Птица соскочила с коня, молча кинула Дагуру одеяло и велела близнецам слезать. Те спешились, и, не задавая вопросов, принялись оглядываться. Ежились от холода и переглядывались друг с другом. Птица могла только уловить их чувства. Мыли у них были, но быстрые, скорее не мысли, а понимание. Эти двое здорово умели понимать друг друга, так, что и думать особо не надо.
— Наш хозяин сумеет остановить преследователей, потому нам бояться нечего.
Один из близнецов посмотрел на Птицу и спросил:
— Как тебя зовут?
— Наилена, — ответила Птица. Прозвище свое она не хотела называть, она еще слишком мало знала этих мальчишек.
— Вы едите в Свободные Побережья? — снова спросил мальчик.
— Это расскажет хозяин. Его можете спросить, он хороший и ругать не станет.
— Зачем он купил нас?
— Он просто пожалел и спас вас троих. Больше ничего не могу сказать.
— Ты ведь рабыня, да? Я заметил у тебя в ноздре след от сережки. Только рабы носят такие.
— Я не рабыня, у меня нет сережки в носу, — Птица нахмурилась и поняла, что с удовольствием дала бы оплеуху этому мальчишке.
— Нет, ты рабыня. Дырки в носу бывают только у рабов. Твой хозяин и нам проколет нос? Мы всегда были свободными…
Теперь на Птицу уставились три пары глаз. Блестели дерзко и опасно, и лица мальчишек, белеющие в темноте, казались злыми и резкими.
Птица не стала им отвечать ничего. Пусть Саен, когда вернется, рассказывает им о своих планах, о Создателе, и, если захочет, то и о Птице. Интересно, он и этих троих заберет к себе в Каньон? Только в его домике на склоне не так уж и много места, и если еще и троица мальчишек станет там жить — то вообще будет кучно.
И тут двое близнецов переглянулись, едва заметно кивнули друг другу. Птица в ту же секунду поняла, что они собрались бежать и дают сигнал, и что надо действовать. Но было поздно. Сзади Птицу толкнул незаметно приблизившийся Дагур, и она полетела в колючие кусты шиповника. А троица тут же разбежалась, будто ее ветром сдуло. Мальчишки кинулись в рассыпную, в разные стороны. Понеслись так, что даже и пятки не успевали сверкать. Скрылись за сосновыми ветками, растворились во тьме, и когда Птица, наконец, снова оказалась на ногах, рядом с ней никого не осталось.
В этот момент и стало страшно. Охватила растерянность и тревога. Бежать за мальчишками? Их можно почувствовать, они не слишком далеко убежали, но ужас мешал Птице здраво мыслить. И она сама не могла понять толком — чего она боится? Леса? Темноты?
Она не справилась с заданием, братья сбежали. Что теперь сказать Саену? Как их искать? Хозяин слишком далеко, его Птица тоже чувствовала, но еле заметно, короткими всполохами. Чудился лошадиный топот, после человеческие крики и ощущение ярости. Хозяйской ярости.
Здесь же, в лесу темнота и мрак скрывали видимость и все больше обретали власть на душой Птицы.
— Вернитесь назад! — крикнула она, но голос утонул в шуме ветра.
Деревья гнулись, шептались между собой, надвигались и угрожающе трещали.
— Вы погибнете в лесу! — еще раз попыталась Птица дозваться до беглецов.
Ответа не было. Ее никто не слушал, ее просто бросили тут и умчались.
А лес не так прост, как кажется. В земле железных рыцарей нет ничего простого. Обхватив себя за плечи, Птица опустилась на землю рядом со своей лошадью и закрыла глаза. Она не выполнила задание хозяина, снова оплошалась. И так всегда, наверное, будет. Какой из нее толк? Так и останется глупой рабыней с дырочкой в ноздре.
Голос прозвучал настолько неожиданно, что Птица испуганно подскочила. Вытаращилась в темноту, непроизвольно прикоснулась к запястьям. Под пальцами оказались золотые браслеты, что дарил Саен, и это немного помогло придти в себя.
— Нок, слушай меня… Нок…
Вот что она услышала.
Лес по-прежнему нависал над самой головой и шевелился, шевелился…
— Нок, посмотри на меня… глупая…
Голос теперь звучал за спиной.
Птица замерла, нервно сжала пальцы и, наконец, решилась оглянуться.
Это была Набара. Довольно улыбалась, и рук у нее на этот раз было всего двое.
— Мальчики у меня. Хочешь на них посмотреть? — спросила Набара.
Птица сначала удивилась — о каких мальчиках разговор? Но после из темноты проступили фигуры в капюшонах, высокие и строгие. Три фигуры — Невидимые! Их не спутать ни с кем.
Они держали близнецов и Дагура, закрывая им лица широкими ладонями.
Даже сложно представить, что сейчас чувствуют братья. Не просто страх — мертвящий ужас, скручивающий внутренности и лишающий способности ясно мыслить.
— Отпусти их, — слабо промямлила Птица.
— Что-то невесело ты говоришь, Нок. А ну-ка, попроси меня как следует. Как тебя учили молиться богине? Где ритуальная молитва?
Птица сжала губы. В ритуальной молитве звучит поклонение и к ней обязательно прилагается жертва. Чтобы задобрить богиню, надо что-то ей принести — зерен, цветов, голубей — на что хватит денег.
