— Как это один? — опешил Дмитрий Викторович и расстроился еще больше. — Это что, я для себя стараюсь? Поднимаю все связи, оплачиваю, договариваюсь об операции с мировыми светилами…
— Для меня. Так и учи-итывай… мои жела-ания, а не свои. Кот оста-анется со мной пока она сама… не за-ахочет его взять. И не спорь. Лучше ска-ажи, что… про-оисходит се-ейчас с Кирой?
Ревность иглой уколола отцовское сердце — он делает все возможное и невозможное для Павла и никакой благодарности: все формальности улажены, операция оплачена, билеты заказаны, а сын все тянет и тянет с согласием на отъезд в Германию — отсрочка сводила все усилия Дмитрия Викторовича на нет, и все из-за того, что, по мнению сына, вокруг его «подруги юности» что-то происходило. Что именно происходило, Павел и сам не знал, но ощущение приближающегося неотвратимого несчастья уже несколько дней не давало ему покоя, и он не соглашался на поездку.
Дмитрий Викторович вздохнул и пристально посмотрел в напряженное лицо сына.
А что, собственно говоря, происходит сейчас вокруг Киры?!
Стоит ли из-за этого рисковать своим здоровьем и откладывать обнадеживающую операцию?!
Ну, развод с мужем — многие через это проходят — он подключил к ее делу своего лучшего адвоката по разводам.
Ну, захотела она поменять квартиру — пожалуйста — он отвез ее в агентство по недвижимости, оплатил услуги риэлтора и даже готов купить ей эту понравившуюся квартиру (какие счеты между родственниками — не в деньгах счастье).
Ну, вляпалась она сразу в две криминальные истории — все кругом отлично понимают, что вляпалась по глупости и к самому криминалу отношения не имеет — так он сам (сам!!!) ездил на разборки с ментами и, если те потребуют, заплатит, сколько нужно, чтобы оставили ее в покое.
Он уже столько сделал для этой женщины, что и сам удивлялся своему терпению: приставил к ней круглосуточную охрану, названивает ей каждый день, встречается с ней по ее первому желанию, потакает всем ее прихотям, а Павел все не доволен…
Что еще нужно сделать, чтобы его успокоить и отвлечь от чужих проблем?
Может, купить ей не квартиру, а остров, где-нибудь в Тихом океане — необитаемый, свезти туда весь ее зверинец с лошадьми и конюшней и стереть этот остров со всех карт, чтобы никто не нашел туда дороги. Тогда Павел точно успокоится, если не будет ее на его горизонте! А вдруг нет? Вдруг без нее ему станет еще хуже — у него опять начнется депрессия, он махнет рукой на свое здоровье и навсегда останется инвалидом?
Ну, уж нет! Рисковать так нельзя! Пусть лучше решает ее проблемы, а не утопает в своих — тогда у него появится стимул встать с инвалидной коляски и помогать ей!
— Ничего нового с ней не происходит, — Дмитрий Викторович решил для себя вопрос Кириного пребывания рядом со своим сыном и успокоился — пусть будет, а после Германии — посмотрим. — Все с ней в порядке — ситуация у меня под контролем.
— В по-орядке?! — внутри Павла закипало раздражение — если бы он мог ходить, то давно бы сам уладил все Кирины проблемы, а так… Что он может в своем незавидном положении?! — Она ночью, в свой день ро-ождения, вме-есто того… чтобы пра-аздновать с дру-узьями, при-иезжает в го-оспиталь… к инва-алиду, ва-алится с ног от уста-алости в кресло и спит до утра. И ты го-оворишь, что с ней… все в по-орядке?
— Ну, хорошо…
Недовольно глядя на кота, Дмитрий Викторович прошелся по палате и сел в кресло, в котором еще недавно спала Кира. Вздохнул и рассказал правду об умершей женщине и Кириных комплексах по этому поводу, о покушении на Ираиду Брониславовну, о спасении с балкона ее кота Маркиза.
— Те-еперь в обоих делах… она ста-ановится гла-авной подо-озреваемой: ра-асправилась с со-оперницей… и по-опыталась про-оникнуть в ква-артиру и за-авладеть иму-уществом… Ираиды Бро-ониславовны.
— Да брось ты, Паша, в самом деле, о ней волноваться. Давай лучше определим дату отъезда в Германию. А Киру оставь в покое, жила же она все это время без нас и прекрасно справлялась со своими проблемами.
— А те-еперь у них… есть мы, отец! За-апомни, это по-ожалуста! Я не хочу, чтобы Ви-икторию… и Алису ко-оснулась даже часть про-облем Киры.
Услышав слово «отец», Дмитрий Викторович замер — не послышалось ли ему это слово — первый раз за все время сын назвал его отцом и к тому же сказал, что они все семья!
— Ладно, ладно, — поспешил он успокоить Павла, видя, как у того задергалось веко от волнения. — Успокойся, ради Бога. Подумай лучше о своей предстоящей операции в Германии, а мы с адвокатами пока разгребем эти «Авгиевы конюшни», вернее «Кирины конюшни». По первому делу мы уже обеспечили ей сто процентное алиби, а по второму исключим мотив: узнаем у Ираиды Брониславовны, кому достанется их имущество по завещанию. Сейчас дозвонимся твоей ненаглядной подружке, и все узнаем. Ну, что, Сережа? Дозвонился? — спросил Дмитрий Викторович у телохранителя, выглядывая за дверь палаты. — Войди и звони здесь.
