– Сомневаюсь!
По-прежнему не отрывая взгляда от герцога, Ирен выпрямилась, попробовала согнуть пострадавшую ногу и зашипела от боли. Из глаз брызнули слезы.
– Я уже послал за льдом. Он должен помочь. Но все равно мне лучше взглянуть. – Гейл указал на ее ногу.
– Вам? – глянула на него исподлобья Ирен, баюкая ноющее колено. – Разве милорд – врач?
Он обещал лекаря, а тут вдруг сам вызвался ее осмотреть.
– В некоторых случаях – да. Не все же вам, – герцог едва заметно улыбнулся, – потчевать меня разными снадобьями. – Кстати, спасибо, они помогают. Сегодня я впервые смотрелся в зеркало без отвращения.
– И зачем же вашей светлости понадобилось зеркало? – Отчаянье трансформировалось в злобу; колкие слова одно за другим вонзались в Гейла. – Вы не следите за модой, вам плевать на собственную внешность, прическу, женщин…
– Список затянулся, пожалуй, закончим на этом. – Слова Ирен его явно задели. – На вашем месте я бы вел себя более осмотрительно. Напоминаю, в моих руках ваша судьба.
Ирен презрительно фыркнула:
– Ошибаетесь! Моя судьба в руках Вечной матери.
Гейл промолчал и, ненадолго повернувших к ней спиной, зажег жирандоль. В кабинете стало светлее. Театр теней разыгрывал представление на стенах, а застывшие на черно-белых офортах люди были его зрителями.
Мягко улыбалась своей последовательнице Джильда Берарди. Та самая великая Джильда, жизнь которой нелепо оборвал пьяный извозчик. Что она хотела сказать Ирен? Подбодрить или, наоборот, утешить? Может статься, через пару часов они встретятся.
– Красивая женщина! – Проследив за взглядом Ирен, Гейл поднял подсвечник и осветил гравюру. – И, главное, талантливая. Я, наверное, вас удивлю, но мне нравится музыка.
– Прежде вы утверждали иное.
– Прежде и вы постоянно лгали. Что до музыки… Я не желаю восхищаться бездарностью, независимо от того, поет она или сочиняет. Ваш голос, к примеру, мне нравится, поэтому я с удовольствием его слушаю.
– А еще поэтому я до сих пор жива?
Девушка нервным движение оправила лиф и осторожно, чтобы ненароком не потревожить ногу, сменила положение тела.
– Нет.
Ирен ожидала, он объяснит, но Гейл поставил подсвечник на стол и присел на диван рядом с ней. Девушка инстинктивно отшатнулась и ожидаемо уперлась в деревянный подлокотник. Пришлось замереть в крайне неудобной позе, полулежа. Она была бы рада выпрямиться, но для этого пришлось бы потревожить больную ногу.
– Будь на вашем месте другая женщина, я подумал бы, что вы собираетесь меня соблазнить, – без тени улыбки произнес Гейл.
– Будь на вашем месте другой мужчина, я бы попробовала, – парировала Ирен.
Она попыталась перенести вес тела с рук на пятую точку, но, потерпев фиаско, упала, стукнувшись головой о подлокотник.
– Хватит с вас травм! – нахмурился Гейл. – Сядьте! Или решили применить женские чары? Как с братом.
Ирен замерла. Тело ее звенело от напряжения. Боль в ноге, пикантность позы – все ушло на второй план. В голове молоточками, как давеча в саду, стучало: «Он догадался!» «Да ну, – отмахнулась от панической мысли девушка, – откуда? Верховного инквизитора не было в Квике, мы никогда не встречались. Для него я просто ведьма».
В ее положении вскрывшаяся настоящая фамилия сулила больше неприятностей, чем дар. Ирен не сомневалась, Хантер вдоволь бы поглумился над дочерью Гилмора Дориана, а лишь потом позволил умереть. Пока же она просто ведьма и, если повезет, быстро предстанет перед Всевышним. Если повезет… Ирен горько усмехнулась. Какой оскал судьбы – почитать за счастье веревку, а не пламя костра.
– Чему вы улыбаетесь?
– Да так…
Ирен таки сумела сесть и только сейчас заметила, сколько грязи на ее юбках и туфельках.
– Напрасно вы принесли меня сюда, ваша светлость. Я испорчу обивку дивана.
Гейл с шумом выдохнул воздух.
– Вы издеваетесь?
– Даже не думала, – пожала плечами девушка.
– В таком случае заверяю, мне плевать на этот диван и всю мебель в этой комнате. – Он обвел рукой кабинет. – Это всего лишь вещи, их всегда можно заменить.
– В отличие от людей, – погрузившись в собственные думы, пробормотала Ирен.
На нее вдруг, словно лавина, навалилась апатия. Стало абсолютно все равно, кто сейчас войдет в кабинет: слуга с ведерком льда или палач с пыточными щипцами. Ирен проиграла, все потеряло смысл.
– Все кончено! – вслух повторила она.
– Еще нет, – возразил герцог.
Он тоже в нетерпении посматривал на двери, выходит, ждал кого-то.
Губы Ирен искривились.
– Потому что я еще не призналась, верно? Да, я пыталась соблазнить его величество, но он мне противен! – кинула она в лицо собеседнику. – Как противны ваши слова, намеки на то, будто бы я согласилась… Ваше обращение словно с вещью, игры с рубашкой, поцелуями…
В ответ на свою дерзость Ирен ожидала чего угодно, только не долгого молчания. Устремив взгляд в пространство, Гейл не двигался, потом, словно очнувшись от сна, произнес:
– Нам лучше заняться вашим коленом. Разрешите? – Он указал на ее ногу.
