– Ты говоришь о Ясине Гёркеме. Даже если он не брат мне по крови, он все равно моя семья. Зачем ему что-то скрывать от меня? Зачем это делать человеку, который плакал вместе со мной, который боялся оставить меня одну, который не давал мне шляться одной по кладбищу в поисках семьи? Он бы мне все рассказал! Потому что он меня любит. Клянусь, он очень сильно мной дорожит. Поэтому он никогда бы так со мной не поступил! – закончила я быстро.
Мое тело, как и голос, дрожало от избытка эмоций.
– Эфляль, иногда те, кого мы любим больше всего, причиняют нам боль, – ответил Баран Демироглу, и от его слов я съежилась.
Как мог человек, с которым я провела под одной крышей долгие годы, человек, который каждый раз помогал мне подняться с колен, когда я оступалась, скрыть такое от меня? Что за причина могла им двигать? Такой причины просто не могло быть. Иначе он бы никогда так со мной не поступил. Ясин Гёркем не мог меня предать.
Пожалуйста, молилась я про себя, пусть это будет веская причина. Умоляю.
Баран Демироглу внимательно смотрел на меня:
– Некоторые раны не заживают с годами. Они могут покрыться коркой, но стоит их тронуть, как они снова кровоточат. И как бы мне хотелось, моя милая девочка, чтобы этот удар ты получила не от того, кому больше всех доверяешь, – произнес он с грустью.
Горькая улыбка расползлась по моему лицу.
– Неужели есть что-то еще? – спросила я в страхе.
Он слегка наклонился вперед:
– Ты доверяешь Акдоганам?
Стоило ему это сказать, как я ощутила, словно сердце на секунду остановилось. Он спрашивал, доверяю ли я тем, кто стоит и ожидает меня в паре метров от шале? Он спрашивал меня о тех, кто защищал меня и был готов разрушить этот дом по кирпичику, если только один волос упадет с моей головы; про человека, в которого я была влюблена, но боялась признаться в этом самой себе? Как он мог решить, что я не доверяю людям, которые провели бок о бок со мной столько дней и ночей и подарили надежду на светлое будущее?
– Да, – сказала я. – Ясин доверил меня им. Отчего же мне им не доверять?
Он нахмурился:
– Ты думаешь, что это я напал на тебя после того, как ты вышла из-под опеки полиции в Анкаре?
– Я больше не думаю, что это был ты. Может, Али? – спросила я.
– Нет, – ответил он быстро. – Это вообще никак не было связано со мной.
У меня резко пересохло в горле. Он ведь не собирается утверждать, что это сделал кто-то из близких к Карану людей? Я запомнила голос человека, который ударил меня той ночью. Ни у одного из Акдоганов не было такого голоса. Да и разве Каран мог причинить мне вред? Если бы он хотел, то мог сделать это уже много раз. Я вспомнила, с каким беспокойством он смотрел на меня, когда у меня болел живот. Это невозможно. Каран никогда бы меня не обидел.
– Ты несешь полную чушь! – сказала я, не скрывая своего гнева.
Я подозревала Карана в некоторых вещах, но была уверена, что они не имели ни малейшего отношения к тому случаю у дома под номером 13.
– Они бы меня и пальцем не тронули. А если бы это было так, зачем тогда они разрешили мне жить с ними в одном доме? Это ерунда какая-то!
Баран Демироглу встал, не обращая внимания на мои слова.
– Я хочу познакомить тебя кое с кем. Когда ты увидишь его собственными глазами, то поверишь мне.
С этими словами он указал головой на двери.
– Давай пойдем.
Он вышел из комнаты. Я все еще стояла на месте, потому что кое-кто пришел мне на ум. Человек, связь с которым они потеряли…
Альптекин.
Человек, который стал вдруг всем интересен с тех пор, как внезапно исчез… Может, это тот, с кем хотел меня познакомить дед…
«Со вчерашнего дня мы перестали получать известия от одного близкого нам человека».
«Прости меня, прости меня, прекрасная роза».
«Сегодня вечером, когда я вернусь после работы, мы обо всем с тобой поговорим».
Каран, что ты наделал?
В ушах звенело, когда я следовала за Бараном Демироглу. Мой мозг прокручивал каждый взгляд, каждое слово, каждое выражение лица, которому я верила, каждое мгновение, в котором я тщетно пыталась себя обмануть. В моей голове, словно трейлер к фильму, мелькали все эти недели, проведенные с ними под одной крышей. Человек, с которым я так не хотела встретиться вновь, был здесь, но кто он? Что связывало его с Караном? В какую игру я ввязалась?
Спустившись вниз, мы услышали шум снаружи.
– Решат! – позвал кого-то Баран Демироглу.
Мужчина, которого, очевидно, звали Решат, подошел к нам, скрестив руки перед собой.
– Ты мог бы их как следует усмирить? Держи их подальше от этого дома!
Обернувшись ко мне, он облокотился на перила.
– Я терпелив к ним только из-за тебя. Иначе я бы уже всех… – сказал он, чертыхаясь.
Я ничего не могла ответить. Он слишком зол. Я знала, что он готов убить всех, кто сейчас стоял у дома. Акдоганам нужно быть терпеливее. Я же сказала, что вернусь, что бы ни случилось. Я не знала, как мне отсюда выбраться, но я и не планировала сбегать. Я знала, что стоит мне только попросить, и меня отпустят.
