– Я разберусь с этим, – сказал он и ушел.
Взгляд Карана все еще внимательно блуждал по моему лицу.
– Ты все еще выглядишь обеспокоенной, – сказал он, и я с шумом выдохнула. Он продолжил тихо: – Пойдем, тебе нужно подышать свежим воздухом, вот увидишь, станет лучше.
– Я не против, – сказала я и последовала за ним.
Прошло четыре дня с того момента, как я поселилась в доме у Акдоганов.
После пережитого беспокойства по поводу безопасности Озлем я поняла, что мне не справиться со своими эмоциями, если я продолжу сидеть в гостиной, поэтому я поднялась в свою комнату, чтобы остаться наедине с собой.
Я называю это место «своей комнатой», потому что за все время пребывания у Акдоганов я почти из нее не выходила. Я спала, просыпалась, ела то, что приносила мне тетушка Зулейха, иногда читала книги, иногда просто лежала и проводила в ее стенах все свободное время. Иногда я не могла удержаться, чтобы не поговорить с собой вслух.
Передать тебе привет от меня?
В доме уважали мое решение. Никто не возмущался таким положением дел. Сначала Акдоганы приходили ко мне, однако потом, должно быть, решили больше не беспокоить, и в последнее время я была совершенно одна. Мне было стыдно использовать их дом, в каком-то смысле, в качестве отеля, но с некоторыми вещами мне нужно было разобраться самостоятельно.
Если я не смогу справиться, то снова впаду в тревожное состояние, и мне придется начать принимать таблетки. Мне совершенно не хотелось к ним возвращаться, поэтому я решила остаться одна в своей комнате на пару дней, чтобы хорошо обо всем подумать.
Если бы только мысли могли решить мои проблемы.
Мой дед ненавидел меня. Именно он мог организовать на меня покушение, чтобы убить. Разрушив мой дом, он мог оставить записку в конверте, содержание которой я пока не знала, и показать, насколько далеко он готов зайти, чтобы превратить мою жизнь в ад.
Родная кровь отравляла меня. Но бояться больше нельзя. Сегодня утром, когда страх пробрал меня до самых костей, я посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась девушке в отражении.
– Ты должна научиться жить со своими страхами, – прошептала я. – Никто не протянет тебе руку помощи, пока ты сама этого не попросишь.
Поэтому сегодня я вышла из комнаты и спустилась вниз. Я не хотела снова застрять в четырех стенах, утопая в негативных мыслях. В гостиной я встретила Омера и Карана, которые только встали из-за обеденного стола. Сначала они оба удивленно уставились на меня, а потом я заметила на их лицах улыбки. Они собирались на работу, но, завидев меня, повременили с уходом. Я поняла это, потому что оба были одеты, как всегда, в брючные костюмы, а Ариф, зайдя в гостиную, сказал: «Машина готова». Что мне нужно было сделать, так это поблагодарить их обоих за помощь, но я не знала, как.
После того как врач, который зашел днем снять мне швы, покинул дом, я села в кресло напротив Карана, поджав под себя правую ногу.
– Ты играешь в «девичьи нарды»? – спросила я, перебирая в руке игральные кости.
– Девичьи нарды? – спросил Каран, выгибая бровь. – Ты это название сама, что ли, придумала?
Конечно, дорогой, мы все названия от балды придумываем.
Я коротко рассмеялась.
– Нет, конечно же. – Я подняла руки и показала в воздухе знак кавычек. – Это название такое – девичьи нарды.
Каран помотал головой, смеясь над моими словами.
– То есть в них могут играть только девушки? Что за дурацкое название? – Он выглядел так, словно на самом деле в первый раз о них слышал. Он начал расставлять шашки на доске так, словно собирался играть в обычные нарды.
– Тебе нужно поставить их друг на друга, – сказала я и собрала шашки в вертикальный столбик. Выстроив их нужным образом, я добавила: – Вот так должно быть.
– Ты положила шесть штук на одно поле. Другие пять полей останутся пустыми? – Он потянулся за шашками, и я рефлекторно ударила его по руке.
– Нет, не трогай! – огрызнулась я.
Каран с удивлением убрал руку.
– Извини. – Я постаралась оправдаться, потому что мне было стыдно от собственной глупости. – В такие моменты я становлюсь слишком азартной.
Побей его, Ляль. Можешь кинуть ему одну шашку прямо в лицо.
– Все в порядке, – ухмыльнулся Каран, склонив голову. Он откинулся назад и скрестил руки на груди.
– Давай, объясни мне, как играть в эти девчачьи нарды, – ответил он, улыбаясь.
Я пододвинула стул, на котором сидела, ближе к журнальному столику. Скрестив ноги, я подбросила кости.
– Начинает тот, у кого выпадет наибольшее число, – сказала я воодушевленно, но, увидев «1» на кубике, тут же помрачнела: – Значит, ты начинаешь.
Каран, увидев, как я расстроилась, рассмеялся:
– Ты начинай. Кроме того, первая попытка не считается. А я заодно пойму, как играть, – ответил он и подмигнул.
Не спорь с ним и бросай уже эти кости.
– Хорошо-о-о, – согласилась я с радостью.
Я подняла игральные кости и снова кинула их на стол.
