— Да, есть такое лобби, а верховодит там этот недоносок Лужа, — сердито сказал Ганнибал. — Уже одного этого факта достаточно, чтобы сказать решительное «нет» проекту!
— Мистер Флокс, а вы не встречались с Лужей, моим министром развития? — спросил король.
— Фактически нет, только видел — сказал Питер.
— Стало быть, это удовольствие у вас еще впереди. Только вынужден вас предупредить, что никто его не любит. И то сказать, он начисто лишен очарования и вообще не заслуживает доверия. Мое мнение: уж если держишь около себя мошенника, так пусть он хоть обладает шармом. Нет, наверное, он и вам не понравится. Больше того, скажу откровенно, что из-за таких, как он, недолюбливают все наше цветное племя…
— А что, он и вправду прибрал к рукам эту самую долину? — спросил Ганнибал.
— Похоже, что так, — печально сказал Кинги. — Увел у нас из-под самого носа! мы теряем хватку, Ганнибал. Знаете, что сказал этот маленький плутишка, когда я попытался припереть его к стенке? Что он знать не знает об этой сделке и что она была совершена у него за спиной его милой супругой. По-моему, ему надо поставить высший балл за нахальство, если не сказать больше.
— Да, все это более чем прискорбно, — заметил Ганнибал.
— Так-то так, — сказал король, вставая со своего гамака, — но что я могу с этим поделать? В конце концов, мы можем взять развитие событий под свой контроль. Если проявим осторожность, то уж как-нибудь не допустим, чтобы остров погиб. Вы же прекрасно знаете, я не меньше вас озабочен благополучием Зенкали.
— Конечно, знаю, — сказал Ганнибал. — Это единственное, что вселяет в меня надежду.
— Теперь вы поняли, что и при нашей скучной монаршей доле выпадают веселые минутки, а? — с улыбкой сказал Кинги. — Ну, всего вам доброго, мистер Флокс. Надеюсь, вам у нас понравится, а мистер Ганнибал не станет вас обижать. Правда, должен вас предупредить, что его последний помощник уехал отсюда с тяжелым нервным потрясением. Буду рад увидеть вас снова!
— Я глубоко польщен, — сказал Питер.
Кинги улыбнулся и махнул своей могучей ручищей, отпуская их.
— Теперь заскочим ненадолго в Дом правительства, — сказал Ганнибал, — и на сегодня твои обязанности закончены, можешь отдыхать. Надеюсь, господин губернатор и его супруга покажутся тебе очаровательными, правда, может быть, немного не от мира сего.
Его превосходительство, сэр Адриан Блайт-Уорик, оказался приземистым, коренастым человечком и видно было, что он как надел, еще в самом начале карьеры, маску чопорности и надменности, так до сих пор ее и носит. На лице его застыла широкая холодная улыбка.
— Мистер Флокс… Мистер Флокс… Да, да, — сказал он, пожав Питеру руку. У него был слабый, шепчущий голос, похожий на голос крота, подзывающего подругу. По ходу монолога он несколько раз прокашливался. — Рад видеть тебя мой мальчик… Ей-богу, очень рад… да, да, чертовски щекотливое да… нам нужно, понимаете ли, каждое плечо подставить… Так сказать, дипломатия, такт, как ее… осторожность… Но, думаю, вы обладаете достаточным тактом, как его… С виду ты милый, честный юноша… хм… да… как раз то, что нам нужно… соль земли… и так далее… хм… да. Ну, словом, я рад видеть тебя.
— Спасибо, сэр, — сказал Питер.
— И тебе привет, Ганнибал, мой милый друг… Приготовь всем нам выпить… хм… открывай… всем по чуть-чуть… ты играешь в бридж, Флокс?
— Нет, сэр, боюсь, что нет, — сказал Питер.
— Как… в общем… так сказать… жаль, — огорчился Адриан. — Но, как бы там ни было, приходи к обеду.
— Спасибо, сэр, — сказал Питер и почувствовал, что ему срочно необходимо выпить . Ганнибал словно угадал его мысли и налил ему.
— Надеюсь, тебе понравится Зенкали … — прошептал губернатор. — Тропический рай… Скоро получим, в общем, так сказать, самоуправление… Старый порядок, понимаете, нуждается в переменах… Король у нас прекрасный честный… ну, словом, соль земли… Короче говоря, кончил Итон… Но королеву… это самое, будем чтить по-прежнему… будем, в общем, так сказать, страной — членом Содружества… Понимаете? Нет?
— Спасибо, ваше превосходительство, — мягко сказал Ганнибал. — Я уже все растолковал Флоксу.
— Здорово… здорово… — обрадовался сэр Адриан. — Ты должен привести его на обед.
В этот момент дверь отворилась, и в комнату, словно маленькая заводная игрушка, вбежала леди Блайт-Уорик. Сначала Питер подумал, что она нарядилась на маскарад, ибо она с головы до ног была одета во все зеленое. Но оказалось, она всегда так одевается, и потому все называли ее Изумрудная леди. Не только платье, туфли и чулки у нее были зеленого цвета, но даже волосы отливали зеленым, даже в цвете ее кожи присутствовал зеленоватый оттенок, будто она выкупалась в цветущей воде и поленилась смыть с себя ряску. Леди была вся увешана изумрудами — браслеты, ожерелья, броши, медальоны. Стоило ей сделать шаг, как все это звякало, брякало, стукало. Осматриваясь, она делала быстрые движения головой, словно птица, а в руке у нее был изящной работы черепаховый слуховой рожок.
