Среди делегации фей словно волна прошла. Было видно, что эти существа боялись даже дышать, хотя феникс на них и не смотрела. Не дожидаясь реакции на свои слова, она перевела взгляд на главу гнезда.
— Шерхаз, ты оказался прав. В Пустошь и в самом деле прибыла моя внучка. Признаться, я поначалу не поверила… Жаль, что вы все-таки не дождались меня. — Она подошла к Эйлин ближе. Снова внимательно ее оглядела и, смягчившись, произнесла: — С моей помощью поход к магическому источнику был бы не таким болезненным. Но из тебя получился прекрасный феникс. — Она улыбнулась, и на ее лице отчетливее проявились морщинки, а оранжевые чешуйки на скулах и щеках сложились в необычный узор. — Ты похожа на своего отца. Это раздражает. — Улыбка на ее губах застыла, но потом все же оттаяла. — Но глаза у тебя моей Эленеи.
Все еще находясь в затуманенном сознании, Эйлин нахмурилась и растерянно спросила:
— Вы моя бабушка?
— Да, я твоя бабушка. Хотя до недавнего времени думала, что ты ничего не унаследовала от Эленеи и тебе лучше держаться от Пустоши подальше. Меня так проинформировали. — И окинула еще одним тяжелым взглядом Дизере. — Но я рада, что ты нашла дорогу домой. — На ее лице снова появилась улыбка. — Теперь все изменится, все будет хорошо. — И слегка развела руки, как бы предлагая Птичке подойти и обняться.
Эйлин еще больше растерялась. Эта женщина пугала ее, но в то же время она была ее… бабушкой. А ведь Птичка и не думала, что когда-нибудь с ней познакомится. А еще она знала, что ее нянюшка просто так не стала бы пытаться удержать ее подальше от Пустоши, а следовательно и от бабушки.
Не зная, что делать и как реагировать, Эйлин подняла растерянно-вопросительный взгляд на Марселя. Но он продолжал ее прижимать к себе и, несмотря на благость, которую излучала пожилая феникс, нутром чуял подвох и не торопился отпускать плечи любимой.
— Кто это? — неприятно удивилась женщина и выгнула бровь, рассматривая Марселя как букашку под своими ногами.
— Это муж Эйлин, твоей внучки, — смиренно ответил глава.
И Марсель готов был поклясться, что за этим смирением скрыто злорадство. Неужели этот змей все просчитал и, зная, что это очень не понравится наместнице, сделал все, чтобы Эйлин, как и ее мать, вышла замуж за человека? Судя по тому, как изменилось лицо феникса, этим шагом он ей за что-то жестоко отомстил.
Но раздумывать о происходящем дальше было некогда. Черты лица наместницы окончательно исказились, крылья за спиной раскрылись, выражая глубокую степень возмущения и злости, а ногти на руках удлинились, превращаясь в когти.
— Еще один человек?! Ну нет… — как-то обреченно произнесла она и внезапно запустила в глаз Марселя перо, которое отделилось от ее виска.
С такого расстояния промахнуться было невозможно, как и увернуться.
Но он и не думал уворачиваться, а поставил перед собой и Эйлин один из самых мощных своих щитов. Боевой маг его уровня обязан обладать хорошей реакцией.
Щит выдержал. Он выдерживал и не такое. Но Марсель не учел, что Эйлин изменилась. Впрочем, об этом забыла и она сама. Ее крылья от хлынувшего в кровь адреналина раскрылись и с силой откинули Марселя назад на добрых пять метров. Не ожидая такого подвоха, он не смог защититься, не успел сгруппироваться и спиной влетел в зев пещеры с источником.
На поляне повисла звенящая тишина. Эйлин медленно повернулась, не веря своим глазам и с трудом осознавая, что Марсель угодил прямиком в источник магии. А ведь для обычного человека это верная смерть. Его магические каналы просто не выдержат! Лишь те, в ком сильна кровь Пустоши, могут войти в источник и, переродившись, выжить. Так рассказывала Лайза и так уже прочувствовала и она сама.
Еще и поэтому во время войны источники особенно и не щадили. Люди считали, что перерождение — читай «превращение в тварь Пустоши» — происходило именно из-за этих источников, а не из-за того, что сама магия в человеке этого требовала. Комиссия по контролю дара когда-то и выросла из подобных активистов. Лишь потом люди осознали, что из-за их действий снижается концентрация магии и истончаются магические потоки.
Но сейчас Эйлин было не до ошибок прошлого. Она своими собственными крыльями убила Марселя. Убила того, кого любила и без кого не представляла своей жизни. Она готова была сражаться за него с целым миром, но сама стала причиной его гибели. Более страшного кошмара она не могла даже представить.
Но происходящее не было сном. Реальность навалилась на нее такой тяжестью, что стало невозможно дышать. В ушах у Эйлин зазвенело, мир словно выцвел, в глазах потемнело, и она бы упала, но ее поддержала Дизере. Ее хотела привлечь к себе и новоиспеченная бабушка, но даже в таком состоянии Эйлин отшатнулась от нее, как от чумной.
— Марсель, — прошептала Птичка и не услышала собственного голоса.
Она сейчас вообще ничего не слышала. Ей казалось, что она, скованная коркой льда, под которой бушевало пламя боли, и бесконечно долго падает в темный колодец мрака.
