– Потому что в последние дни в ресторане было очень много работы. Она не хотела отпрашиваться у тебя. Поэтому и не рассказывала. Она и мне сказала: «не спрашивай, я сама», но я-то знаю, что она этого не сделает. Потому что для нее твой ресторан как родной дом. Она даже чувствует себя не в своей тарелке, если хоть один день пропустит. Сказала: «Они так заняты, что я не могу оставить их». Что бы я ни говорил ей, я не смог ее убедить, однако ей и правда нездоровится.
Ариф стоял и оправдывался передо мной как маленький ребенок.
– Она мне тоже небезразлична. Я хочу, чтобы она осталась дома и немного отдохнула.
Он смотрел на меня, ожидая, что я смогу разрешить Сене не приходить в ресторан. Мое сердце сжалось. Я подошла к Арифу и обняла его. Уже все в этом доме привыкли к моим внезапным объятиям, поэтому Арифа это не удивило.
– Какой же ты милый, великан. Сене повезло, что она тебя встретила, – сказала я, и у меня защипало в носу.
Меня шокирует, как быстро ты меняешь свое отношение к человеку.
– Для меня нет ничего важнее ее здоровья. И я знаю, что она меня не послушается и пойдет в ресторан. Я поговорю с Гёкханом и решу этот вопрос, – сказала я.
Потом коснулась места, куда недавно ударила Арифа в плечо.
– Тебе было больно? – спросила я, поморщившись.
Он издал странный смеющийся звук.
– Да я даже не почувствовал, йенге.
Я рассмеялась ему в ответ и села на один из стульев.
– Хочешь, я и тебе кофе приготовлю? – спросил Ариф, и я утвердительно кивнула.
Перед тем как сделать кофе и поставить его передо мной, я видела, что он отправил сообщение Сене. Ариф смотрел на меня, словно хотел о чем-то спросить.
– Тот парень в твоем ресторане… – начал он нерешительно. – У него еще имя такое, то ли Шахин, то ли Гюверджин… – на его лице появилось отвращение.
Я сделала глоток кофе и улыбнулась:
– Доган?
– А, да, этот тип, – сказал Ариф, тут же став серьезным. – Он много крутится вокруг Сены. Забирает ее из университета, отвозит куда ей нужно, утром забирает ее из дома… Я его отправлю в такое место, что он оттуда больше никогда не вернется, – гневно закончил Ариф.
Доган был с нами недавно, но его нельзя было назвать ни костяком нашей команды, ни новичком. Я знала, что Сена ему очень нравилась, но, когда Сена не ответила ему взаимностью, они решили остаться просто друзьями. Хотя Доган по-прежнему испытывал к Сене нежные чувства, для Арифа это могло обернуться большой проблемой. Интересно, знал ли Ариф об их прошлом?
Я откашлялась.
– Сена ничего тебе не сказала об этом? Тогда зачем ты вмешиваешься? Они сами разберутся между собой… – начала я, пытаясь понять серьезность ситуации.
– Потому что он не понимает! – повысил голос Ариф.
Мне пришлось успокаивающе похлопать Босса, который залаял, потому что решил, что Ариф закричал на меня.
– Она уже столько раз говорила ему, что в его помощи нет необходимости! Но он все равно от нее не отстает. Один раз, второй раз, но уже на третий…
– Что, ты побьешь его, бандит? – вмешалась я, не удержавшись от смеха. Ариф прищурился и опасно улыбнулся.
– Нет, легонько поцелую, – ответил он.
Скажи мне, кто твой начальник, и я скажу, кто ты, Ляль. Думаю, нам следует вмешаться, пока не поздно.
– Я сама с этим разберусь. Не встревай, пожалуйста. Давай не будем нагнетать отношения между сотрудниками ресторана и наживать лишних проблем, – попросила я спокойным голосом. – Договорились?
Он склонил голову, беззвучно поблагодарив за помощь.
– Надеюсь, он поймет. А если нет, я ему по-хорошему объясню, – угрожающе добавил он.
Мы уже это поняли, милый Ариф. Ты изобьешь его и вышвырнешь куда подальше.
Я улыбнулась, взяла чашку с кофе и встала.
– Пойду в свою комнату. Ты собираешься спать?
Он вскинул подбородок[115].
– Перед тем как лечь, ты напишешь мне? Чтобы я точно уснула до этого времени, – попросила я, зная, что если усну позже Арифа, то опять буду бояться.
– Мне все равно не спится. Я подожду, пока ты заснешь. Так что не переживай, – сказал он, улыбнувшись. Я ответила ему тем же и вышла из кухни.
Ляль, мы знаем, что как только твоя голова коснется подушки, ты тут же уснешь.
Я ненавидела побочный эффект от лекарств. Но как только я легла в кровать, через пять минут уже провалилась в сон.
Время рассеивалось с каждым движением минутной стрелки на часах. Луна, жемчужина неба, уступала свое место огненному солнцу. И как солнце согревало землю после холодной ночи, так и у меня был человек, который согревал мое сердце. Как только сон начал исчезать, я ощутила в комнате чье-то присутствие. Ощутив тепло губ на своей щеке, я попыталась повернуться. В нос ударил знакомый запах, и я поняла, что Каран вернулся. Он лег в кровать и обнял меня, а я сильнее прижалась к его телу. Губы Карана оставляли свои следы на моих шее и затылке, но я не могла полностью раскрыть глаза. Пробурчав что-то под нос, я развернулась и уткнулась лицом в его шею.
