Кира пооткрывала и позакрывала рот, как рыба, выброшенная на берег, — возразить своему «учителю-спасителю» ей было не чего. Может, у нее, и правда, нет мозгов? Или работают они в другом направлении… Хорошо бы теперь узнать в каком…
В кабинет Дмитрия Викторовича Кира уже не летела, а шла задумчиво с опущенной головой.
Сергей шустро подался в сторону, услышав за спиной звук открывающейся двери и голос секретарши, здоровающейся с «почти родственницей».
С серьезным лицом Кира подошла к столу, за которым сидели мужчины и, не здороваясь, произнесла целую хвалебную речь:
— Дорогие мои мужчины, вы умные, заботливые, честные, надежные, успешные и деловые, я вас очень люблю, уважаю вас, доверяю вам и ценю все, что вы для меня делаете, поэтому, я не буду сейчас с вами спорить и ругаться — поступайте так, как вы решили, я заранее согласна с вашим решением. А за сим, позвольте откланяться…
Кира сделала глубокий реверанс, не смотря, на то, что была в джинсах, а не в бальном платье, и пошла к двери, но на пороге обернулась.
— Вечером заеду, — глядя на Павла, произнесла она.
И Павел одними губами ответил:
— Жду.
Дверь закрылась, не слышно было привычного стука каблуков Киры, и это было странно.
Мужчины еще минуту сидели молча, не веря своим глазам — женщина-воительница, наконец то, взяла выходной.
— Что это было? — удивленно спросил Дмитрий Викторович у сына.
— «Тайфун по имени Кира», — улыбнулся Павел в ответ.
— Скорее легкий морской бриз…
89
— Ну, что? Все ока-азалось, как я и пре-едполагал! — глаза Павла Шубина светились торжеством — он опять занимался любимым делом, хотя положение его оставалось прежним — госпиталь все еще был для него домом и в только что купленный загородный дом отца он переезжать не спешил. — Хо-орошо, что мы скрыли от сле-едствия факты по-охищения Киры и отра-авления по-охитителя, а то при-ишлось бы следокам ра-азбираться с тю-юремным нача-альством — прямых дока-азательств их прича-астности к ро-озыску кле-етки у нас так и нет.
— Да-а, дела… — озабоченно протянул Иван Степанович, просматривая сводку происшествий, присланную из ГИБДД, и официальную заявку «органа исполнения наказания» в главный офис сотовой связи о розыске пропавшего телефона. — Не думал, что в этом деле с поиском бриллиантов замешан кто-то из начальства тюрьмы. Искомый куш слишком велик, и они решились официальным путем выяснять исчезновение мужчины в ковбойской шляпе — Михаила Лыткарева, нанятого ими для поиска клетки, и начали поиски его мобильника через спутник. Вот до чего дошла коррупция в правоохранительных органах! Сам ли Чатурян рассказал им о своей «похоронке» за поблажки на зоне или вертухаи выбили у него это признание… Хорошо, что ты, Пал Палыч, посоветовал ребятам сразу же избавиться от мобильника Лыткарева, а то бы засекли этого мужика в нашем госпитале.
— А что им оста-авалось делать, когда после звонка о по-олучении клетки с по-опугаем их по-одельник не приехал в усло-овленное место.
— Похоже, господа-начальники тюрьмы испугались, что Лыткарев захотел узнать, чем же так дорога им эта клетка и сам отыскал «бриллиантовую похоронку» Чатуряна. Отыскал, пораскинул мозгами, прикинул сумму в долларовом эквиваленте и скрылся с ней в неизвестном направлении.
— Этого мы с тобой и до-обивались: все по-одозрения в хищении бриллиа-антов Чатуря-ана пали на их по-одельника — для этого ребята и оста-авили «Ленд Крузер» на Ко-ольцевой дороге, по-оложив внутрь сло-оманную клетку.
— Мы правильно рассчитали: охрана недалеко расположенного ресторана заинтересовалась долго одиноко стоящей машиной и позвонила гаишникам, чтобы те проверили ее на предмет угона. Те пробили машину по компьютеру и, выяснив, что номер поддельный, увезли джип к себе на стоянку, составив акт об эвакуации. Все было разыграно, как по нотам. Теперь Кира Дмитриевна вне подозрений и может спокойно распоряжаться Чатуряновскими бриллиантами.
— Не все так просто, — веко Шубина нервно дернулась. — Кира не хочет взять эти камни, мы, конечно, по-остараемся пе-ереубедить ее и пре-едставить убе-едительные до-оказательства чи-истоты этих денег, хотя… — Павел не закончил фразы и замолчал.
Он не хотел думать о том, что Кира, взяв бриллианты, стала бы богатой и независимой женщиной, и ей уже не будут нужны ни их с отцом помощь, ни его забота — за деньги она может получить и то и другое. А он? Он уже не сможет жить без нее, без ее проблем и ее дочерей — вдруг, получив деньги, она изменит к ним с отцом свое отношение и перестанет считать их частью своей семьи — деньги всегда меняют людей, а большие деньги ломают и корежат людские судьбы.
— Про-одадим камни загра-аницей — здесь такая партия вызовет не нужные слухи. Отец этим за-аймется — он на многое готов ради семьи.
— Возможно, он и прав — любимых надо беречь и баловать, но баловать осторожно, чтоб не привыкли к этому и не стали требовать.
— Кира на это не спо-особна.
— Кира Дмитриевна — нет… А ее дочери?