— Ах, Эмми… Да-да, это Флокс-младший… какой красавец… А это… в общем, так сказать… понимаете ли… ну, словом, моя супруга… — сказал сэр Адриан, делая при этом какие-то странные жесты, будто хотел освободиться от смирительной рубашки.
— Кто это, любезный мой? — спросила Изумрудная леди, взглянув на Питера и неуклюже присев в знак приветствия. Затем она не без труда вставила в ухо слуховой рожок, зацепив им за украшенную изумрудом сережку.
— Это мистер Флокс, моя дорогая, — сказал сэр Адриан, повышая голос до приглушенного писка. — Очаровательный… статный… не правда ли?
— Как ты сказал, дорогой мой? Мистер… Флюс? — обрадованно произнесла Изумрудная леди. — Любопытно! Наверняка из старинного английского рода. Кстати, тебе не кажется странным, что в наше время многие страдают зубами? Стала челюсть как арбуз, как арбуз, как арбуз, у меня огромный флюс, грозный флюс, страшный флюс! И главное, вне зависимости от религии, класса и цвета кожи. Вот эскимосы, говорят, так маются зубами, что чуть не мрут от боли. А у южноамериканских индейцев — вовсе даже наоборот, там есть такое дерево, положишь капельку сока в дупло — и как рукой сняло. Но, как бы там ни было, мои цесарки вообще не страдают зубами! Вы любите цесарок?
— Обожаю, ваша милость, — сказал Питер.
— Ее милость разводит цесарок, — страдальческим голосом пояснил Ганнибал.
— О да, у меня много цесарок, — продолжала леди Блайт-Уорик. — Я обожаю их выращивать — такие умные птахи, ну просто как собаки, только с перьями. Приходите ко мне время от времени, будем вместе кормить их — это совсем нехитрое дело, они к вам быстро привыкнут… Ну, Адриан, пригласи теперь молодого человека на обед, — заявила Изумрудная леди. — Хочу познакомиться с ним поближе.
— Я уже пригласил его, любезная моя, — сказал Адриан. — Но он, в общем, так сказать… не играет в бридж. Ничего страшного, он все равно желанный гость… самый желанный.
Теперь, когда в разговоре участвовали оба супруга Блайт-Уорик, было ясно, что он затянется надолго, но так ни к чему и не приведет. Питер вздохнул с облегчением, увидев, что Ганнибал допил наконец последний стакан.
— Ну, я постараюсь, чтобы мистер Флокс чувствовал себя здесь как дома, — сказал он губернатору, — чтобы все у него было хорошо.
— Да вы… не волнуйтесь, мистер Флокс, все будет… это… как его… в полном ажуре… в общем, так сказать, здорово, — изрек губернатор. — Был рад… с вами… Ганнибал знает здесь все… эти… как их… ходы и выходы… Приходите обедать, когда бросите якорь… Да.
— Приходите обедать к нам, мистер Флокс, — сказала леди Блайт-Уорик, которая хоть и слышала, что ее благоверный уже пригласил гостя, тут же забыла об этом. — Я буду настаивать, чтобы и мой супруг пригласил вас особо. А после обеда поможете мне покормить цесарок. Да не забудьте взять с собой вашу очаровательную крошку жену — нам так хотелось бы познакомиться с ней поближе.
Питер и Ганнибал снова сели в повозки и, сопровождаемые эскортом собак, тронулись в путь. Ганнибал зажег длинную сигару и больше не проронил ни слова. Питер откинулся назад и задремал. Вскоре рикши выкатили на дорогу, бегущую вдоль залива Пересмешников. По пути попадались рощицы похожих на ели деревьев, отбрасывавших ажурные, словно выпиленные лобзиком, тени. У корней деревьев стлался широкий белый пляж, а за ним простирались чистые воды лагуны, так и манящие уставшего от жары путника. Время от времени рикши переезжали по мостикам через неглубокие ручейки, которые сверкали и переливались между камнями, черными и блестящими, как смола. То тут, то там попадались группы женщин, расстилавших свежевыстиранное белье на изумрудной траве — буйство красок напоминало огромную цветочную клумбу. Когда повозки приближались, зенкалийки разгибали спины и махали путникам длинными смуглыми руками. Их лица озарялись белозубыми улыбками, а воздух оглашался приветственными возгласами, похожими на щебет птиц. На берегу рядами стояли черные каноэ, похожие на выброшенных на берег морских свиней[17] а возле них на искрящемся песке сидели на корточках рыбаки и чинили сети. Зеленые ящерки с оранжевыми головками, быстрые словно молнии, сновали перед повозками, а дарящие прохладу рощи были полны птичьего гомона. Питер, который давно уже проснулся, жадно впитывал в себя дивные звуки и краски и думал, что никогда прежде не доводилось ему бывать в таком уголке земли, где сердце в одно мгновение наполняется ощущением счастья. И звуки, и краски, и воздух, и люди — все было таким, каким представлялось в самых дивных мечтах.
— А вот и твой дом, — неожиданно сказал Ганнибал, показывая сигарой в сторону от дороги. — Маленький, но зато прямо на пляже. Думаю, это лучше, чем жить в суматохе города.
Сквозь стволы деревьев Питер увидел стену низенького белого бунгало, стоявшего почти у самой воды.
— Вот это да! — сказал он. — Не ожидал! Совсем как в Голливуде! А я-то думал, что меня поселят в деревянной, провонявшей ослами хибаре без водопровода в центре города.