Я не была уверена, что расслышала его правильно. Меня неудержимо клонило в сон, но на изнанке закрытых век все-таки вспыхнула картинка — воспоминание об огромном коне и черноволосом темноглазом принце.
Глава 29
РАЗБУДИЛИ МЕНЯ УЖЕ другие руки — руки, которые нежно перебирали мои волосы, — и янтарный взгляд, напомнивший, как быстротечно время.
— Я должен был дать тебе выспаться, — прошептал Тирас, — но слишком сильно соскучился.
В его голосе сквозило чувство вины, и я невольно улыбнулась. Однако выражение лица короля было далеко от веселья, и я первая потянулась к нему, чтобы стереть печаль поцелуями. Он ответил без колебаний, и некоторое время мы были потеряны для мира, пребывая за стеной ощущений и бессвязных мыслей.
— Многое нужно сделать, — наконец произнес Тирас, отстраняясь.
Я вздохнула, всем сердцем ненавидя эти слова — и еще больше ненавидя тот факт, что на самом деле он жаждет остаться здесь, со мной, в уютном полумраке нашей спальни. Ему и вправду многое нужно было сделать, он не хотел этого, но делал — и это была одна из причин, по которой я так беззаветно его любила. Тогда не будем мешкать. Наши лбы соприкоснулись, и я ощутила волну его облегчения и благодарности.
— Спасибо, — прошептал Тирас.
Когда мы выезжаем в Фири? Он окаменел. Затем медленно поднял голову, и облегчение сменилось тревогой.
— Я не могу взять тебя с собой, Ларк. Я больше никогда не пущу тебя на поле боя.
Ты же знаешь, что должен.
— Я не могу, — твердо повторил он. — Думаешь, я позволю леди Фири хозяйничать в своем замке, пока моя жена будет биться с вольгарами?
Да.
— Нет, Ларк.
Мы молча оделись к ужину и спустились в главный зал. Прежде чем перешагнуть порог, Тирас на мгновение прижал меня к себе, а затем так же стремительно отпустил.
Кель уже ждал нас, беспокойно вышагивая по черным плитам. Когда Тирас закрыл за собой тяжелые двери, воин нахмурился и скрестил руки на груди.
— И каков план? Фири атакуют, а мы наряжаемся к ужину? Будем спокойно спать в своих постелях, пока люди умирают?
— Тише, брат, — ответил Тирас невозмутимо, и Кель тяжело вздохнул.
— Я поеду, — твердо сказал он. — Возьму двести своих лучших солдат. Вольгары не могли так быстро восстановить численность. Мы защитим крепость лорда Фири и проведем разведку. Сожжем гнезда птицелюдей и уничтожим яйца. А ты останешься с королевой в Джеру. Это будет логичнее всего.
— Я поеду с тобой, — ответил Тирас, и брови Келя взметнулись вверх. Он вопросительно посмотрел на меня, после чего снова перевел взгляд на брата.
— А если ты не вернешься? — спросил он тихо.
Тирас закрыл глаза и склонил голову, будто собираясь с силами для следующих слов. У меня вспотели ладони. Когда король раскрыл глаза, они напоминали золотые монеты — такие же незамутненные и жесткие.
— Сегодня вечером я признаю тебя братом, — произнес он. — Сделаю официальное заявление. Ты станешь Келем Дейнским и займешь свое место в очереди престолонаследия.
Несколько секунд в зале царила оглушительная тишина. Затем Кель отступил назад и замотал головой:
— Я не хочу быть королем, Тирас. И не буду.
— Этому миру нет дела до наших желаний! — взорвался Тирас, и спокойствие на его лице испарилось, смятое отчаянием. — Упаси нас боги чего-то желать! Потому что мы никогда не получаем того, чего хотим. Никогда! Речь идет о судьбе всего Джеру. Ты бы предпочел, чтобы Корвин, Бин Дар или Голь наложили на него свои грязные руки?
— Мне плевать, — ощерился Кель. — И всегда было плевать на эту возню за трон. Я служу только тебе.
— А я служу Джеру. Я поклялся защищать его. Но не смогу защитить ни тебя, ни Ларк, если не уберегу королевство. Не смогу защитить своего ребенка. Как ты не понимаешь?
— Ты не обязан расплачиваться за грехи отца, — прошипел Кель, наставляя на брата дрожащий палец.
— Обязан! — рявкнул Тирас. — Всю свою жизнь с тринадцати лет я только и делаю, что за них расплачиваюсь!
— Поэтому ты женился на Рассказчице. Завел с ней ребенка. Обхитрил Корвина. А теперь хочешь сделать меня запасным вариантом? — Кель бросил на меня пылающий взгляд, и я прочла на его лице извинение, хотя все равно вздрогнула, обожженная его яростью.
— Нет. Не запасным вариантом, — покачал головой Тирас. — Я хочу, чтобы ты встал у руля. Мы вместе отправимся в Фири на борьбу с вольгарами. И там я встречу свой конец. Пришло время.
Мы с Келем воззрились на него в немом ужасе.
— Что ты задумал, брат? — наконец выдавил воин.
— Я не могу больше исчезать и появляться через месяц. Ты сам это говорил. Люди начинают терять в меня веру. А рано или поздно — и скорее рано, если судить по моим рукам, — я превращусь в орла в последний раз и уже не стану человеком. Что тогда?
— Тогда будет править королева. А когда твой наследник войдет в должный возраст, он или она унаследует трон.
— Я не могу оставить Ларк без защиты, — глухо сказал Тирас. — Не могу оставить ее без поддержки.
