Это так, по-твоему, выглядит «не затягивать»?
Пока мы с Сеной обсуждали новости из Анкары, Ариф сидел рядом с нами, не произнося ни слова, и слушал. Его глаза были прикованы к Сене. Как только я перехватила его пристальный взгляд, он тут же смутился и быстро отвернулся. Мне нравилось, что хрупкая девушка, сидящая сейчас с ним рядом, так сильно влияла на состояние этого громилы. Я не знала, что ждало их в будущем, однако для меня Сена все еще была ребенком. И я не знала ни одного мужчины лучше, чем Ариф, которому я могла бы доверить эту малышку.
Когда я встала и направилась в уборную, одна идея пришла мне в голову, поэтому я остановилась.
– Сена, а ты не проголодалась? Извини, я даже забыла тебя спросить.
– Ничего страшного. Пока ты спала, мы с Арифом уже поели.
Слава Аллаху, пока я спала, они не успели пожениться. Я хотела услышать от Сены подробности их разговоров с Арифом, но тот постоянно крутился рядом, и я ничего не могла сделать. Мне одновременно хотелось и ударить его, и расцеловать в щеки.
Я думаю, что ты все-таки его ударишь.
Подойдя к раковине, я посмотрела на свое отражение в зеркале. Растрепанные волосы выглядели до того комично, что я не могла поверить, что сидела в таком виде в гостиной. Я попыталась пригладить пушащиеся волосы. Из-за приезда Сены и ее заразительного энтузиазма апатия начала медленно отпускать меня. Мне становилось лучше, но обида все еще болезненно отдавалась в сердце, и казалось, что она еще не скоро меня покинет.
Приведя себя в порядок, я снова вернулась в гостиную, но Сены и Арифа там уже не было. Каран стоял ко мне спиной, но тут же повернулся ко мне лицом.
Но каким из своих лиц?
Бросив на меня короткий взгляд, он слегла улыбнулся и произнес: «Привет». Я не ответила и просто молча стояла на месте.
– Мы можем поговорить? Я пришел сюда именно за этим. Это до сих пор не дает мне покоя… У меня есть полчаса, потому что потом мне нужно уехать.
Мне было все равно.
– Хочу узнать, как дела у Сены, – ответила я и направилась к двери, ведущей в сад, пытаясь держать спину ровно. Я решила не вступать с ним в беседу. Мне хотелось свести все наши недопонимания к минимуму.
– Пожалуйста, подожди. – Он схватил меня за руку, развернув к себе. – Разве у меня нет права объясниться? Неужели ты настолько со мной не считаешься?
Я отдернула руку и посмотрела ему в глаза. Мой взгляд был полон боли и гнева.
– И как именно объясниться? – раздраженно спросила я. – Зачем вообще ты должен мне что-то объяснить? С какой целью? Тебе надо было думать об этом раньше, когда я задавала тебе вопросы, а ты их игнорировал. И только сейчас ты наконец додумался мне что-то объяснить?
Я перешла на крик, но он только тихо произнес:
– Пожалуйста. У меня есть всего тридцать минут, чтобы все тебе рассказать. И я не хочу тратить их на оправдания. Пожалуйста, Ляль.
То, как он произносил мое имя, «Ляль», действовало на нервы. Глядя на него, я тут же вспоминала, как его губы слились в поцелуе с губами той девушки. Я не могла сдержать гнев, разраставшийся в моем теле, он сжигал меня изнутри.
Я не могла позволить себе спросить: «Что я значу для тебя?» Потому что я не понимала, что сейчас значил для меня Каран. Я так сильно запуталась, что мне было не выбраться из этого лабиринта чувств. Поэтому я просто подошла к дивану, села и стала ждать, что он мне скажет.
Подхватив единственный в гостиной стул одной рукой, он поставил его напротив меня и сел. От одного взгляда на его лицо мне становилось так плохо, что я даже не смела смотреть в глаза, которые так мне нравились. Что он сотворил со мной? Зачем он так меня обидел, когда я обращала на него взгляд, полный счастья?
– Я уже приходил к тебе раньше, поднимался к твоей комнате, но ты, наверное, спала. Я ждал, когда ты проснешься, но потом мне пришлось срочно уехать. – От бессонной ночи его глаза покраснели. – Если бы ты тогда не уснула, я рассказал бы тебе всю правду о том, что ты увидела в коридоре.
Я сидела, скрестив ноги. Он оглядел меня с ног до головы. Не потому ли, что Каран впервые увидел меня вот так, растрепанной и в пижаме, уголков его губ коснулась еле заметная улыбка? Казалось, ему нравилось видеть меня такой.
– Я слушаю, – произнесла я, прочистив горло. Он глубоко вздохнул, переведя взгляд на мое лицо.
– Аху – дочь одного из людей, с которым я веду дела. Мы познакомились на деловом ужине. Аху споткнулась и чуть было не упала, а я успел подхватить ее…
– Ты надо мной издеваешься? – перебила я. – Ты пришел сюда, чтобы рассказывать мне, как вы с ней познакомились? Зачем мне это знать, Каран? Какое это имеет ко мне отношение? Это ты имел в виду под «объяснениями»? Поверь, мне совершенно не интересно!
– Пожалуйста, выслушай, – сказал он, положив руку мне на колено. – Я рассказываю с самого начала, чтобы после у тебя не осталось вопросов.