— Эйлин, нет! Нет! — внезапно закричала наместница, видя, как начинают сереть на скулах девушки чешуйки. Она, как никто другой, знала, что именно так фениксы уходят из жизни навсегда. — Что я наделала… — Она покачнулась, но никто не решился подойти и ее поддержать.
— Эйлин! — в панике заорал рядом с ней невысокий мужичок, глядя на тускнеющие перышки Птички с нарастающим ужасом.
Адепты тоже бросились к своему любимому преподавателю, оттесняя наместницу и не зная, что сделать, чтобы помочь Эйлин. Лайза была в шоке, Даниэль смотрел в темнеющий зев пещеры и не мог принять произошедшее.
— Светится! Она светится! — внезапно закричал Рэй и, ухватив Эйлин за руку, поднял ее кисть вверх, к ее глазам.
Все увидели, что брачная татуировка Птички засветилась в видимом спектре и засияла, переливаясь всеми цветами радуги.
— Он живой! Точно говорю! Иначе бы такого не было! — Адепт почти кричал это в лицо Эйлин и тряс перед ней ее же руку, будто собирался ее оторвать.
До Эйлин не сразу дошел смысл его слов и манипуляций. А потом в ее груди забрезжила искра надежды. И чем дольше Эйлин вглядывалась в татуировку на своей руке, тем ярче эта искра разгоралась.
Она перевела полный надежды взгляд на пещеру и застыла. Стук ее сердца словно отсчитывал секунды до смерти… или жизни.
Сереть Птичка перестала, и Рэй облегченно выдохнул, зачем-то продолжая трясти руку Эйлин, и успокоился, лишь когда получил тычок под колено. Оно подкосилось, но парень все же устоял.
— Молодец, хвалю. Можешь на меня рассчитывать-пф, — утер лоб ладонью перенервничавший Ё-ё. — А пока отойди. Чуть руку девочке не оторвал.
Моника кивнула, как бы говоря Рэю спасибо. Она еще не привыкла к тому, что теперь может разговаривать, потому изъяснялась жестами.
Тем временем, как и в случае с Эйлин, стало понятно, что в источнике все закончилось. И те, кто был на поляне, посмотрели сначала на зев пещеры, а потом на Эйлин и на почти закаменевшую в ожидании наместницу, которая не сводила взгляда с внучки.
— Мать моя ежиха, — внезапно пробасил Ё-ё. От увиденного у него сел голос. — Эйлин, этого монстра сможешь укротить только ты. Но если что — смело беги. Я прикрою.
Глава 18. О том что все хорошо, когда оно хорошо
Спала я глубоко и без сновидений. Мне было хорошо, комфортно и спокойно. С этим чувством я и проснулась. Даже улыбнулась, не открывая глаз.
Представила, как сейчас встану, приму душ и отправлюсь вместе с Ё-ё на занятия. Попыталась вспомнить, в какой группе у меня сегодня первая пара, и… вспомнила все, что произошло за последние дни.
Сердце подпрыгнуло к горлу, и я широко распахнула глаза. Уже готова была вскочить с кровати, но увидела рядом Марселя и остановилась. Полностью одетый, он лежал на боку поверх одеяла, поддерживая голову рукой, и с нежностью и непонятным облегчением разглядывал меня.
Из груди вырвался вздох. Непроизвольно я потянулась к Марселю, и он тут же обнял меня и прижал к груди.
— Доброе утро, моя Птичка, — прошептал мне на ушко. — Я уже начал беспокоиться.
— Беспокоиться? — Я вдыхала его запах, который сейчас ощущала особенно остро, и не могла надышаться.
Запах Марселя вселял спокойствие и уверенность, но одновременно будоражил и возбуждал.
— Да, ты спала трое суток.
— Сколько?! — Я отстранилась и посмотрела ему в глаза. — Ты серьезно?
— Серьезнее некуда. Если бы не заверения местных лекарей, что с тобой все хорошо и тебе просто нужно восстановиться сном, я бы наплевал на все и начал тебя будить еще вчера.
Я вспомнила, в каком виде он появился из пещеры, и с беспокойством спросила:
— Ты сам как?
— Нормально. — Марсель улыбнулся и снова привлек меня к себе. — Активно осваиваю вторую ипостась.
Я же вздрогнула и мысленно окунулась в события уже, как оказалось, трехдневной давности.
Я с замиранием сердца ждала, когда же Марсель выйдет из пещеры, ощущала себя натянутой струной, тронь которую — и завибрирует так, что содрогнется мироздание. Но подаренная светящейся татуировкой надежда не давала скатиться в беспросветное отчаяние, за которым лишь темнота и нет жизни.
— Мать моя ежиха… Эйлин, этого монстра сможешь укротить только ты. Но если что — смело беги. Я прикрою, — услышала я голос Ё-ё, когда из пещеры, низко пригнув длинную шею, начал выбираться огромный черный монстр.
Кажется, я видела его в старинных трактатах по бестиологии. И там заявлялось, что эти страшные и опасные существа были истреблены еще до появления Пустоши.
— Дракон, — выдохнули где-то за спиной, и все в ужасе отпрянули назад и потащили меня за собой.
Кто-то даже побежал, стараясь убраться от поляны побыстрее. Но мне было все равно. Этот ящер с широченным размахом крыльев — мой Марсель. Я чувствовала это!
Метки на руке и на лапе дракона, будто подтверждая это, вспыхнули особенно ярко и потухли. Но я продолжала их ощущать, как и возникшую между нами связь.