Я замотала головой. Нет. Нет. Это было совершенно не то, чего я хотела.
— Она и сама может себя защитить, — возразил Кель. — Вспомни, как она повергла вольгар одним словом.
— Но она не может говорить. Ты станешь ее голосом. Ее опорой. И отцом моему ребенку.
— Я тебя не понимаю.
— Ты будешь королем. А она королевой.
Тирас на меня даже не посмотрел. Я пошатнулась и прижала руку к животу, прикрывая растущую во мне жизнь, — в то время как вторую половину моей жизни, моего сердца, прямо сейчас отрывали от меня с кровью.
— Ну нет, — с сомнением прошептал Кель. — Это уже слишком, Тирас. Ты не можешь так со мной поступить. Не можешь двигать меня, как пешку, и ждать, что я молча это проглочу!
Когда я заговорила, мой голос походил на камень из рудников Джеру — такой же темный и тяжелый. Я всегда склонялась перед твоей волей, Тирас. Но я не позволю передать себя по наследству, будто фарфоровую безделушку. Я отправляюсь в Фири.
— Нет, Ларк. В Фири едем мы с Келем.
Поедем все вместе! Я уже сталкивалась с вольгарами. И сделаю это снова.
— Это было до того.
До чего? До того, как ты построил все свои планы? — Слова вспыхивали у меня в голове, как молнии в грозовом облаке. — Я нужна тебе.
— Джеру ты нужна больше. Нашему ребенку ты нужна больше! Это небезопасно. Ты не меч. Не оружие. Помнишь? Вдруг с Келем что-то случится, а я чертова птица? Что тогда? Ты в одиночку поведешь солдат в битву? Нет. Ты останешься здесь и сделаешь, как я сказал.
Он был непреклонен. Тверд, холоден и совершенно уверен в своем праве приказывать. Но я была Рассказчицей. И никто не смел говорить мне, что делать. Я гневно раскинула руки. В голове уже сплетались горячие злые слова.
Ветра, под которыми стонет земля,
Снесите до камушка трон короля.
Окна задрожали, затрещали и звонко осыпались на пол. В зал со свистом ворвался шквальный ветер, который яростно взметнул мои юбки и взъерошил волосы. В следующую секунду трон Тираса покачнулся под его напором и с грохотом обрушился на мерцающий черный пол, чтобы тут же подняться в воздух, пролететь через весь зал и врезаться в дальнюю стену. Две задние ножки по основание ушли в красочную фреску с историей Джеру.
— Дарк! Хватит! — взмолился Тирас, но я только начала.
В груди метался вопль, созвучный завываниям призванного мной ветра, а в горле теснились слезы, которые я так редко выпускала на волю. Слезы, которых хватило бы, чтобы оросить все королевство.
Дожди, что клубятся среди облаков,
Оденьте меня в свой атласный покров.
Я замерла посреди кипящего голубого потока, окутанная стеной воды, словно морская богиня. Слезы смешивались с дождевыми каплями и пропитывали платье и волосы, пока те не промокли насквозь. Буря не пощадила ни тронный зал, ни фрески на стенах. Короли и герои прошлого плакали вместе со мной, и длинные скорбные подтеки стремительно уничтожали их лица и память о том, что произошло в незапамятные времена.
— Ларк! — снова услышала я крик Тираса. На этот раз он не остался в стороне, а ринулся сквозь водный кокон, сжал меня в объятиях и накрыл холодный рот своими губами, теплыми, уверенными, вымывающими из моих слов вкус войны.
— Успокойся, — попросил он, и искренность этой просьбы была сродни оружию, которое превосходило по силе мои разрушения.
Ты не можешь меня оставить!
— Прости меня, — прошептал Тирас.
— Ради всех богов, Ларк! — заорал Кель, чей силуэт был едва различим сквозь толщу воды. — Прекрати!
Я глубоко вдохнула. Я забыла, где я. Я забыла, кто я.
Осколки и слезы, ветра и вода,
Вернитесь туда, где вы были всегда.
Все сразу затихло. Успокоилось. Почти излучало раскаяние. Но для меня ничто не осталось прежним. Сейчас я слышала только собственное тяжелое дыхание. Грудь горела, словно я пробежала огромное расстояние в погоне за тем, чего невозможно достичь. Я стояла, низко опустив голову. Мне незачем было смотреть на разнесенный зал. Тирас стоял рядом — такой же тихий и неподвижный, как воздух вокруг нас, — прижимая к себе мою голову и все еще впечатывая губы в завиток уха. Он тоже вымок до нитки, и я ощущала тепло его кожи сквозь облепившую тело ткань.
— В кои-то веки я согласен с королевой, — пробормотал Кель и без единого слова вышел из зала.
Сапоги воина хлюпали на каждом шагу. Огромная дубовая дверь скрипнула у него за спиной, и я услышала, как он успокаивает встревоженных слуг в коридоре.
Ты не можешь оставить меня, Тирас.
— Я не могу тебя удержать. — В голосе короля слышалось такое же страдание, как и в моих судорожных вздохах. — И не могу продолжать эту двойную жизнь.
Я стиснула в пальцах его рубашку, разрываясь между желанием измучить и исцелить его одновременно. Ногти до боли впились в мокрую кожу, но он держал меня крепко, отчаянно, прижимаясь губами к волосам и словно пытаясь стать со мной одним целым. Все, что мне удалось, — высвободить зажатые между нашими телами кулаки и несколько раз бессильно ударить его по спине.