Ирен кивнула, не понимая, зачем ему понадобилось спрашивать. В сложившейся ситуации герцог мог сделать с ней что угодно. Она ожидала, он тут же залезет ей под юбки, но Гейл не торопился, будто собираясь с духом. Ладони напряженно лежали на идеально прямых коленях. Наконец, герцог подвинулся ближе, слишком робко, по мнению Ирен, и попросил прилечь на подушки:
– Так нам обоим будет удобнее.
Девушка удержалась от напрашивавшегося ехидного вопроса и подчинилась.
– Теперь положите ногу мне на колени. Если тяжело, я помогу.
– Милорд боится ко мне прикоснуться?
Теперь это стало слишком очевидно, слепой бы заметил. Отсюда и робость, медлительность.
– Совершенно напрасно, милорд. Я хоть и ведьма, не заразная, не нашлю порчу. Или на вас так подействовало мое признание?
– Которое? Вы много чего сказали.
Его пальцы нерешительно коснулись ее щиколотки.
– Они вас задели?
– Да, потому что это неправда. Я не считаю вас вещью, не собирался соблазнять.
Короткая пауза.
– И я не считаю брата образцом для подражания. Мне заранее жалко принцессу Анну.
Шелковый чулок, нагретый теплом кожи.
Если бы Ирен только знала, что он сейчас почувствовал! Странное, прежде неведомое чувство! Немудрено, ведь раньше Гейлу не доводилось трогать женщину. Светские прикосновения не в счет, хотя и их герцог стремился свести к минимуму.
Гейлу казалось, он делает что-то запретное. Этот чулок… Кожа змеи-искусительницы! Хотелось провести по нему ладонью, чтобы легчайшая чешуя заструилась под пальцами, обнажив изящную ножку.
Ее щиколотка… Такая тонкая, герцог легко мог обхватить ее пальцами одной руки. Такая прекрасная, совершенная, достойная того, чтобы ее высекли из мрамора.
Герцога бросило в жар. Ни одна из пошлых скульптур брата не вызывала в нем желания, а тут он сидел и боялся пошевелиться, чтобы не подбросить дров в пламя темной страсти. Ему хотелось обладать Ирен. Здесь, сейчас, на этом диване, наплевав на ее признания и возможные преступления. Обладать добровольно, без принуждения, что, увы, невозможно. Равно как и его чувства к этой ведьме. Гейл равнодушен к женщинам. Ни одна за пятнадцать лет не всколыхнула в нем ничего не то что в голове – ниже пояса. Помнится, Хантер, желая расшевелить его, подослал к брату куртизанку. Все закончилось тем, что бедняжка нашла утешение в королевской постели, а Гейл окончательно прослыл блаженным.
И тут вдруг не обнаженная грудь – просто затянутая в чулок ножка.
– Все в порядке, ваша светлость?
Наконец и Ирен заметила: дело не в обычном стеснении.
Не желая признаваться в постыдном, Гейл силой воли укротил взбунтовавшееся тело и одним быстрым движением задрал девичьи юбки. Его взору предстало опухшее колено. Стараясь не смотреть выше, на кружево подвязки, герцог сосредоточился на осмотре. Именно так – предельно сконцентрироваться на деле, чтобы посторонние мысли не лезли в голову.
Однако не только герцог ощущал себя не в своей тарелке. Ирен тоже была напряжена, крепко вцепились пальцами в обивку дивана.
Прикосновения Гейла рождали сонм мурашек. Десятки мелких иголочек впивались в кожу. Ирен трепетала от смущения. Тогда, с королем, было противно, теперь она с нетерпением ждала каждого нового касания. А ведь Гейл не ласкал ее! Он склонился над ее коленом и сосредоточенно ощупывал каждый сантиметр. Маска чуть приподнялась, обнажив кончик одного из шрамов.
«Вечная мать, о чем я думаю! Он тебя разоблачил, на костер отправит, а ты млеешь от его рук! Вот и Джильда на тебя укоризненно смотрит».
Осмотр продолжался пару минут, показавшихся обоим вечностью.
– Вам повезло, ничего страшного, – наконец вынес вердикт герцог и выпрямился. – Обычный ушиб.
– Лед, покой, и все пройдет, – отрешенно пробормотала Ирен и стыдливо оправила юбки.
Наваждение развеялось, реальность выстудила кожу.
Гейл встал против нее. Вся его поза – один большой вопрос. Ноги чуть расставлены, руки скрещены на груди, брови под маской наверняка супятся.
– Признание, тьесса. – Ну вот вопрос и прозвучал. – Настоящее. То, что вы с братом не по любви, понимал и ребенок. Меня волнует другое: яд, ваши истинные мотивы сближения с королем и прочее.
Ирен молчаливо потупила взор. Она так и не придумала, что именно рассказать герцогу. А ведь он подарил ей время, пока нес во дворец, возился с коленом! Время, которое она бездарно истратила на глупые фантазии.
В дверь постучали.
Ирен едва не вскрикнула от радости. Мимолетная улыбка озарила ее лицо. Судьба предоставила ей очередную отсрочку!
– Войдите! – раздраженно отозвался Гейл.
Как не вовремя!
На пол легла тень. Заплясали по стенам блики масляной лампы. Следом показался лакей с ведерком для льда. Не выпустив ничего из рук, он умудрился ловко поклониться Гейлу.
– Куда прикажете поставить?
– Туда!