– Я не смог вынести разлуки с тобой, – прошептал он хрипло.
Я боялась, что это просто сон, но его голос и поцелуи успокоили меня, и я снова начала проваливаться в небытие.
– Ты простишь меня однажды? – прошептал он, обхватив и приподнимая мое тело выше. – Я буду ждать твоего прощения… До конца своей жизни.
Я не могла понять, реально ли было то, что я слышала. Мое сознание угасало, найдя убежище в его теплых объятиях. Холод, окутавший душу с тех пор, как он уехал, отступил, давая место солнечному свету.
У этого мира два лица. Одно из них повернуто к небу, а второе – к земле. И сейчас мое лицо повернуто к звездам, которые светились моими надеждами. И самой яркой из этих звезд была лишь одна – Каран.
Глава 21Заблуждения
Если бы птица любила свою клетку, разве она улетела бы на свободу? Разве лист не был бы зол на осень, из-за которой он оторвался от своего дерева? Захотел ли огонь, неминуемо угасая, загораться вновь? А ночь, полюбившая белый цвет, разве не влюбилась бы в зиму? И сердце, охваченное любовью, не задушило бы собой гордость?
Внутри меня назревала проблема, суть которой я не могла никак себе сформулировать…
Моя мать однажды сказала: «Любовь одновременно ранит и связывает сердце с камнем. Ранит, потому что от любви ты глубже погружаешься в огонь. А камни ей нужны для того, чтобы сделать тебе больно, когда ты этого совсем не ждешь».
Теперь я понимала, что именно пыталась сказать мне мать. Я осознанно шагала прямо в пламя. Я в полной мере осознала глубину слов Шамса[116], который сказал: «Если изменится ваше сердце, изменится мир». Словно птица, я полюбила свою клетку и потому была не вольна вернуть себе свободу.
Я медленно сжала руку Карана в своей ладони. То, что он произнес ночью, все еще отдавалось эхом в моих ушах. Я знала, что это был не сон. Он спросил: «Ты простишь меня однажды?» Я всматривалась в его лицо и молилась, чтобы он не сделал ничего, за что я не смогла бы его простить. Да и что это вообще могло быть? Сколько дней прошло с тех пор, как мы по-настоящему стали присутствовать в жизни друг друга? Как он мог меня расстроить? Мне хотелось развеять страх, поселившийся в сердце.
– Не смотри на меня так внимательно… – произнес он.
Я вздрогнула, когда он вдруг заговорил. Когда он медленно открыл глаза, я почувствовала, что серый дым, наполнявший комнату, тут же развеялся.
– Доброе утро, – прохрипел он и улыбнулся. Он расцепил мои перекрученные ноги и подтянул меня к себе.
– Почему ты так далеко лежишь? Придвинься ближе, – попросил он, положив голову мне на плечо.
– Доброе утро, – тихо сказала я. – Ты вернулся рано.
Я положила ладонь на его грудь. Биение его сердца казалось мелодией, мотив которой напевала моя душа. Он пару раз поцеловал меня в висок.
– Я скучал, – ответил он так искренне, что я невольно расплылась в широкой улыбке. – Я больше не мог терпеть расставания, зная, что ты ждешь меня дома… Ты смогла заснуть, пока меня не было?
Его мягкий голос напомнил мне, как сильно я по нему тосковала. Вскинув подбородок, я заглянула ему в глаза. Когда я проснулась, то поняла, что оказалась в комнате Карана, в его постели. Я так сильно хотела спать, что даже не запомнила, как попала сюда.
– Зачем ты меня сюда перенес? – пробормотала я.
Каран прищурился.
– Я хотел, чтобы ты была здесь. Прямо тут, в моей кровати, пока я сплю… Чтобы я мог ощутить твой аромат на этих простынях, в моих объятиях… – сказал он и глубоко вздохнул. Его слова заставили меня покраснеть, и я смущенно улыбнулась.
– Хм… – ответила я, поджав губы.
Я не знала, как реагировать на то, что он мне говорил, и решила, что лучше сменить тему, чем сказать до глупости абсурдное «спасибо» или «как мило с твоей стороны».
– Как все прошло? Ничего серьезного не случилось?
– Возникла пара моментов, но ничего такого, чего нельзя было бы решить. Но на этой неделе нам снова придется уехать. В последнее время мы часто пренебрегали своими обязанностями. Нужно подкормить немного этих стервятников, пока они не создали нам проблем, – холодно произнес он. – Да и сегодня еще собрание. После завтрака мне нужно ехать в офис.
После того как он закончил рассказывать, мне захотелось расспросить его о деталях.
– Что именно вы делаете? – спросила я, прося объяснений. – Я поняла, что вы внедрены под прикрытием в какую-то организацию и хотите ее уничтожить, но кажется, что вы занимаетесь этим уже много лет. Почему тогда она до сих пор существует? Как именно с этим связан мой брат?
Посмотрев на меня пару секунд не моргая, Каран вдруг поднялся и сел. Достав сигареты с выступа в стене, он закурил и с шумом выдохнул. Он повернулся ко мне спиной и согнулся, уперев локти в колени.