейлу не требовалось зрение, чтобы угадывать ее движения.
– Немного, – неохотно призналась девушка. – Мне дорога моя репутация.
– Милая тьесса, – в его голосе сквозила едва заметная насмешка, – ваша должность предполагает определенную репутацию. Или вас смущает, что вам приписывают роман не с королем, а с его уродливым братом? Так бравируйте этим! В отличие от брата, я не меняю пассий как перчатки, поэтому вы вызовете куда больший интерес, возможно, даже извлечете выгоду для карьеры. Насколько я понимаю, вы намерены продолжать петь?
Ирен соврала, будто собиралась войти в труппу Малого театра.
– Уверен, вас примут без прослушивания. Хотя бы для того, чтобы расспросить о моем лице.
Гейл рассмеялся, но Ирен не позволила себя обмануть. Он скрывал горечь за усмешкой, прятался от людей и совсем не хотел, чтобы его обсуждали. А еще Гейл боялся собственного отражения. Ирен как-то попробовала поднести к его лицу зеркальце, показать, что и как изменится через месяц, так он едва не выбил его из рук. Больше девушка не экспериментировала, не обращала внимания на вечно скрытое покрывалом зеркало в спальне герцога.
– Жжется?
Ирен предпочла оставить его слова без ответа.
– Не так сильно, как вам хотелось бы. Признайтесь, тьесса, – Гейл приподнялся на локтях, – вы мечтаете меня убить. Вас останавливает только страх наказания.
– Нет.
Ирен в сердцах стукнула стеклянной аптекарской лопаткой о дно пиалы и едва не разбила ее. Сделав глубокий вдох, она ледяным тоном продолжила:
– Я, кажется, объяснила милорду, что убийство в мои планы не входит. Ни ваше, ни чье-либо еще.
– Как вам принцесса Анна?
Ирен часто заморгала.
Зачем он сменил тему? Заговаривал ей зубы?
– Ее высочество напоминает нераспустившийся бутон розы, – процитировала она высказывание кого-то из свиты герцога.
Скорей бы закончить и уйти!
Каждая беседа с Гейлом превращалась в пытку. Он расставлял хитроумные ловушки, усыплял бдительность, а потом загонял в угол неудобным вопросом. К примеру, вчера его интересовало, как Ирен смогла обмануть арку. Пришлось изворачиваться: выдавать помогавшего ей офицера девушка не хотела. Она слишком хорошо понимала, что ему грозило.
– Избавьте меня от дешевого пафоса! – Гейл вновь опустился на подушки. – Что вы думаете о ней? На самом деле, не с чужих слов.
– Вам для протокола?
Ирен осторожно приблизилась к постели и сняла с лица герцога шелковый платок. Он прав, порой ей хотелось его убить, до безумия! Гейл словно подталкивал ее на преступление. Вот он, беззащитный, всего одно движение… Но что-то останавливало, и вовсе не страх. Гейл доверял ей, а Ирен не могла предать доверившегося.
– Просто так. Представьте, мне не с кем поговорить по душам, вокруг одни лизоблюды! – пожаловался он и распахнул серьезные голубые глаза.
– Тогда…
Ирен задумалась, чиркнула пальцем по губе.
– Рискую навлечь на себя гнев еще одним сравнением, но ее высочество для меня как зефир: такая же воздушная, неземная. Ей тяжело придется при дворе.
Она действительно слабо представляла, как белокурое создание, принявшее хвалебные оды за чистую монету, уживется с Хантером. Сколько принцессе Анне? Семнадцать? В ее возрасте Ирен уже познала горечь потери и вышла на тропу войны. Принцесса же не видела ничего, кроме учителей, прогулок и молитв.
– Завтра бал-маскарад. Знаю, выступление отменили: гентебергцам хочется только танцев, но…
В душе Ирен теплилась надежда, что Гейл позволит ей присутствовать. Официальные мероприятия оказались слишком утомительными, девушке хотелось отдохнуть. Заодно присмотреться к спутникам и спутницам принцессы, чтобы в случае необходимости принять их облик.
– И кем же вы намерены нарядиться?
Раз спрашивает, то еще не все потеряно.
– С вашего позволения, я выбрала костюм цветочницы.
– Нет, – обрубил крылья надежде Гейл. – Я не могу рисковать чужими жизнями.
– Однако вы прямо сейчас рискуете своей, – парировала Ирен. – Вдобавок это не я, а меня хотели убить. Скинули цветочный горшок на голову.
– Убить? Горшок? Почему я впервые об этом слышу?
Он дернулся, но девушка смело надавила ему ладонью на грудь и строго напомнила:
– Компрессы! Воздержитесь от бурного выражения эмоций, милорд, иначе лечение пойдет насмарку. Я понятия не имею, почему приставленные ко мне гвардейцы не сочли нужным доложить о досадном происшествии.