— Не отвечает, — виновато пожал мощными плечами охранник.
— Ре-ебятам по-озвони, — распорядился Павел, — и гро-омкую связь вклю-ючи.
Сергей набрал другой номер и ему тут же ответили.
— Слушаю, Краснов.
— Это Шубин. Где Кира… Дми-итриевна?
— Была на участке, котлеты нам жарила на ужин — она нас на ужин позвала, а сейчас не знаю — я в лесу, идем по следу взломщика с Ларионом — у Киры Дмитриевны дачу вскрыли, но вроде ничего не взяли.
— Так, а на зво-онки почему не отве-ечает?
— Телефон у председателя товарищества оставила — заявление писала о взломе дома, у него и забыла. Минут через десять мы с Ларионом вернемся, я отчет напишу и вам перешлю — там на дороге джип стоял, следы протекторов мы сняли, а Ларион за телефоном сбегает. Умный, зараза, как человек! Это я про собаку…
— Ну вот, а ты волновался, — усмехнулся Дмитрий Викторович, — все у нее в порядке — котлеты ребятам жарит…
— Ты сно-ова ничего не по-онял, отец! У нее дачу вскры-ыли, все обы-ыскали и ничего не взяли. Кто это сде-елал и по-очему? За-ачем им Кира?
48
Федин взял телефон, чтобы позвонить «подозреваемой», но тот неожиданно зазвонил. Звонила как раз она — «подозреваемая». Сотрудники заинтересованно подняли головы — служебные разговоры их не интересовали, а вот личные…
И Федину пришлось сменить тон на деловой — у нее опять что-то случилось…
Как он понял из их разговора в доме на даче кто-то побывал, но ничего не взял. Это было странно, а «странности» Федин любил, и он сразу же поверил — не хозяйке дачи, а собаке: раз пес «сказал» был чужой — значит, был.
Через два часа выйдя из кабинета, он позвонил «гражданке Чичериной», но на звонок она не ответила — это было странно: то сама названивает, а то не отвечает на звонки, и Федин отметил этот «факт».
«— Ладно, позвоним позже, — решил он и стал спускаться вниз по лестнице. — У меня и без вас, Кира Дмитриевна, много дел».
А дел действительно было много: опросить свидетелей, допросить подозреваемых, разыскать машины, узнать их хозяев, допросить их и узнать кто ездил на них в такой-то день и в такой-то час, заказать распечатки звонков всех подозреваемых и даже не подозреваемых, допросить, наконец, потерпевшую отравившуюся (???) газом в больнице и т. д. и т. п., а тут еще «гражданка Чичерина» со своим «ограблением, которого не было».
Что он тогда подумал, слушая ее сбивчивые объяснения по поводу мнимого ограбления?
«Кто-то чужой был в доме и ничего не взял… Был и не взял… А может, просто не нашел того, что искал? Вот и не взял ничего… Но что можно искать на старенькой дачке с шестисоточным участком? Был я там — никаких ценностей не наблюдалось. Может, этот «чужой» судил по машине — посмотрел на тачку и подумал, что внутри дома можно чем-нибудь поживиться… Да-а все страннее и страннее… Надо обязательно перезвонить…»
И он занялся насущными делами и, как водится, не перезвонил.
Сам поехал в детективное агентство «Феликс», разузнать, что это за слежка такая за его «подозреваемой». Узнал, расспросил, скопировал, записал и «пригласил» Шурика Метелкина явиться в Следственный Комитет.
Черный «Ленд Крузер» оказался машиной-призраком: номер был настоящий, но машина «восьмерка», зарегистрированная под этим номером, давно сгнила и, после смерти хозяина, ее отволокли на свалку.
Необходимо было найти мотивы обоих дел и людей, которые получали от этих преступлений наибольшую выгоду.
49 Суббота
Послушавшись совета следователя, Кира написала заявление на имя председателя дачного товарищества, но в Москву не поехала, а осталась на даче под охраной охраны.
Злополучный букет, назло «доброжелателю», Кира не выбросила, а раздербанила на два букета — семь и пять роз — добавила в букеты сухих колосящихся трав и розы повеселели, ушел черный цвет, остался торжественно благородный бордовый.
Она приготовила ужин, а когда все поели, долго пили чай с конфетами, пряниками и пастилой. За разговорами время пролетело совсем не заметно. Спать все легли в доме и только Ларион, как настоящий сторож остался на улице — на крыльце. Ночью он несколько раз оббегал участок и даже рычал на ежиков, но это была просто игра — ничего серьезного ночью не произошло.
На звонок Федина Кира не ответила — обиделась, а Павлу послала сообщение:
«У нас все в порядке, ребята останутся в доме, утром поеду в Москву — посмотрю не вскрыли ли квартиру… к тебе вечером»
И получила в ответ одно короткое слово:
«Жду»
Сердце Киры радостно встрепенулось — как они встретятся после проведенной вместе ночи?
Утром, как и обещала, Кира поехала к себе домой.
Будто в чужой дом, вошла она в собственный подъезд и остановилась у лифта. Она поставила на пол клетку с Капитаном Флинтом (все букеты с розами она оставила на даче, рассчитывая после поездки к Павлу, вернуться туда), пригрозила Лариону, чтобы не бегал и не лаял, и позвонила по мобильному телефону в свою же квартиру.