– Цель игры в том, чтобы выкидывать наибольшее количество на кубиках и собрать все шашки, – сказав это, я увидела, что на кубиках выпало 5–5. – Это значит, что я могу собрать все шашки, которые расположены на пятом поле, но, для того чтобы это сделать, в начале игры мне нужно разгруппировать их стопки.
Я взяла две шашки с поля пять и распределила их по одной на пустых полях.
– Теперь я могу собрать те шашки, которые «открыты», то есть одиночные шашки, – улыбаясь, я подняла голову и посмотрела на Карана, и поняла, что он все это время смотрел не на доску, а на меня.
Он наклонился вперед, не сводя с меня глаз. Вздохнув, он внимательно присмотрелся ко мне.
– Какого цвета твои глаза? – спросил он тихо.
Когда смотрю на солнце, они становятся светлее, но когда смотрю на тебя – то готова упасть в обморок.
– Голубые.
Каран мотнул головой, как бы говоря «нет».
– Нет, они не просто голубые, – сказав это, он еще ближе придвинулся ко мне, словно всерьез попытался разобрать их цвет. – Это какой-то особенный оттенок синего? Я вижу такие в первый раз.
Он так пристально на меня смотрел, что я заерзала в кресле.
– Мой отец, – начала я, облизывая пересохшие губы, – говорил, что они цвета океана.
Его губы слегка приоткрылись. Глаза смотрели так, словно наконец нашли то, что искали.
– Да, – ответил он, слегка щурясь. – Синий океан. Именно этот цвет.
Не выдержав его напора, я отвела взгляд и указала головой на шашки.
– Давай, играй, – сказала я, пытаясь сменить тему. – Ты понял правила?
В гостиной воцарилась тишина. Я вскинула голову и уставилась на Карана. Он все еще смотрел на меня. Мы застыли лицом к лицу. Потом он снова откинулся назад.
– Понял, – сказал он и взял игральные кости в руки. – Выигрывает тот, кто сначала раскрывает все шашки, а потом собирает их с поля?
– Да, да.
Он потряс игральные кости в руке и кинул их на доску. Выпало 3–6, и он сделал ход.
– Это не стратегическая игра, здесь все решает удача, – сказал он, словно только что раскрыл суть шашек. – Кому выпадет большее число, тот и выигрывает.
– Именно так, – ответила я и подбросила кубики. – Обычно мне везет в азартных играх. – С выпавшими числами я открыла шашку и забрала ее с пятого поля.
– Значит, не повезет в любви, – закончил Каран. В его словах звучал вопрос.
Мои губы уже раскрылись, чтобы прошептать: «иди к черту», но я ничего не сказала, потому что услышала голос Омера. Подойдя к нам, он присел на диван, посмотрел на Карана и спросил с усмешкой:
– Взрослый Каран Акдоган играет в девчачьи нарды?
Сгорая от желания увидеть реакцию на лице Карана, я перевела на него взгляд и поняла, что он тоже смотрел на меня.
– Получается, что в эти нарды действительно играют только девушки? – спросил он укоризненно.
Я рассмеялась:
– Не говори ерунды, конечно, в них можно играть не только девушкам. – Я повернулась к Омеру и скорчила гримасу. – Что за гендерная дискриминация? Только потому, что в названии сказано «девчачьи», мужчины не могут играть в эту игру?
Я нахмурилась. Омер немедленно занял оборонительную позицию.
– Да я просто пошутил, милая, – ответил он тихо. – Мне хотелось поиздеваться над Караном. Конечно, я тоже знаю, как играть в эти нарды.
С этими словами он выпрямился на диване.
– Правда? – удивилась я. – Тогда давайте, сыграйте оба.
Я встала и ухмыльнулась:
– Посмотрим, на чьей стороне будет удача.
– А при чем тут это? – спросил Каран, но Омер уже сел на мое место и начал раскладывать шашки.
Ну какой же он милый, даже обидно. Знали бы раньше, поиграли бы вместе.
Не знаю, как так произошло, но через десять минут Каран выбыл из игры, а Омер начал играть с Арифом.
Мы ждали, когда же это произойдет.
– Омер, ты придерживаешь кости в руке, – упрекнул Ариф.
– Что? – спросил Омер и тут же выбросил кубики на доску. – Я честно играю, брат. Не придерживаю я ничего.
Когда кубики опять выпали в удачной комбинации, Омер не удержался от радостного возгласа:
– Ничего себе, вот это мне везет!
Я смеялась, наблюдая за этой забавной картиной, а Ариф продолжал сердиться на Омера.
– Почему тебе всегда выпадают именно те цифры, которые тебе нужны? Я собрал вполовину меньше шашек, чем ты.
Они играли уже третью партию из пяти, и очередная победа Омера разозлила Арифа не на шутку.
– Что это вообще за игра? Ты мне предложил поиграть, сказал, что она пустяковая. Бессмыслица какая! – Ариф поднялся со своего места. – А ну-ка бросай уже кости!
Ариф, не позорься, пожалуйста.
Омер тоже встал со своего места и аккуратно шлепнул Арифа по голове:
– Зачем ты подстрекаешь, когда проигрываешь? Не нравится – не играй больше.
– А мне кажется, это очень весело, – сказала я и тоже встала со своего места. – Очень милая игра, в которую можно играть без напряжения.