Павел глубоко вздохнул, настолько глубоко, на сколько позволяла ему его неподвижность, и надолго замолчал, задумавшись над словами начальника службы охраны. А вдруг он прав?
90
Часть вечера Кира провела в больнице у Галины, которой по чистой случайности досталась всего лишь одна отравленная конфета, да и чай она пила сладкий-пресладкий. Состояние «больной» быстро стабилизировалось, но Кира, обвиняя себя и радуясь, что вовремя предупредила подругу об отравлении инсулином, была очень зла на отравителя и поклялась сделать все возможное, чтобы этот человек ответил за свои действия.
Когда в назначенное время Кира открыла дверь кабинета старшего следователя Следственного Комитета, она увидела у письменного стола своего бывшего мужа и в растерянности остановилась на пороге.
— Мне подождать в коридоре? — спросила она у Федина, стараясь не смотреть на ссутулившегося на стуле Анатолия.
— Нет, нет, проходите, Кира Дмитриевна, — вставая, пригласил ее Федин в свой кабинет и указал рукой на свободный стул напротив Анатолия Меркулова. Он не планировал этой встречи бывших супругов, но «так сложились обстоятельства» — Федин хорошо усвоил это всеобъемлющее оправдание, уверовал в него и взял на вооружение. — Я пригласил вас к шести часам, Кира Дмитриевна, но произошли некоторые события, отменившие все мои запланированные встречи.
— Я могу подождать или прийти завтра… — всем своим видом Кира давала понять следователю, что не желает находиться в одной комнате с бывшим мужем, но Федин не понял или сделал вид, что не понял и продолжал настаивать.
— Проходите, Кира Дмитриевна! Вам будет интересно узнать новости, касающиеся вашего дела.
Услышав знакомое имя, Анатолий медленно обернулся и, вскинув на бывшую жену красные от переживаний глаза, обрадовался. Безучастность на его лице сменилась радостным возбуждением.
— Кира! — его руки по привычке рванулись навстречу жене, ища сочувствия и утешения. — Несчастье то какое — маму арестовали! — но не найдя ни того, ни другого его руки медленно опустились на колени.
Бывшая жена, будто не слыша мольбу и тоску в его голосе, не бросилась на помощь, а равнодушно обошла его, и осторожно присела на кончик стула, заботливо расправляя на коленях цветастое, шифоновое платье.
— Как ты можешь! — попытался возмутиться Анатолий равнодушием бывшей жены, но, наткнувшись на презрительный взгляд карих глаз, поубавил пыл и сменил тон. — Эти… следователи обвиняют маму в убийстве и покушении на жизнь человека… Скажи им, что это не правда!
Новость была неожиданной, и Кира, вопросительно вскинув бровь, взглянула на Федина. Тот утвердительно кивнул головой и с гордостью пояснил:
— Следствие по вашему делу закончено: обвинение в покушении на вашу жизнь предъявлено Маргарите Леонидовне Меркуловой.
— На мою жизнь покушалась свекровь?! — это была не просто новость, а взорвавшаяся бомба, разрывающая на части все прежние семейные отношения. — Тут нет никакой ошибки?
— На этот раз все точно, — успокоил Федин.
— Я ничего плохого ей не сделала, и она не могла настолько ненавидеть меня, — Кира никак не могла поверить в столь нелепое обвинение ее свекрови. — Я скорее поверю в ненависть лучшей подруги, а не Маргариты Леонидовны.
— Лариса Лисина не замешена в этом деле: она никуда не отлучалась из отеля на Кипре, ничего не отправляла вам и ни с кем не разговаривала по телефону — я проверял.
Федин посмотрел на опустившего голову Анатолия — может, сын сам расскажет, чем же так насолила его бывшая жена его матери, что та решилась на убийство, но мужчина молчал, и Федину пришлось самому давать объяснения.
— Все дело, Кира Дмитриевна, в вашем разводе: любящая мать не могла допустить того, что столько собственности уплывало из рук ее сына. Она решила помочь ему остаться при «своих интересах». Только убивать она вас не хотела…
— И на том спасибо! — скривилась Кира, это утверждение ее совсем не обрадовало.
— Нет, нет, Кира Дмитриевна, вы снова ничего не поняли! Убивать она вас не хотела отнюдь не из-за личного расположения к вам или заботы о внучках, а потому, что в случае вашей смерти имущество, принадлежащее вам, пришлось бы делить между вашем мужем, детьми и вашими родителями. Маргариту Леонидовну такой расклад дележа вашей собственности не устраивал: она решила просто подстраховаться и надолго уложить вас на больничную койку, тогда не было бы никакого развода, все имущество оставалось бы в семье, и полновластным хозяином собственности становился бы Анатолий Евгеньевич. А вот с Татьяной Мельник Маргарита Леонидовна церемониться не стала! Та ей действительно мешала.
— Нет! Мама не могла убить Татьяну! — Анатолий закрыл лицо руками.
Кира посмотрела на него, и в ее сердце шевельнулось что-то вроде жалости. Шевельнулось, но тут же исчезло.
Живя столько лет в своем замкнутом, семейном мирке, оказалось, что Кира совсем не знала собственного мужа. А может, просто не хотела знать?! Сейчас перед ней предстал совсем незнакомый, мелочный мужчина, готовый из-за своей выгоды пойти на обман и ради минутного удовольствие переступить через многое. Ни о какой жалости к этому человеку и речи быть не могло — сердце ее заледенело.