– Какие песенки? – деловито поинтересовался Витася.
Они снова остановились.
– «Жили у бабуси два веселых гуся» – типа того.
– А вдруг? Не все же мужикам горланить «Ой, мороз, мороз».
– Отвали.
– А как тебе такой вариант: песенки по утрам – для отвода глаз, легенда. На самом деле докторша работает на мафию и сейчас навещает на дому подстреленного бандюгана.
– Вот так на телевидении и делают сенсации. Любовь, – Мотя мечтательно вздохнул, – она ангел. На нее не падет даже тень подозрения.
– Во-первых, никакая она не ангел, а во-вторых, никакая она не Любовь, – снова щелкнул друга Витасик, – имя у нее на «А» – на двери кабинета прочитал: AM. Новицкая. И она терапевт, значит, детей не лечит. То есть у нее другая специализация, хотя, в принципе, может лечить даже таких, как ты.
– Ты сейчас выхватишь. – Матвей показал кулак.
– Не понимаю, чего ты клювом щелкаешь. Я бы на твоем месте уже давно познакомился с соседкой. За спичками там, за солью или еще за чем-нибудь обратился.
Не успел Мотя вспомнить, откуда все это уже слышал, как внимание Витасика привлекли две воинственные старушки на скамейке у подъезда.
– Здравствуйте, – Шутихин нацепил улыбку, которой пользовался в кадре, во время «стендапа», – не подскажете, на каком этаже живет девушка – терапевт из нашей поликлиники?
Старушки прожигали взглядом двух пижонов и молчали.
– А тебе зачем? – проявила бдительность одна – вылитая Баба-яга, только раза в четыре толще.
– А мы с телевидения, хотим договориться об интервью, – с готовностью объяснил Витася.
– Так ты ж сосед, – узнала Матвея толстая Баба-яга.
– Ой, точно, – ее подружка просияла, – а тебя я видела по ящику.
Витася выпятил безволосую грудь и раздулся от важности.
– Ну, так на каком этаже?
– На пятом, в 21-й квартире, – секунду подумав, сообщила старушка.
Баба-яга с гордостью добавила:
– Мы к Авочке все время обращаемся то давление измерить, то послушать легкие, то укол поставить – она у нас заместо скорой помощи будет.
– Ты хоть и с телевизора, а не по тебе такая девка, – заткнула Витасика за пояс ее приятельница, – она у нас, вот те крест, самая красивая во всем дворе и самая скромная. А ты вблизи на бандита похож.
– Внешность обманчива, – обиделся Витася, – я тоже у нас на телевидении самый красивый и самый скромный.
– И врач Ава прекрасный, – пошла конем старушенция.
– Я на нашем телевидении тоже… – начал Витасик, но Мотя перебил друга:
– Имя у нее очень редкое, трудно запоминающееся.
– Авгу-ста, – хором пропели старушенции, и одна добавила: – Михайловна по батюшке она.
– Точно! Благодарим за помощь. – Шутихин отвесил полупоклон, при котором из выреза майки выскользнул нательный крестик, и потащил Матвея прочь.
– Слыхал? Августа, – победно, будто редкое имя девушки была его заслуга, изрек Витася и быстрым движением сунул крестик за пазуху.
– Мне она сказала, что ее зовут Любовь, – растерянно пробормотал Матвей. – Зачем?
– Я ее понимаю. Парни с такими рожами, как у тебя, обычно оказываются маньяками-насильниками.
– Не гони, – устало отмахнулся Мотя. – Зачем она соврала?
– Поверить не можешь, что кто-то не хочет знакомиться с тобой?
Матвей с осуждением посмотрел на друга:
– Злой ты, Витасик, а еще крест нацепил.
Шутихин застеснялся:
– Это я так, на всякий. Если Он, – ткнул указательным пальцем в небо Шутихин, – есть, то лучше не портить отношения, правда?
– Правда, – подтвердил Матвей, – если девушка не хочет знакомиться, она посылает тебя, и все дела. Какой смысл врать-то?
– Тоже – чтобы не портить отношения. А может, это игра такая в духе «должна быть в женщине какая-то загадка».
Матвей задумчиво согласился:
– Ну, разве что.
Эти женщины… Никакого постоянства ни в чем. Даже матушка неожиданно отступила от принципов, сватая ему красавицу вместо дурнушки.
Пацану было лет двенадцать-тринадцать.
Вывернув шею, они с Матвеем с показным вниманием изучали рекламный плакат МТС на задней стенке лифта.
На пятом этаже оба вышли, и Матвей принялся рыться в поисках ключей в сумке-планшете, не выпуская из внимания юнца – хотел проследить, куда тот направится.
Юнец двинулся прямиком к вражеской квартире номер 21, выудил из кармана ключ на веревке, по-хозяйски открыл дверь и переступил порог.
Инвалидом пацан не был, пацан был обычным подростком, жидковатым и давно не стриженным. Каникулы, отстраненно подумал Матвей и, как обычно, положился на случай:
– Э, постой-ка, – окликнул он парнишку за секунду до того, как дерматиновая дверь уже готова была захлопнуться.
В просвете между дверью и наличником тут же нарисовалась настороженная физиономия:
– А? Чё?
– Давай знакомиться, сосед! – радостно предложил Матвей, причем с радостью Мотя явно переборщил.
– А ты где живешь?
