Пришла Имафа, занялась приготовлением завтрака для Ежа и для Травки. Оказалось, что она согласилась пожить в доме Саена какое-то время и приглядеть за детьми. Вот, значит, как решил Саен вопрос присмотра за Ежом и за Травкой.
— Возьми с собой шерстяных, теплых вещей. Носки, штаны, жилет из овчины. В Нижнем Королевстве сейчас не жарко, — велел Саен, осматривая дорожный мешок Птицы.
Солнце только-только показалось из-за горизонта, когда вороной Саена и медлительная лошадка Птицы ступили на мост перевала. Приветливый свет фонарей совсем скоро остался позади. Миновали сереющие в рассветной дымке палатки, тихо потрескивающие костры и сторожевые посты воинов. Свернули в низинку и выехали на Каменный Тракт. В картах и дорогах Птица разбиралась совсем плохо, но слыхала, что все пути в Нижнее Королевство назывались Железными. Но эту дорогу в Каньоне звали Каменной. Может, потому что не так боялись железных рыцарей, а, может, потому, что это название прижилось гораздо лучше.
Каменные широкие плиты, плотно подогнанные друг к другу, лежали ровненько и ладно. Копыта лошадей стучали по ним гулко и весело. Дождь перестал, ветер улегся. Запахло хвоей и прелой листвой. Широкие клены, кизил и дикий абрикос на склонах шумели совсем ласково и осторожно. Листьев на них почти не осталось, и они грустно потряхивали голыми ветками.
— Совсем скоро тут выпадет снег, — заговорил вдруг Саен, когда перевал Каньона скрылся за новым поворотом.
Птицу мучили вопросы — зачем и куда они едут, но она не осмелилась их задавать. Слишком угрюмым выглядел Саен. Потому она промолчала.
— А нам хорошо бы уложиться до снега и успеть вернуться в Каньон, — продолжил хозяин.
— Мы везем лекарства?
— Да. И хочу я узнать кое-что. Вся эта напасть с красной лихорадкой приключилась неспроста. Почти каждый беглец с Королевства, с кем я разговаривал, и кто был болен — каждый имел мелкого духа. Красная лихорадка вызвана мелкими Темными, это их работа.
— И что? — осторожно спросила Птица, чувствуя, как ее пробивает дрожь.
— Надо найти того жреца или мага, который этих духов рассылает. Найти и уничтожить, чтобы больше никому не повадно было творить неподобающие заклинания. Тогда эпидемия прекратиться и люди перестанут тянуться к нам в Каньон. Понимаешь?
— Понимаю. Только не понимаю, как ты его найдешь?
— Найду самый крупный очаг болезни, а там наверняка будет храм Днагао, или храм Знающих — что-нибудь такое, где укрываются маги. Я почувствую, Птица. И ты тоже почувствуешь.
— Я буду тебе помогать? — вдруг озарилась Птица и от этой неожиданной мысли чуть не свалилась с лошади.
— Тебя впечатляет, да? — улыбнулся Саен и глянул быстро и весело. — Тебя впечатляет то, что ты теперь моя ученица. Необыкновенно, да? Это тебе не жрецы Набары, тут ты свободна, тебя будут уважать и любить. К тебе будут приходить за помощью. А ты станешь помогать и даже временами брать за это деньги.
Птица не нашлась, что ответить, только вздохнула озадаченно.
— Мы будем вместе, Птица. Иначе тебя слишком быстро начнут использовать. На твою силу сразу же найдутся желающие, вроде того мага Наса, что чуть не увез тебя недавно.
— А ты сам решаешь, когда приезжаешь в Каньон и когда уезжаешь? У тебя нет телохранителей, воинов которые бы тебя сопровождали? Почему ты один отправился… в опасный путь один отправился?
— О, это хороший вопрос, Птица. Но я предпочитаю все сделать тихо. Не как старейшина Каньона, а как охотник Ог. Тогда ко мне меньше вопросов, и тогда Каньону не станут предъявлять претензии за вмешательство в дела Нижнего Королевства. Точно таким же образом я и тебя выручил — вовсе не как старейшина.
— Да, я помню, ты сказал, что тогда сами и приманил драконов. Ты их почувствовал? Как ты их почувствовал? Неужели прямо из Каньона?
— Нет, на такие подвиги я не способен. Я спустился в подземелья Зуммы, прошел тамошними ходами до самого севера и оттуда уже приманивал надхегов. Нелегкая работа, однако. Тебя я тоже могу этому научить, думаю, у тебя получиться.
— Ты почти как Создатель… — выдохнула Птица.
— Не говори ерунды. На самом деле я могу только убивать и разрушать. Я ничего не создаю. Я ни разу в жизни ничего не создал. Воевал, разрушал, оборонял, убивал. Вот с этим я неплохо справляюсь.
— А исцелять? Ты можешь исцелять. И я могу тоже.
— Одного, двух. Трех человек. Для этого мне приходиться тратить свою силу, а у меня ее не так уж и много. Чтобы исцелить нескольких человек, я вытягиваю энергию из окружающего мира. Беру у деревьев, у травы, у животных. У драконов тоже могу. Вот и выходит, что без силы Создателя я — всего лишь слабый человек, который немного приблизился к Его секретам, немного разгадал Его тайн — и все. Это не волшебство и не тайна. На самом деле это все просто, Птица.
Дорога все уходила куда-то вниз, петляла между холмами и ветер гнал по ней остатки упавшей листвы. Временами начинал накрапывать дождик. День был серый, спокойный. Унылый и долгий.