А ведь собирались… В итоге, видимо, не придали ему особого значения. Как и Ирен. Сначала, безусловно, она испугалась, а потом… Обошлось же!
– Вы пойдете на этот бесов бал! – неожиданно экспрессивно выдал Гейл. – И ладно, так и быть, я даже стану танцевать с вами, лишь бы еще одним трупом не стало больше. Одевайтесь цветочницей, крестьянкой – кем угодно, только не отходите от меня ни на шаг. Дело не в вашей сущности, – чуть успокоившись, пояснил он. – Я забочусь о вашей безопасности. Ведьма вы или нет, но тоже смертны. Неведомый убийца не остановится, пока не отправит на тот свет очередную королевскую певицу, шестую по счету.
– Вас заботит моя жизнь? – не веря, широко распахнула глаза Ирен.
Кого угодно, только не его! Инквизиторы, наоборот, для того и созданы, чтобы обрывать жизни подобным ей. Однако ответ Гейла прозвучал предельно искренне:
– Да, тьесса. Пока вы не совершили или не задумали преступления, вы находитесь под моей защитой.
Глава 16
– Но где же его величество? Я полагала, он пожелает меня встретить.
Легкий акцент принцессы Анны резал слух. Многие находили его очаровательным, равно как и саму старшую дочь Великого герцога, но не Гейл. Однако приходилось держать лицо, а заодно и затянутую в кружевную перчатку руку Анны.
Герцог мысленно хмыкнул. Он тоже много чего полагал.
– К сожалению, брата задержали неотложные дела, – соврал Гейл.
На самом деле Хантер и не собирался в Пьекит. Сидел себе во дворце, взвалив заботы о невесте на младшего брата. А ведь Гейл просил, практически умолял избавить его от этого тяжкого бремени!
Принцесса получила отличное воспитание. Она лишь едва заметно вздрогнула при первой встрече, но тут же загладила ошибку улыбкой, старательно делала вид, будто не замечает маски на лице будущего деверя. Зато в ее свите о нем шептались. Гейлу доносили часть тех сплетен – «издевательство, насмешка над Гентебергским домом!», «шут изображает герцога», «у него проказа». Гейл плотно сжимал зубы, но терпел. Правда, велел записывать имена тех, кто позволял себе сомнительные высказывания. Может, он и урод, но в его власти отправить этих франтов домой, да со скандалом.
И вот теперь новое испытание – прогулка с невестой брата. Изначально она не значилась в расписании, но Гейл не посмел отказать принцессе. Он прекрасно понимал, Анну волновали вовсе не цветы, даже не организованное в беседке чаепитие в узком кругу. У принцессы накопился ряд вопросов, и она жаждала получить ответы.
«Действительно ангелок!»
Сегодня светлые, практически льняные волосы Анны были собраны в пучок. Пара тугих локонов обрамляла овальное лицо с бантиком нежно-розовых губ. Словно стремясь еще больше подчеркнуть свою неземную внешность, принцесса выбрала голубое платье с отделкой из белых кружев. Довершали образ уже упомянутые перчатки, карминовая шаль, страстная, непривычно яркая капля цвета, и зонтик от солнца. Гейл никак не мог понять, зачем ей шаль и зонтик одновременно. Очевидно, в Гентеберге погода менялась столь часто, что на прогулку следовало прихватить даже меховую накидку.
– Понимаю. – В голубых глазах Анны мелькнуло сожаление. – Управление государством – чрезвычайно важное и ответственное занятие.
Гейл промолчал. Пусть и дальше думает, будто брат денно и нощно занимался делами Энии.
– Я вам не нравлюсь?
Вопрос застал врасплох. Гейл даже споткнулся и тут же извинился за свою оплошность. Краем глаза он заметил, как вездесущая свита (девушка на выданье одна, в чужой стране – просто немыслимо!) тоже остановилась. Надутые, напоминавшие индюков и индюшек гентебергцы переглядывались, украдкой шептались, прикрывая ладонями рты. Сборище шутов в этих своих жестких воротниках-стойках, кружевах и синих бантах с гербом герцогства на плече. Ни одна придворная дама или кавалер в Энии не позволили бы так себя изуродовать, но Гентеберг отчаянно цеплялся за традиции прошлого. Нежные пастельные тона юным девам, темные – замужним дамам. И уродливые турнюры абсолютно для всех. Вот куда надо было прикалывать банты – чем не подушечка для орденов?
– Почему вы так решили, ваше высочество?
Гейл стоически продолжил наматывать круги по саду мэра, мечтая, чтобы прилетел почтовый голубь со срочной депешей – что угодно, лишь бы избавиться от ненавистной роли светского льва!
– Вы практически не разговариваете со мной, даже не смотрите.
Он рискнул ответить правду: