Ее голос охрип от слез. Мое сердце сжалось от боли. Она держала ребенка в руке и прижимала к груди так, словно это была ее последняя надежда. Налитые кровью глаза блуждали между мной и Караном.
Пожалуйста, не вздумай произнести какую-нибудь глупость. Лучше умри, но не вздумай говорить!
Я знала, что если не произнесу эту фразу-клише сейчас, то она так и останется внутри меня.
– Вы должны пропустить меня, я доктор! – сказала я, выпятив грудь. – Я пришла, чтобы проверить ребенка.
С этими словами я приблизилась к Аху. Я не имела понятия, что последует за этим дальше, но все же двинулась вперед.
– Ляль! – гневно произнес Каран, и я могла понять, почему он злился, но поворачиваться к нему не стала.
– Что? – спросила Аху недоверчиво. – Ты правда доктор?
– Да, – кивнула я.
Мне удалось подойти к ней ближе. Я была спокойна, потому что она больше не направляла на меня пистолет.
– Не ври мне! – внезапно закричала Аху. Я испугалась, но виду не показала.
– Как ты думаешь, почему я живу с ними в одном доме? Сейчас я работаю помощницей, потому что меня пока официально не назначили.
Голоса в толпе стали громче, а я посмотрела на Карана.
– Что не так с вашим ребенком? – спросила я его.
Тебе не кажется, что ты переигрываешь?
Каран нервно ухмыльнулся. Он засунул руки в карманы и указал бровями на куклу. В его глазах читалась тревога.
– Мне сказали, что он умер. Если хотите, осмотрите его! – сказал он, клокоча от гнева.
Его поведение не приносило пользы в сложившейся ситуации. Я повернулась к Аху.
– Скорее всего, он не умер. Дай я посмотрю. – С этими словами я взяла куклу из ее рук.
Аху смотрела на меня глазами, полными слез, в которых читалась надежда; это изменило мое отношение к ней. Я взяла куклу, словно настоящего ребенка, и стала осматривать ее тело. Пока я смотрела на куклу, которую держала в руках, то понимала, что, возможно, держу в руке жизнь Аху. К нам направлялся человек, которого, судя по голосам, звали Барыш, но Аху тут же закричала:
– Брат, не подходи!
Барыш поднял руки.
– Хорошо, сестра, я не подхожу. Только отдай мне пистолет. Давай, милая, – сказал он успокаивающе. – Ну же, отдай его мне.
Аху смотрела на меня, отрицательно помотав головой.
– Он жив! – обратившись к ней, сказала я с улыбкой.
Аху облегченно выдохнула, как и остальные в помещении. Ладно я была увлечена своей новой ролью, но с другими-то что произошло?
– У него просто поднялась температура. Может, поэтому тебе показалось, что он умер… – произнесла я, покачивая куклу на руках.
Я не понимаю, насколько это необходимо, Ляль.
Взгляды присутствующих устремились на меня, и я занервничала. А когда я нервничаю, то начинаю смеяться.
– Если вы уделите ребенку больше внимания, с ним все будет хорошо. Только держитесь на расстоянии от господина Карана. Он недавно перенес грипп, и ваш ребенок не должен заразиться, – быстро произнесла я.
Конечно, давай посоветуем ей держаться от Карана подальше, пока у нас есть такая возможность.
Аху вытерла слезы и положила пистолет на кресло. Кто-то из толпы тут же его подобрал. Она взяла ребенка из моих рук, прижала к себе и начала рыдать. Я не могла двинуться с места, наблюдая за ней. Она не была настоящей матерью, но плакала так, словно действительно чувствовала себя ею. Мое сердце сжалось. Конечно, физическое здоровье очень важно, но гораздо важнее сохранить свою психику. Я видела боль от потери в ее глазах. В груди ныло. Аху была красивой девушкой. Я пожелала, чтобы ее дальнейшая судьба была такой же красивой, как и она сама.
Брат Аху подошел к ней и крепко ее обнял, а только сейчас я заметила в углу комнаты пожилую женщину, которая потеряла сознание, но никто не обращал на нее внимания.
Но мы не можем позаботиться обо всех.
От большого сердца большие беды. Каран не сводил с меня глаз, пока разговаривал со стоявшим рядом с ним пожилым мужчиной.
– Вы готовы идти, госпожа доктор? – спросил меня Ариф, подойдя ближе и слегка наклонив голову.
– Готова, – ответила я.
Когда мы вместе выходили с виллы, все присутствующие провожали нас благодарными взглядами. Охранники, стоявшие рядом, оттесняли людей от меня настолько, что казалось, никто больше не осмеливался сделать даже шаг в мою сторону.
– Хорошо, что в пистолете были пластиковые пули, йенге, – сообщил мне Ариф. – Иначе Каран убил бы меня. Конечно, мне все равно достанется, но я переживу…
Выйдя на улицу, мы встали перед машиной Карана и начали ожидать, когда он выйдет. Через пару минут, когда он появился в дверях, я тут же выпрямилась. Его сопровождали трое мужчин, но его взгляд был неотрывно направлен в мою сторону. Я была уверена, что вскоре получу хороший нагоняй. Приблизившись, он гаркнул:
– В машину!
Я тут же села на пассажирское сиденье.
Мы даже немного испугались.
Прежде чем сесть в машину, он внимательно посмотрел на Арифа и произнес:
– А с тобой увидимся дома, ослиная голова!
Я закусила губу, чтобы не рассмеяться, потому что выражение лица Арифа было очень комичным. Каран быстро развернулся задним ходом.
– Ты что наделала! – сказал он сквозь зубы. – О чем ты думала? Как тебе в голову взбрело такое? Зачем ты приехала туда, Ляль? Ты вообще понимала, что творила?
В его голосе смешались все оттенки гнева.
– А если бы с тобой что-то случилось? Если бы она не успокоилась? Если бы она причинила тебе вред?
Но не причинила же!
– Как ты могла подвергнуть себя такому риску? Неужели ты настолько не ценишь свою жизнь?
Эфляль, мы могли объявить о сборе пожертвований в социальных сетях в помощь той малышке. Проведем наши последние дни на земле достойно.
– Я же помогла тебе, Каран, – сказала я тихо.
Он зло ухмыльнулся.
– Ты должен был заботиться о своем ребенке, чтобы тот не умер! – повысила я голос.
Он с силой сжал руль.
– А ты все издеваешься! Ей было все равно, о чем ты думала в тот момент. Она могла убить тебя прямо там! Она бы выпустила пулю. Если бы ты сказала хоть что-то, что ей не понравилось, она бы выстрелила! – ответил он сердито. – Ладно, о себе ты не думала, а вдруг из-за нас с Аху что-нибудь бы случилось? Она больна, Ляль. Она могла потерять контроль из-за любого слова, которое ты неосторожно произнесла, и могла навредить себе. Что, если бы из-за нас она бы убила себя? Ты подумала об этом?
Я смотрела на него, ожидая, когда он закончит говорить.
– Поэтому я и не сказала правду! – огрызнулась я. – Как будто это я облажалась. Почему ты нагнетаешь?
Он глубоко выдохнул.
– Помолчи, пожалуйста! Не говори больше и не выводи меня из себя.
На красном сигнале светофора он остановился и повернулся ко мне.
– Ведь было несложно просто подождать меня, разве нет? Я же сказал, что позвоню. Зачем ты приехала?
Не дожидаясь моего ответа, он продолжил сердито:
– Ох и влетит Арифу за это. Не смог остановить миниатюрную девушку!
– Я угрожала ему… – ответила я тихо.
– Ну молодец, у тебя получилось, – сказал он сухо и тронулся с места. – Ждешь, чтобы я тебя похвалил?
Я ждала вообще-то. Мы очень правдоподобно угрожали.
Наморщив нос, я скрестила руки на груди и тоже развернулась, став смотреть перед собой. Ладно, возможно, любопытство сыграло со мной злую шутку. И, возможно, мой приезд был ошибкой. Стакан наполовину пуст или полон, и я выбрала пессимистичный взгляд на вещи. И Каран должен понять в конце концов, что он не может контролировать все. Особенно меня. Я ведь сама себя едва контролирую.
Всю дорогу мы оба молчали. Когда я вышла из машины и направилась в дом, то слышала, как Каран следовал за мной. Даже звук его шагов звучал сердито. С лестницы донесся голос Омера, и я остановилась. Я ждала, пока Омер спустится, когда Каран догнал меня. Омер подошел ближе, и я заметила, что его рука была забинтована.
– Что случилось, Омер? Ты ранен? Как? – Я аккуратно взяла его за перебинтованную руку. – Что случилось? Зачем тебе эта повязка? Тебе больно?
Я не на шутку встревожилась. Потом я повернулась к Карану:
– Как это случилось? Чем вы занимались? С кем вы связались?
Омер развернул меня к себе.
– Тс-с-с! Это они с нами связались, маленькая птичка… Ничего серьезного, со мной все в порядке. Это не имеет значения, – равнодушно ответил он.
Я схватила его за неповрежденную руку и потащила в гостиную.
– Как это не имеет значения? – Сев рядом, я рассмотрела повязку. – Это пулевое ранение? Или от ножа? Как это случилось?
Я посмотрела ему в глаза.
– Ты собираешься мне рассказать или будешь продолжать нервировать своим молчанием?
Меня злило, что все мои вопросы оставались без ответа.
– Ни то, ни другое, – ответил Каран.
Он сел напротив нас. Скрестив руки на груди, он смотрел на нас обоих.
– Вот что может случиться, если вмешиваешься куда не надо, – продолжил он, хмурясь.
Это Каран сделал?
Омер наклонился вперед:
– Мне не пришлось бы вмешиваться, если бы ты не ушел. А теперь ты обвиняешь меня… У тебя все нормально с головой, брат? – ответил он, нервно смеясь.
Каран быстро стрельнул в меня глазами.
– А тебе-то что с этого? Хочу – прихожу, хочу – ухожу, тебе какое дело?
Неужели у Омера случились проблемы, потому что Каран вернулся раньше? Но ведь Каран приехал, чтобы увидеть меня… Ком встал у меня в горле.
– Этого не произошло бы, если бы ты сидел тихо и не высовывался. Но даже если твой рот молчит, ты не можешь держать на замке все остальное, Омер. Не взваливай вину на меня!
Омер уже собирался ответить, но я поспешила вмешаться.
– Позже будете ругаться. Тебе больно? – спросила я Омера, дотронувшись до повязки. – Что под бинтами? Сильная рана?
Омер взял меня за руку и улыбнулся.
– Немного жжет. Но, как я и сказал, маленькая птичка, ничего серьезного. Не переживай так, – ответил он мягко.