Пару раз им встретились люди, направляющиеся к Каньону. И Птица удивилась их потрепанной одежде, серым, потухшим лицам и тяжелой безнадеге, что читалась в их головах. Все они и не надеются на помощь. Среди них были больные, уставшие, изголодавшиеся. Все они торопились, спрашивали дорогу до Каньона и постоянно целовали небольшие деревянные изображения колеса, что висели у них на шеях.
Саен уверял, что совсем скоро они окажутся у перевала, что помощь им окажут и накормят.
— Но старейшины Каньона, Саена, сейчас нет там. Потому никто вас в Каньон не пустит.
— И бальзам от хвори дадут? — спрашивали женщины, прижимая к себе младенцев.
— Все дадут. Никто не умрет, — заверял их Саен.
На ночь остановились в небольшой охотничьей хижине, что прилепилась к склону холма и еле проглядывала сквозь деревья. Саен растопил печь, приготовил горячий ужин. Все делал сам, и на молчаливый вопрошающий взгляд Птицы пояснил:
— Беспокоюсь я. Чем дальше отъезжаем от Каньона — тем больше тревоги. В такие моменты мне надо что-то делать, чем-то занять себя. Мне так легче. А ты отдыхай. Хочешь — задай корма лошадям, я их только вытер от пота и напоил.
Птица почувствовала, что Саен стал ей совсем близким, что он доверяет ей. Не злиться, не брезгует, а ищет поддержки. Даже сообщает о тревоге и беспокойстве. От этих мыслей стало вдруг радостно и тепло. Хорошо стало на душе, будто развели в ненастную ночь огонь в печи и прогнали холод и сырость.
После сытного ужина Саен устроил на двух скамьях удобные постели, улегся и предложил:
— Давай рассказывать друг другу истории. Знаешь что-нибудь?
— Ну… про бога воды Гусса знаю, как он однажды заключил договор с капитаном "Буревестника" и тот капитан не выполнил договора, пожалел денег в уплату Гусса…
— Не, такие истории я не хочу слушать, — поморщился Саен, — а про жителей Линна знаешь что-нибудь? Про любовь, про верность, про храбрость?
— Про любовь? Знаю. Однажды богиня Набара…
— Птица, не про Набару. Про духов, богов и богинь не надо мне рассказывать.
— Тогда не знаю, — резко ответила Птица, — я жила в Линне, а там только и любят, что истории про всяких духов. Про рыбу-оракула, например, что предсказывает будущее, но только если поймаешь ее на полный Маниес и на серебряную леску. Про ведунью Хамусу, которая предсказывает судьбу. И которой ты… Ну, дал по лбу костяшкой…
— А, эту я помню. Я всегда чувствую, когда на меня колдуют. И не люблю это дело.
— На расстоянии чувствуешь?
— Я был недалеко от ведуньи, возвращался с головами драконов. И тут чувствую — касается меня сила духов Днагао. Я и послал этих духов обратно. А они накинулись на Хамусу, потому что злые были. Вот и вся история… А был у тебя человек, парень, который бы тебе нравился, а, Птица? Любимый был у тебя?
Птица растерялась, несмело ответила:
— Так у меня же цветочки девственности на плече. Я не была с мужчинами ни разу…
— О, дохлые зменграхи! Птица, я не об этом… Ладно, вот послушай, что расскажу тебе.
Саен повернулся на бок и посмотрел в глаза Птицы. Что-то странное промелькнуло в его взгляде, как будто всколыхнулась со дна души его сила, и Птица смогла увидеть самый ее краешек.
— У меня была любимая девушка, я знал ее с самого детства. Это было почти десять лет назад, даже больше. Тогда были другие времена, тогда не было Ордена Знающих, а Нижним Королевством правил король. Я жил тогда с братом в деревне, родители мои в то время уже ушли в мир Создателя. Люди уже знали о моих способностях и частенько просили о помощи. И я помогал всем, кому только мог. Почти не отказывал людям.
— Ты лечил их от болезней? — уточнила Птица.
— Да, в основном это. Но иногда меня просили защитить от произвола колдунов. Пару раз мне приходилось сражаться с довольно сильным противником. А мне тогда было девятнадцать лет. Я совсем мало знал о Создателе и только-только начал привыкать к своей силе. Надеялся, что однажды женюсь на своей любимой девушке, и у нас будут дети, сыновья. Хотел, чтобы у меня был дом на окраине деревни, свой табун лошадей, своя пасека. Много чего хотел по тем временам. Но не так все сложилось, как я думал.
— Потому пришла война, — подсказала Птица.
— Потому что пришли Верхние Маги, да. Сожгли магическим огнем приграничные деревни, напали на Нагром. Король позвал меня на помощь, и я оставил деревню и своих родных. У меня в те времена была магическая штука одна, к помощи которой я прибегал время от времени. Я тогда еще не знал Три Закона Магов, потому не представлял, чем мне придется заплатить за силу, что давала эта штука. И вот, я уехал в Нагром, бился с Магами. Тогда еще я думал, что обыкновенный человек, совсем такой же, как остальные люди. И вдруг Верхние Маги называют меня Моуг-Дганом, избранным колдуном. И говорят, что я должен им подчиняться. Вот тогда я и узнал, что брат мне вовсе и не брат, что меня совсем еще младенцем выкрали у жрецов Знающие и назвали своим сыном. Я рос в семье, меня любили, оберегали, обо мне всегда заботились. А на самом деле я был сыном их врага, сыном жреца…