Скрывая волнение, он позвонил по номеру на визитке и предложил обменяться информацией.
Краснов согласился, предварительно получив одобрение начальства — начальство было заинтересовано в получении дополнительной информации о слежке за их охраняемом объекте, и включил диктофон.
Шурик рассказал о своей первой встречи с заказчиком и о его «заказчика» внешности — на белую, пушистую кошку внешность заказчика не тянула, скорее на тощую, старую голодную кошку, которая давно забыла, как урчать от сытости и удовольствия.
…Когда Шурик Метелкин около половины десятого (первый из сотрудников) открыл железную дверь детективного агентства «Феликс» он интуитивно почувствовал, что вступает в полосу везения: в приемной на стуле одиноко сидела пожилая дама с седыми, словно искусственными, волосами, собранными сзади в увесистый пучок. Одета она была в строгий поношенный костюм и белую кофточку с бантом, держала на коленях видавший виды ридикюльчик и, сжимая в руках белый, носовой платочек, вымученно улыбалась не накрашенными губами.
Внутри у Шурика все сжалось — вот он его шанс!
Лица ранней посетительницы из-за нахлынувших эмоций он не рассмотрел, да и какая разница, как будет выглядеть его первая клиентка — главное начать, а там…
В штате детективного агентства Шурик числился фотографом, но мечтал о собственном настоящем «деле» и лучше, если оно будет с трупами и перестрелкой, с погонями и задержанием, а слежкой за неверными мужьями и женами пусть занимается кто-нибудь другой.
Помня слова шефа: «Нельзя дать клиенту уйти и унести твою зарплату», он взял инициативу в свои руки и, плотно закрыв за своей спиной входную железную дверь, отрезая тем самым клиентке пути к отступлению, шагнул в приемную.
— Здравствуйте, — произнес Шурик слегка осипшим от волнения голосом, стараясь выглядеть, как можно солиднее. — Пройдемте в кабинет, и вы подробно изложите мне свое дело.
От волнения Шурик вспотел, лицо его покрылось красными пятнами, но он упорно не хотел этого замечать.
Усевшись в кресло шефа, Шурик дрожащей рукой открыл блокнот и приготовился слушать.
Его первое дело оказалось совсем простым: пожилая дама, не вдаваясь в подробности, выложила на стол листочек в клеточку с двумя номерами машин. Один был жирно, с нажимом, подчеркнут красным фломастером. Требовалось проследить за одной из машин (блатной номер «Ягуара» три семерки был подчеркнут красным фломастером) и узнать, кому принадлежат эти машины и где, и когда встречаются друг с другом эти люди.
Услышав изложенное, Шурик сник, но, заметив в руках женщины изорванный, носовой платок, насторожился и посмотрел в глаза посетительницы — если бы взглядом можно было испепелять, то на столе сыщика вместо листочка в клеточку лежала бы сейчас лишь горстка перла.
Дело принимало совсем другой оборот: предсказать исход расследования, когда в «деле» замешаны ревность и жгучая ненависть, было невозможно.
Подписав нужные бумаги и заплатив требуемую сумму, пожилая дама ушла, настояв на недельном сроке «расследования».
После ее ухода Шурик вздохнул с облегчением и, наконец-то, вытер вспотевший лоб носовым платком.
— Во всем этом есть что-то загадочное, — философски изрек молодой детектив, подражая киношным героям, хотя не понимал, что загадочного, вернее подозрительного, могло быть в пожилой женщине очень похожей на школьную учительницу из какого-то старого фильма.
Шеф похвалил расторопного сотрудника за оперативность и, включив компьютер, порылся в базах данных — все гениальное просто.
Через пятнадцать минуту они получили фамилии и адреса владельцев искомых авто и еще много другой информации о них.
Дело, конечно же, поручили Шурику Метелкину.
…Получив информацию о заказчике, Евгений Краснов, улыбаясь, подсказал горе-сыщику, где искать потерянный «объект»:
— На конюшню поезжай, а если не застанешь, то извини, коллега, как говорится — баш на баш. Появится информация — звони.
33
Стоя у зеркала в гостиничном номере, Валентин Зайцев, критически рассматривал свое отражение, слушая длинные гудки в мобильном телефоне.
Высокий, плечистый, молодой мужчина, с короткой строжкой темно-русых волос он явно нравился женщинам, кривоватый «боксерский» нос совсем не портил простоватое лицо с квадратным подбородком и синими, васильковыми глазами.
Валентин улыбнулся своему отражению, поиграл литыми мускулами и, отвернувшись от своего отражения, сосредоточился на звонке.
— Опять телефон забыла зарядить, или на конюшню поехала — в свой день рождения могла бы и отдохнуть от тренировок, хотя, если они в радость… почему бы и нет…
Он оставил сообщение: поздравил именинницу, наговорил много красивых слов и пожеланий, добавив в конце, что букет отправил на дачу и везет ей подарок…
Валентин достал из внутреннего кармана пиджака синюю, бархатную коробочку и полюбовался подарком…
«— «Что за прелесть!» скажет она и назовет меня «мой милый, славный Ланселот»».