– В 22-й, – кивнул Мотя в сторону собственного жилища. – Значит, это ты пиликаешь на пианино?
– Ну? – ощетинился подросток.
– И, значит, это ты смотришь «Карты, деньги, два ствола?» и «Поезд на Юму?».
– Ну? – Пацан расслабился.
– А мне больше нравится «Великолепная семерка». Смотрел?
Любопытство взяло верх, дверь приоткрылась.
– Да, только мне больше всех нравится «Последний самурай».
– А «Царство небесное»?
Если честно, Матвей стеснялся самому себе признаться, что исторический фильм Ридли Скотта «Царство небесное» занимает особое место в его сердце. Но елки зеленые… это чертовски романтично – взяться за меч в минуту опасности, спасти Святой Город от разграбления, осажденных защитников от гибели и остаться человеком, несмотря на пролитую кровь. Супер. Мотя, вопреки случайным девицам, северу с бескрайними снежными коврами, а может, благодаря всему этому, был романтиком.
– Так он же не кассовый, – презрительно фыркнул юнец.
– Матвей, – протянул руку Степура. – Просто фильм не для серых масс.
– Даниил, – пожал протянутую руку парень. – Не, я больше люблю «Храброе сердце».
– Тоже неплохо, – легко согласился Матвей. – Ты с сестрой живешь?
– А-а, – парень уставился не по-детски проницательным взглядом, – ты к Авке подкатить решил?
– Авке?
– Вообще-то Августа, но я зову сеструху Авка, – пренебрежительным тоном доложил Данька, – а тетя Люба завет Устя. А ты тоже врач?
– Нет.
– Тогда тебе не светит.
– Почему это? – Вопрос был не праздным. Матвей и сам не знал, кто он. Выбрал не ту профессию, при первых же трудностях сбежал к отцу, отец пристроил на хитрую должность, младшим помощником старшего дворника, а он и рад. Ну, не то чтобы рад, но не рыпается.
– Потому что ей нужен врач, – солидно изрек Данька, – чтоб общие интересы были.
– Понятно, – промямлил Мотя, хотя ничего не понял. С каких это пор врачи создают кастовые браки? – Ну, пока. Если захочешь что-то посмотреть, приходи. У меня неплохая фильмотека.
– Клево, – заверил Данька. – А когда?
– Да хоть завтра.
– Ладно, я сегодня все равно занят, – напустил важности Даниил, и они простились.
Пребывая после этого разговора в странном, необъяснимо сумрачном состоянии, Мотя переоделся, разогрел ужин и позвонил матушке – ему нужен был совет насчет кабриолета. Дилер советовал брать что-то практичное, для города, и Мотя разрывался между мечтой и действительностью.
Матушка поддержала дилера, и под напором практицизма Мотя сдался:
– Хорошо, мам, наверное, так я и сделаю. Куплю джип какой-нибудь.
– Сынок, ты там не голодный? – как обычно, забеспокоилась мать. – А то мне надо на дачу – там сорняки уже вылезли, помидоры подвязывать нужно, дел по горло. Если б не Григорий Иванович – не знаю, что бы я успевала.
– У меня еще все есть. – Хотел успокоить матушку, а вышло как всегда.
– Сынок! Ты уже все давно должен был съесть.
– Там много, мам.
– Ничего не много. Я знаю, сколько должен есть взрослый мужчина. Или тебе не вкусно?
– Мам, просто я еще не отошел от наркоза, – вспомнил Мотя спасительную отговорку.
– Ох, – жалобно всхлипнула мать, – это так опасно. У меня знакомая… – Далее последовала история одной коллеги, которая после наркоза почувствовала боли в сердце.
Мотя прислушался к своему сердцу – оно, определенно, ныло.
– Тебя надо обследовать, – в заключение заявила мать. – Я поговорю с Григорием Ивановичем, может, у него есть знакомый врач.
Конечно, при слове «врач» Матвей тут же вспомнил Августу и тут же понял, откуда эта ноющая боль в груди.
Из головы не шел постулат об общих интересах супругов – именно в таком контексте думал он об Августе, что само по себе было тревожным сигналом.
Какая такая жена? Какие такие общие интересы? Расписаться и податься с миссией Красного Креста в Африку? Даже если есть общие интересы, то результат никто не может гарантировать. Результат – уравнение с одним неизвестным. А в его случае все еще хуже, потому что он и есть – неизвестное.
Этот порыв помочь ей – это было так мило. Сам только после операции и уже готов ради нее таскать тяжести. Как врач, как гуманист, она не могла позволить послеоперационному больному это сделать, но как женщина была тронута до глубины души.
После того как соседу удалили аппендикс и страстные стоны за стеной прекратились, Августа ловила себя на мысли, что не прочь продолжить отрезать у соседа по частям какие-нибудь органы. Наверняка этот субъект представляет собой особый интерес для науки.
Однако приходилось признать: распущенный мачо, жеребец, мерзкий развратник и дешевый врун все-таки склонен к опекунству.
Этим выводом не терпелось поделиться с Любочкой, и Августа отправилась к подруге за город, так и не уговорив Даньку составить ей компанию.
Всю дорогу Августа перебирала в памяти подробности встречи с соседом, его и свои реплики, взгляды и двойной смысл и к концу поездки уже лопалась от нетерпения, но девичьему разговору помешал Сергей.