— Нок еще не жрица. Ее не посвящали Набаре. А что я хочу — то тебя не касается. Если торг состоится, я забираю девочку, мальчика и младшую девочку. За каждого ты получаешь по мешочку золота. Вряд ли столько тебе дадут в храме Набары. Ты совершаешь выгодную сделку, я получаю то, что хочу. А я всегда получаю то, что хочу. И никаких вопросов. Сделка состоится?
Нок вжала плечи и тихонько опустила ведро на пол. Сейчас с убийственной ясностью она поняла, что Незнакомец покупает ее, и мама Мабуса не откажет. И она сама ничего не сможет поделать. Никто не будет спрашивать ее — хочет она принадлежать охотнику Огу, или нет. Права выбора ей не принадлежит. Ей ничего не принадлежит, она рабыня и должна подчиняться.
Предсказание Хамусы сбылось очень быстро. Ог пришел за ней, платит золотом, и поделать тут ничего нельзя.
— Сделка состоится, — тут же отозвалась Мабуса, — ты ешь, почтенный. Сделка состоится, еще как. Я сейчас принесу свиток, и мы его подпишем. Ешь, рыбу я сама солила, она хороша с пряными травами.
Для того, чтобы купить раба, нужны только росписи на купчей. Мама Мабуса достала из резного сундучка под прилавком свиток рисовой бумаги. Спросила охотника:
— Умеешь писать, почтенный?
Охотник невозмутимо кивнул. Он не притронулся к угощению. Так и сидел, вытянув ноги и надвинув на глаза шляпу.
Нок смотрела, как слегка подрагивают края свитка, как ложатся темные буквы, скрепляющие договор. Вот за перо взялась мама Мабуса. Вот она помахала свитком, чтобы скорее высохли чернила.
После обернулась и велела:
— Нок, не стой, как дура. Иди, собирай вещи. И Ежу вели собираться. Охотник Ог купил вас троих, вместе с проклятой Травкой вашей. Вот уже не думала, что удастся от нее избавиться. И заплатил за вас хорошо. Теперь, Девочка, у тебя новый хозяин. А уж он решит — какому храму тебя продать, — и мама Мабуса засмеялась своей шутке.
Нок повернулась и вышла.
Не зря она вчера потеряла браслет с руки. Не зря прыгали кости у Хамусы в хижине. Не зря встречался на пути Незнакомец. Он повернул ее судьбу, изменил ее судьбу. И теперь она не станет жрицей почитаемой в городе богини, а станет… Кем она станет? Личной рабыней бородатого охотника? Будет отдавать свою любовь только ему?
Ведь не для плантации же он купил их троих, и заплатил такие огромные деньги. Все, что дал город за убитых драконов — все теперь пошло в уплату за троих рабов. Ладно, она, Нок, стоит дорого — и все благодаря цветочкам на плече. А Еж не стоит мешочка золотых. За Ежа хватит и серебра, он же совсем еще мальчик. Какой с него толк?
А Травку — так вообще никто и даром не взял бы. Порченный, больной ребенок. Зачем-то жрецы храма дрожат над ней, и Хамуса дрожит. Только никому больше, кроме жрецов, Травка не нужна.
Значит, охотник Ог купил их троих для себя.
У колодца возился Еж, осторожно мочил щеки и хлебал воду прямо с ладоней. Подпрыгивал на камне, точно воробей, ежился от ветра.
— Нас продали, — с убийственным спокойствием сказала ему Нок, — нас продали. И меня, и тебя, и Травку. Тому самому охотнику, что убил драконов для города. Иди, собирай вещи. Мы уходим прямо сейчас.
— Что? — удивленно хлопнул ресницами Еж, — Что надо делать?
— Вещи собирать, глупый. Мы уходим вместе с охотником Огом, прямо сейчас.
— Ты шутишь. Напугать меня решила? Так я тебе и поверил, — хмыкнул Еж и плеснул на Нок водой из ведра.
— Вот появится мама Мабуса и покажет тебе, кто шутит, а кто нет. Она велела собираться. Сложи свои штаны в мешок, и рубашку захвати. Если не веришь — сбегай и спроси у нее.
Нок повернулась и зашагала к хижине.
Малышка еще спала, развалившись на кровати. Зато проснулась Травка, будто чувствовала недоброе. Уселась на край кровати и принялась раскачиваться из стороны в сторону. Она так делала всегда, когда волновалась или чего-то боялась.
Нок задумалась. Что брать с собой? У нее две пары шаровар, две туники, одна рубашка для уборки и для сна. И одна юбка, нарядная и цветастая. Может она брать с собой эту одежду, или нет?
В Храме Набары ей бы дали новую красивую одежду, новые браслеты. Ее бы почитали, ее ночи покупали. А сейчас дадут ей новую одежду? Или она так и будет всю жизнь ходить в темных шароварах? Что ей придется делать теперь? Кто ее научит, как отдавать любовь? Как угодить мужчине? Как придать сладости ночам, которые мужчина будет проводить с ней? Мама Мабуса всегда говорила, что всему ее научат в Храме Набары. А теперь кто ее будет учить? Бородатый и грязный охотник Ог?
Видать, он приметил на улицах Нок, и показалась она ему заманчивой, желанной и красивой. Потому и решил купить для себя. Дикарь и бестолочь! Купил бы ночь любой рабыни, и обошлось бы дешевле, и толку было бы больше. Какой смысл иметь удовольствие только от одной девушки, пусть даже и красивой, когда можно покупать каждую ночь разных?
Нок кинула на дно холщового мешка соломенную куколку — подарок Хамусы. Сунула пару штанов, тунику. Подумала немного, и туда же отправила юбку. Ничего, мама Мабуса не разорится, если купить для Малышки новую. Ей нынче перепало немало золота, на юбку должно хватить.
Нок чувствовала, как злость все больше разгорается внутри нее, и хотелось выплеснуть все это, как она выплескивает каждое утро ведро воды на пол в зале.
— Ну, что стоишь? — толкнула она Травку, — выходи, давай.
У Травки и вовсе была одна рубаха, длинная, без рукавов. Нок иногда стирала ее и вешала на веревку на улице. На солнце рубашка высыхала за час. А пока она сохла, Травка разгуливала голой. Вернее, не разгуливала, а сидела на кровати и перебирала бусы.
Появился, наконец, Еж. Рассеяно взлохматил волосы и пробормотал:
— А мне что с собой брать?
— Штаны и рубашки, болван.
— Что у меня, рубашек много? Рубашка одна. Штанов двое.
Да, у него и вовсе была одна рубашка, на особый случай. А так он обычно шастал с голым пузом. Иногда напяливал кожаный жилет, когда ходил в ночь ловить рыбу.
— Вот и бери с собой то, что у тебя есть. Мама Мабуса что тебе сказала?
— Сказала собрать вещи.
— Так что спрашиваешь?
Охотник Ог все так же сидел за столом, и перед ним все так же стояла нетронутая кружка с пивом и полная тарелка рыбы. Охотники не едят рыбы?
Нок бросила на него быстрый взгляд и опустила глаза. Теперь он ее хозяин, тем более не положено пялиться.
— Вот Нок, Травка и Еж, — громко пропела довольная мама Мабуса, — ты отправляешься с караваном, почтенный?
Охотник Ог поднялся, пристально осмотрел всех троих и, не глядя на маму Мабусу, велел:
— Пошли. Пусть удача улыбается тебе всегда, Мабуса. И пусть золото не переводится в твоих мешочках.
— И тебя да хранят духи, охотник.
Глава 11
Было еще совсем рано, и узкие улочки встречали тишиной и прохладой, поблескивая мокрым после дождя камнем. Кое-где тявкали собаки. Рыбаки уходили в море затемно, потому сети с просушек были убраны, и на небольшой пристани, куда они вышли вслед за охотником Огом, видны были только пустые колышки. Лодки давно качались на волнах далеко от берега.
Нок оглянулась на беспокойную воду, тяжело бьющую о причал. Неужели она никогда больше не увидит моря, бухты? Не увидит блестящей, проворной рыбы в сетях, высоких кораблей с острыми бушпритами и белыми парусами? И скалы эти, крутые и неприступные, навсегда останутся позади? И тихий храм духов Днагао…
Хотя, там, куда они придут, наверняка будет свой собственный храм. Только добродушного жреца Дим-Хаара уже не будет.
А вдруг Ог живет в землях, где находятся Храмы Всех Знающих?
Охотник шел немного впереди, стараясь замедлять шаг, чтобы дети поспевали за ним. Нок осторожно рассматривала его, но сколько ни вглядывалась она в широкую спину, в огромный меч за плечами, в пряди черных отросших волос, выпадающих из-под шляпы — не могла отделаться от страха.
Новый хозяин внушал страх.
Мамы Мабусы она не боялась. Да, хозяйка могла наказать за нерадивость, могла отругать и хорошенько щелкнуть по голове. Но Нок всегда знала, чего можно ожидать от будущего. Все было понятным и предсказуемым. Все было обычным и простым. Мытье полов, прислуживание в таверне, беготня на рынок и на Песчаную косу.
И будущее тоже было понятным. Храм с красивыми жрицами, новые обязанности, новое служение. Для рабыни стать храмовой жрицей было высшим счастьем. Так думала Нок. Это гораздо лучше, чем надрываться на плантациях или таскать тяжести на рынке.
А теперь ни золота на ногах, ни золота в ноздре. Кто ж повесит золотую сережку в нос домашнему рабу? Да никто, это просто-напросто не положено.
И новый хозяин с пронзительным, странным взглядом внушал ужас. Нок не могла понять, почему, но все в этом человеке пугало. И то, как он смотрел, и то, как говорил. И даже то, как молчал.
А Ог ни сказал больше ни слова с того самого момента, как они вышли с Корабельного Двора. Еж хотел было провести рукой по бушприту кораблика на счастье, но не успел, потому что к ним сразу кинулись два огромных черных пса, обнюхали, недобро сверкнули глазами.
Охотник свистнул собакам, и те побежали рядом с ним, изредка косясь на троих новых рабов.
И все-таки Нок не могла понять. Зачем охотнику покупать детей? Ладно бы купил взрослых сильных рабов для дома. Может, у него тоже есть плантация или большой дом. Ведь платят ему за убийство драконов немало, значит, он не бедный. Взрослые рабы очень даже нужны в хозяйстве.
А какой толк вот с Ежа, например? Полы мыть он умеет, это да. Но ни дров толком не нарубит, ни воды с колодца не натаскает. Так, мальчик для побегушек. И стоят такие мальчик мешок серебра за десяток.
А охотник Ог заплатил за Ежа мешок суэмского золота. Или все три мешка прилагались за Нок, а Ежа и Травку охотник забрал просто в придачу, чтобы хоть что-то еще взять за такие деньги?
Не спеша прошли пристань и двинулись дальше по длинному пляжу, огибающему Песчаную косу и уходящему далеко на юг. Охотник все так же не оглядывался. А следом за тремя новыми рабами бежали черные собаки, молчаливые и настороженные. Вот кто будет охранять рабов в дороге! От этих черных п