Ни одна женщина его так не называла — он был заей, котиком, медвежонком и даже слоненком, но «милым» «славным», а уж тем более «Ланселотом» — нет.
«— Почему женщины дают своим мужчинам такие обидные прозвища, а потом ожидают от них поступков львов? Зая не может быть львом! Он Зая… и поведение и поступки у него заячьи. «Как вы лодку назовете — так она и поплывет!» Она зовет меня «мой герой» и мне хочется защищать ее, носить на руках и оберегать от всех неприятностей… а неприятности, похоже, преследуют ее и сейчас — какая-то непонятная повальная слежка и, главное, не ясно кто заказчик. Если с детективным агентством «Феликс» все более или менее понятно — пожилая женщина просила проследить за владельцами двух машин и предоставить отчет об их встречах (скорей всего любовных), то со второй машиной слежения сложнее — в разработке опять участвуют эти же машины — один день следят за одной машиной, потом за второй… О второй машине слежения в детективном агентстве «Феликс» не знают — получается, что кто-то в другом агентстве, которое мы пока не знаем, в то же самое время нанял детектива следить за теми же самыми машинами. Таких совпадений не бывает! Если бы у ДВ была жена или любовница, то можно было бы предположить, что это она устроили слежку и пытается добыть доказательства неверности супруга или любовника, но ни жены, ни любовницы, по крайней мере явной, на данный момент не наблюдается. Это значит, что со стороны ДВ никто заказать такую не профессиональную слежку не мог (конкуренты обратились бы к профи, а это какой-то цирк на колесах: едут вереницей за объектом и никто никого не замечает). Значит, слежка была заказана со стороны второй машины, со стороны Леопольда… — при этом слове Валентин улыбнулся и долго не мог настроиться на рабочий лад. — Как же она любит давать красивые имена всему, что ее окружает… Леопольд, Ларион, Ланселот… а Павла называет «Шубин» — словно чужого дядьку… Нет, Паш, ты не прав! Это не твоя женщина — сейчас я ее герой! Я! Не знаю, как дальше будет, но пока она моя женщина! Моя! И я никому не позволю вмешиваться в наши отношения! Все, хватит о личном — надо заняться делами и проанализировать ситуацию вокруг ДВ и КЧ… Значит, слежка была заказана со стороны второй машины. А там вариантов много: муж, любовница мужа… Еще кто может быть? Враг? Конкурент? — это не серьезно… конюшню что ли не поделили… Нет, нет у нее серьезных врагов — я бы знал, остается муж и любовница мужа — только под описание заказчицы ни один, ни вторая не подходят: он мужик, а она слишком молода для пожилой дамы. Тогда кто? Предположим, что заказчик, чтобы самому не светиться, попросил или заплатил какой-то пожилой даме, чтобы она пошла в агентство и оплатила «услугу сыщика» — вот ее (эту даму) мы и подождем: должна же она получить результаты работы и отчитаться перед заказчиком — позвонит в агентство, договорится о встречи, а встретим ее мы… Хорошо бы с Павлом на счет этого дела посоветоваться… но первым к нему на мировую я не пойду. Надо позвонить Ивану Степановичу, чтобы ребята были поближе — выходили на визуальный контакт, а не по маячку следили…»
В дверь номера осторожно постучали, прервав детективные размышления молодого мужчины.
— Ваш ужин, Валентин Александрович, — ласковым многообещающим голосом произнесла горничная, заглядывая в дверь и толкая впереди себя тележку с расставленными на ней тарелками.
— Да, да, заходите, — расплылся в улыбке Валентин, чувствуя, что здорово проголодался.
Горничная поулыбалась немного, глядя, как постоялец довольно потирает руки, и нехотя скрылась за дверью — постояльцы часто предлагают поужинать вместе… до самого утра, а этот молодой, веселый здоровяк даже не посмотрел в ее сторону.
Ночью Валентину пришлось нелегко: неудовлетворенное, мужское желание «поднялось» в его теле, напряжение нарастало, гоня сон, и даже прохладный душ не помог, в голове вертелись слова какой-то древней песенки: «Эх, мне бы кралю, мне бы кралю, мне бы кралю, хоть одну…»
— Я тебя хорошо понимаю, парень, — засмеялся Валентин, — а лучше гейшу и не одну…
Вспомнив про гейшу, Валентину стало совсем худо, потому что, вспомнив про гейшу, он вспомнил ее…
Безусловно, как у всякого мужика, у него был и свой «тайный интерес» в этой заботе о своей женщине… — он заодно «заботился» и о своем удовольствии: заниматься сексом со спортсменкой, это как заниматься сексом с гейшей: «мышцы тазового дна у них очень развиты — даже специальные тренировки есть (он читал), и при сжатии создают «затруднение при вхождении члена во влагалище, чем доставляют огромные удовольствия… (гейша же, призванная доставлять удовольствие мужчинам, по своему желанию может «перекрыть» лобково-копчиковой мышцей вхождение в нее мужского детородного органа)». Он прямо зачитался всякими упражнениями для Гейш, массажем и пользой для мужского здоровья (обильного семяизвержения) после такого «тесного вхождения».
Он долго лежал молча, отдаваясь во власть ее нежных пальчиков…