— Ты не хочешь освободить мальчиков? Тогда я прикажу их убить. Это просто — свернуть головы и готово. Им не будет больно, они ничего не почувствуют. Уж лучше бы твой Саен оставил их на площади. Наказание плетьми лучше смерти в лесу. Смотри, Нок, к чему привело твое нежелание слушаться.
Набара подняла вверх ладони, и Птица закричала.
Быстрой скороговоркой она проговорила молитву, сложила ладони у подбородка и поклонилась до земли.
— Мать живущих, отпусти мальчиков, — пробормотала она.
— Что же, Нок, молитва принята. Мальчиков отпустят. Но я хочу тебя поцеловать. Один поцелуй для богини любви, Нок.
Птица задрожала всем телом, бросила беспомощный взгляд на обездвиженных братьев и еле заметно кивнула.
— Я хочу, чтобы ты попросила меня об этом. Ну, Нок, как правильно это делается?
— Поцелуй меня, мать живущих, владычица любви Набара.
И богиня приблизилась. Медовые глаза ее лучились довольством и сознанием собственного могущества, полные губы улыбались, открывая белые, ровные зубы. Запахло миндалем и яблоками. И — совсем немного — козьей шерстью.
Набара положила теплые ладони на плечи Птицы, приблизила голову и прижалась губами к ее губам. Тоненько зазвенели колокольчики. Запели затейливую песенку, рассыпали веселую мелодию. Запахло дымом, горящими травами — терпкими, горькими. Возникло на миг перед глазами видение яростных огней, пылающих в темноте.
Поцелуй показался теплым, страстным и настойчивым. Язык богини раздвигал губы и проникал внутрь, руки опускались на талию и ниже. Богиня прижимала Птицу все сильнее и сильнее.
И тут что-то произошло, но Птица не сразу поняла, что. Будто реальность поменялась, будто Набара превратилась…
Птица с силой уперлась в грудь человеку, целовавшему ее, и уставилась на него, изумленная и растерянная. Перед ней был молодой мужчина, чьи черные глаза сияли жестким и страстным светом. Высокий лоб, ровный нос и короткая, аккуратная борода. Усов нет, и губы победно растягиваются в улыбке.
— Тебе понравились мои поцелуи, Нок, — прозвучал низкий, насмешливый голос, — клянусь матерью, твой хозяин тебя так не целовал ни разу, — и мужчина снова притянул ее к себе, одной рукой ласково поглаживая ее по спине.
Колокольчики надрывались, мелькали перед глазами бешенные огни и почему-то жутко ломило лодыжки, как будто их стянули жесткими веревками.
— А ну, отойди от нее!
Птица дернулась и отпрянула. Она узнала голос Саена.
— И что ты мне сделаешь? — маг не отрывал восхищенного взгляда от Птицы. Глаза его победно улыбались а руки все сильнее сжимали талию девушки.
— Вот что, — Саен был короток.
Еле уловимый ухом свист рассек воздух, Птица дернулась и оглянулась. Меч духов в руках хозяина мелькал, точно луч солнца, что пробивается сквозь дождливые облака. Прыжок, два удара — и фигуры Невидимых оказались обезглавленными. Головы, покатившиеся в траву, двигались медленно и не прекращали смотреть на Птицу и Саена серьезным, грозным взглядом.
Птица вдруг поняла, что Невидимые не умирают от отрубленных голов, они рассеются, а чуть позже снова возникнут из воздуха, готовые сражаться и убивать.
Но сейчас безголовые фигуры выпустили своих пленников — две из них выпустили. Третий Невидимый, что все еще сохранял голову на плечах, отступил чуть-чуть назад.
Маг вдруг резко схватил Птицу и перекинул ее через плечо. Все еще звучащие в голове колокольчики смолкли, спину резко заломило, и боль помогла сбросить оцепенение и придти в себя. Что этот человек хочет от нее? Что ему надо? Куда он ее несет?
Краем глаза Птица заметила, вернее едва уловила, как метнулся Саен — длинный выпад, и меч пронзил третью фигуру, освобождая третьего брата.
Саен бросился наперерез магу, на ходу вытаскивая из-за спины еще один меч.
И человек, что так успешно притворялся Набарой, остановился. Быстро опустил Птицу, схватил горсть земли и поднял руку вверх. Медленно разжимая ладонь и просыпая в воздух землю, он произнес заклинание, от которого по спине Птицы пробежали мурашки.
С неба спустились еще несколько Невидимых. Пять, или шесть… или семь…
Но Саена это не остановило. Всего лишь на мгновение он замер, после резко поднял голову — и деревья вокруг поляны вдруг странно заскрипели, застонали, вздрогнули и поникли. Прекратился шелест, утих шум ветвей.
Одним взглядом Саен разметал сразу троих Невидимых. Будто дунул на них — и те отлетели в темноту, скрылись за ветками. Еще трое упали, сраженные его мечами.
Очень быстро Саен глянул на Птицу и одними губами произнес:
— Что стоишь?
И Птицу, наконец, озарило.
Что же она стоит, действительно?
Надо просто убить мага, как она это делала с остальными людьми. Она подняла глаза, протянула руку и дотронулась до плеча молодого мужчины. На миг стало жаль его — слишком жарким и страстным был его поцелуй, слишком теплым блеском сияли его глаза.
Хватит одного прикосновения — и сердца мага остановится. Раз… два…
Видимо, маг разгадал ее намерения, потому что вдруг отпрянул, сделал высокий прыжок, еще один, еще — и Птица потеряла ощущение его сердцебиения. Не успела остановить, не успела вытянуть жизнь.