Я скрестила руки на груди и ждала, когда он продолжит, но внутри мне хотелось, чтобы этот разговор поскорее закончился.
– После того как я ей помог, она почему-то решила, что у меня к ней есть чувства. Она постоянно крутилась вокруг меня и каждое мое действие воспринимала как проявление любви к ней. Когда я переговорил с ее отцом, мне стало понятно, в чем дело.
– Она больна? – спросила я удивленно. Судя по тому, что я услышала, это могло быть единственным объяснением.
– Да, – кивнул Каран. – У нее болезнь, которая называется бредовым расстройством. Она придумывает ложные убеждения и верит в них. У бредового расстройства есть несколько типов. У Аху это эротомания. То есть вера в то, что другой человек в нее влюблен.
В моем горле внезапно пересохло. Любовь действительно была болезнью, и я боялась ее до смерти.
– То есть она думает, что она твоя девушка? Поэтому она поцеловала тебя? – Я удивленно приподняла брови. – Но откуда мне знать, что ты говоришь правду? Я впервые слышу о такой болезни, и то, что я увидела, было мало похоже на расстройство.
Я старалась аккуратно подбирать слова. Если он действительно пришел ко мне, чтобы объясниться, то у него должны быть доказательства. Я все еще считала, что правда была на моей стороне.
Обычно так и бывает.
– Секунду, – сказал Каран, доставая телефон; тыкнув по экрану несколько раз, он протянул его мне. – Брата Аху зовут Барыш. Если ты прочитаешь нашу переписку, то все поймешь.
Сообщения, отобразившиеся на экране, были отправлены пару месяцев назад. Человек, которого звали Барыш, переписывался с Караном, постоянно извиняясь за то, что сделала Аху. Он также писал, что для Аху это не первый случай. Ответы Карана в основном были довольно краткими. Он вежливо отписывался словами вроде: «нет проблем», «главное, чтобы со здоровьем все было в порядке, остальное не важно», «здоровье превыше всего», «не беспокойтесь».
Пару дней назад Каран отправил Барышу сообщение с вопросом, когда они вернутся в город. Барыш сообщил, что они все еще находятся за границей, а сестра наблюдается у психиатра, поэтому не было гарантий, что они вернутся в ближайшее время.
«Я не хотел бы создавать неприятную ситуацию для всех нас; поэтому сообщите, как будете возвращаться», – написал Каран. Предполагаю, после этого никто не ожидал, что случится дальше.
Так Аху верит, что она девушка Карана. И она уверена, что он в нее влюблен. Поэтому и поцеловала его. Теперь мы верим?
Барыш даже отправил Карану заключение, подписанное психиатром Аху. В нем говорилось, что лечение не принесло видимых результатов; медикаментозное лечение такой болезни крайне неэффективно, и найти медикаменты, с помощью которых можно было бы улучшить состояние пациентки, очень сложно.
Мне стало грустно. Перед моими глазами все еще стояла сцена с их поцелуем, но в то же время я жалела Аху. Жалела, потому что у нее была болезнь, лечение которой еще не найдено, а значит, она не поправится. Каран очень вежливо и деликатно повел себя в этой ситуации.
Я вернула ему телефон. Каран выжидающе смотрел на меня.
– Ты веришь мне? Если хочешь, я даже могу познакомить тебя с семьей Аху. Ты найдешь у них подтверждение моим словам. То есть, если сообщений для тебя недостаточно, это можно устроить, но я клянусь, что не вру тебе. Я не такой человек, Ляль, – произнес он быстро.
– Я верю, – произнесла я тихо. Его глаза расширились.
– Ты серьезно? – Он взял меня за руку. – Может, у тебя остались еще какие-то сомнения?
Хотя у меня и не осталось сомнений в правдивости того, что он сказал, что-то не давало мне покоя. Почему для Карана было так важно объясниться передо мной? Испытывал ли он ко мне чувства, о которых я и не подозревала?
– Нет, все в порядке, – пробормотала я. – Просто…
Я глубоко вздохнула, и он продолжил за меня:
– Просто тебе было неприятно стать свидетельницей той сцены.
Он смотрел на меня так, словно понимал, что я чувствовала.
– Будь я на твоем месте, я бы… – начал он и задумался на несколько секунд. Сжал челюсти, а потом решительно ответил: – Не важно, не хочу продолжать.
– Мы ничего не знаем друг о друге, – сказала я. – Мы уже давно живем вместе, но я даже не знаю даты твоего рождения. Разве это нормально, когда между нами возникают такие проблемы просто потому, что мы боимся что-то о себе рассказать? О чем бы я у тебя ни спросила, у тебя сразу меняется взгляд. Иногда я спрашиваю тебя, уже заранее зная, что никогда не получу ответ, – закончила я с сожалением.
– 22 февраля.
Я закатила глаза.
– Ну да, теперь я знаю тебя лучше. Спасибо!
Он улыбнулся и ткнул большим пальцем в мою руку.
– Ты права, – сказал он задумчиво. – Сейчас у меня уже не осталось времени, но завтра я хочу пригласить тебя куда-нибудь. Ты согласна?
Он что, приглашает нас на свидание?
Меня вдруг охватило волнение.
– Но ты же еще как следует не отдохнул, – сказала я, стараясь не показывать смятения. – И сегодня, видимо, поздно вернешься…