Решат оставил нас, спеша выполнять приказ, а мы спустились вниз. Когда мы остановились перед дверью в темном, укромном углу помещения, Баран Демироглу развернулся ко мне.
– Я рядом, – произнес он, слегка сжимая мое плечо. – Отныне ты никогда не будешь одинока. Не нужно думать, что у тебя больше никого не осталось. Я всегда буду рядом.
После таких слов я должна чувствовать себя лучше, разве не так? Но этого не случилось; напротив, мне стало страшно. Ведь его слова значили, что люди, с которыми я делила до этого свою жизнь, покинут меня. Часть меня, которая не хотела их терять, шептала мне на ухо: «Убегай отсюда. Пусть все останется так, как есть, не позволяй лжи испортить это». Но я не могла так поступить. Я прислушалась к другой части себя, которая, как я знала, не могла бы дышать полной грудью, не узнав, что скрывалось за этой дверью.
Комната, пахнущая сыростью, напомнила мне слова Ясина.
«Невозможно исправить ошибку ошибкой».
Брат, какая же из твоих ошибок поставит на нас крест? Какая из твоих ошибок уничтожит все то доверие, которое я к тебе испытывала? Когда я вновь смогу улыбаться? А самое ужасное – когда я вновь смогу полюбить?
Я остановилась и глубоко вдохнула, готовясь к тому, что мне предстояло увидеть. Возможно, сейчас свершится правосудие. Я вспомнила объятия Карана, то, как мое сердце трепетало каждый раз, когда я сталкивалась с ним лицом к лицу; чувство, которое я испытывала, когда держала его за руку; спокойствие, которое возникало каждый раз, когда я спала на его груди; как от его прикосновений обжигало мою кожу; как он улыбался и как я чувствовала себя в эти моменты по-настоящему живой; доверие, которое исходило от него…
Все это было слишком реально, чтобы оказаться ложью. Даже если это лишь мираж, он был таким же настоящим, как улыбка на моем лице, когда я просыпалась рядом с ним. Я не могла так быстро изменить свое мнение о нем. Я не могла отринуть любовь, которую видела в его глазах. Я не могла так быстро стереть его из своего сердца.
Я сделала шаг в темноту. В комнате послышалось чье-то прерывистое дыхание, и я медленно пошла на звук.
– Кто ты? – спросила я тихо.
Ответа не последовало. Я подождала, пока мои глаза привыкнут к темноте. Перед окном я заметила человеческую фигуру со связанными под потолком руками. Лунный свет падал на обнаженное по пояс тело. Я увидела засохшие пятна крови на груди незнакомца. Когда я пригляделась, то поняла, что человек без сознания. Я не могла разглядеть его лица.
– Включите свет, – приказал Баран Демироглу.
Флуоресцентная лампа, издав характерное шипение, осветила комнату. Увидев лицо пленника, я невольно отступила на шаг. Я не знала, кем был этот человек, так исказилось его лицо. Даже если бы я его знала, то ни за что бы не признала в таком состоянии. Губа была разбита, как и брови, под правым глазом разлился лиловый синяк. По скуле текла свежая кровь. Его шею обвивала веревка, из-за которой вся кожа была в синяках, а грудь в крови. На животе виднелся еще один синяк.
В горле пересохло. Мне стало дурно. От количества ран на этом мужчине у меня невольно затряслись руки; я не понимала, кто он такой и почему находился здесь. Мою кожу покалывало от ужаса.
– Кто он? – спросила я.
Баран Демироглу подошел ближе.
– В таком состоянии, конечно, ты его не узнаешь… – сказал он, нисколько не переживая о том, что сделали с этим пленным. – Приведите его в сознание!
Один из мужчин плеснул на незнакомца ведро воды.
– А вот сейчас ты его узнаешь, – холодно заключил Баран Демироглу.
Мужчина, очнувшись, ту же начал бороться, стараясь выпутаться из веревок.
– Отпусти меня! – закричал он, и я, услышав его голос, тут же встала как вкопанная.
Это был он. Тот, кто сказал мне той ночью: «Ты пришла к своему Азраилу?» Я никогда не забуду его голос. Он был полон гнева, как и сейчас. Я вздрогнула и снова отступила на шаг.
– Конечно, легко избивать связанного. Да я вас всех…
Его голос, шепелявивший из-за лопнувших губ, резко замолк, когда один из мужчин с силой ударил его по лицу. В гневе закричав, он повернулся влево. И именно тогда наши взгляды пересеклись.
Я не знаю, то ли мир в одно мгновение перестал вращаться, то ли то сходство, которое я увидела в его глазах, заставило меня так подумать. Я прикрыла рот рукой, смотря на его лицо, и он, кажется, тоже был шокирован моим присутствием. Он знал меня. А я не знала о нем ничего, кроме того, что его глаза как две капли воды были похожи на глаза Карана.
– Ты… – только и смогла я произнести, когда правда обрушилась на меня как снег на голову. – Кем ты ему приходишься?
Я тяжело сглотнула.
– Я не хотел, чтобы это случилось, – сказал он, сплюнув кровь на пол.
– Мне очень жаль. Мне правда очень жаль. Это все из-за меня. Прости меня. Пожалуйста, не вини его ни в чем. Это я сделал. Моя ошибка! – начал говорить он быстро.