— Конечно, сэр, я непременно упомяну об этом, — сказал Питер. — А теперь, простите, я должен спешить.
В связи со сложившимися обстоятельствами король временно снял запрет на въезд в центр города автотранспорта, правда, пользоваться им было разрешено только правительственным чиновникам. Питер позаимствовал у полиции лендровер. Впрочем, население Дзамандзара так привыкло к безобидным королевским каретам, что решительно не желало менять свой образ жизни в связи с появлением смертоносных тарахтелок. Жители, как и прежде, лениво двигались по улицам, останавливаясь поболтать или даже поиграть в кости прямо на проезжей части. Питер негодовал, и все-таки ему пришлось снизить скорость своего авто до скорости королевской кареты, иначе он передавил бы полстолицы. В результате он опоздал во дворец на целых полчаса и вбежал внутрь в крайне взвинченном состоянии.
Его проводили в королевскую столовую, которую Кинги иногда использовал как конференц-зал. Это был милый зал, оформленный в кремовых и зеленых тонах, с бронзового цвета ковром и лепниной на потолке. Вся компания расселась по одну сторону гигантского обеденного стола, в центре восседал Кинги в бледно-желтом халате; взгляд его, как всегда, выражал решимость и уверенность в себе. Справа от него ссутулился Ганнибал и, полузакрыв глаза, курил сигару. Слева, будто застыв, сидел сэр Осберт. Его монокль был настолько прочно ввинчен в глазницу, будто составлял неотъемлемую часть тела. За ним сидел лорд Хаммер — дородный, мясистый, с черными как сажа волосами и розовым, как у младенца, лицом. Только острые фиолетовые глаза, похожие на лисьи, разрушали впечатление невинности. Его большие пухлые руки были постоянно заняты постройкой разнообразных сооружений из блокнота, золотого карандаша, пепельницы, футляра для очков и портсигара.
Все подняли головы, когда Питер торопливо вошел в комнату.
— А, Питер, — улыбнулся Кинги. — С добрым утром! Наконец-то ты здесь… Ну, можем начинать.
— С добрым утром, Кинги, — сказал Питер, занимая место по соседству с Ганнибалом. — Простите за опоздание, но я забегался, размещая последнюю партию вновь прибывших.
— Понятно, — хмуро сказал Кинги. — И с ними — доблестный сэр Ланселот? Я не сомневался, что рано или поздно он даст о себе знать.
При упоминании этого имени руки Лорда Хаммера замерли, и Сэр Осберт вздрогнул.
— Сэр Ланселот? — выпалил он, еще крепче ввинчивая свой монокль в глазницу и разглядывая Кинги, как неопрятного рядового на плацу. — Тот самый сэр Ланселот Хейверли-Эггер? Так этот разбойник тоже здесь?!
— Вы знаете сэра Ланселота? — Поинтересовался Кинги.
— Знаю ли я сэра Ланселота? Конечно, я его знаю, — с чувством произнес сэр Осберт. — Этот парень чертовски опасен! Он из этих сумасшедших любителей животных. Чуть что, сразу лезет и затевает склоку! Нельзя копнуть лопатой землю, чтобы Он тут же не появился с кучей таких же, как он, чокнутых и не устроил скандала: мол, здесь нельзя строить, потому что это, видите ли, угрожает какому-нибудь редкому горностаю или ласке. Или, мол, нельзя осушать это болото, потому что здесь водится какая-то уникальная гадюка или жаба! Понимаете теперь, какая угроза от него исходит? Он же просто враг прогресса!
— Боюсь, что он прибыл на Зенкали именно с этой целью, — сказал Кинги. — Было бы наивно думать, что он с одобрением отнесется к строительству плотины и аэродрома, тем более теперь, когда мы заново обрели птицу-пересмешника.
— Мы и без того попали в непростую ситуацию, — сердито рявкнул сэр Осберт, — а тут еще этот Хейверли-Эггер!
Лорд Хаммер глубоко вздохнул.
— Итак, приступим к обсуждению вопроса о строительстве аэродрома, ваше величество? — спросил он неожиданно жалобным и вкрадчивым, как у ребенка, голосом.
— Вопроса этого мы, конечно, коснемся, — ласково сказал Кинги, — но простите мою дерзость, лорд Хаммер, не кажется ли вам, что ваше появление на Зенкали несколько преждевременно? Во-первых, неизвестно, будет ли строительство вообще иметь место. Но даже если и будет, о торгах на право проведения этих работ мы объявим особо.
В зале на мгновение воцарилась тишина. Сэр Осберт заерзал в кресле. Лорд Хаммер аккуратно расставил предметы перед собой.
— Хотя я полностью доверяю моим людям, но когда речь идет о столь крупных и масштабных работах, я предпочитаю осмотреть все сам, прежде чем участвовать в торгах, — сказал он наконец и ласково улыбнулся, словно дитя с лисьими глазами.
— Понимаю, — сказал Кинги.
— Весьма похвально, — отрезал Ганнибал.
— Что ж, — сказал сэр Осберт, — полагаю, время приступать к сути дела. Нельзя задерживаться с ответом по поводу столь значительной проблемы, тем более что правительство Ее Величества ждет. Мой вам совет — стройте плотину и затопляйте долины. Чем скорее вы сделаете это, тем быстрее весь мир забудет об этой дурацкой птице.
Король холодно посмотрел на него.
— Если я вас правильно понял, — вопросил он, — вы называете «дурацкой птицей» старинное божество фангуасов?
Сэр Осберт мгновенно покраснел.
— Я имел в виду… — начал он.
— Скажите мне, сэр Осберт, — перебил его Кинги, — какова будет ваша реакция, если я предложу взорвать собор Святого Павла или Вестминстерское аббатство с целью постройки аэродрома?
— Так это совсем не одно и то же… — начал было сэр Осберт.
— Вот именно! —сказал Кинги. — Дурацкая птица — языческий бог черномазых, а собор Святого Павла и Вестминстерское аббатство — святыни цивилизованного белого человека. В самом деле, что между ними может быть общего?
В зале на миг воцарилось молчание, чреватое взрывом.
— Так вот, — заявил Кинги. — Позвольте проинформировать вас, сэр Осберт, равно как и вас, лорд Хаммер, что вопрос такой важности не может быть решен, не будучи предварительно вынесенным на Законодательный Совет для принятия решения. До этого я ничего не могу сделать.
— Но… Разве король не обладает абсолютной властью? — спросил сэр Осберт, и в голосе его прозвучала едва заметная усмешка.
— Увы, нет, — с улыбкой ответил король. — Мы стараемся быть демократичными! Надеюсь, вы не забыли, каких усилий стоило вашей стране привить на Зенкали демократические принципы, сэр Осберт? Надеюсь, вы не предложите нам отказаться от них, потому что сейчас находите их неудобными?
— Так когда же вы объявите о своем решении? — спросил сэр Осберт. Его глаза искрились от гнева.
— Послезавтра, — спокойно ответил король. — Я объявлю о нем лично.
Когда сэр Осберт и лорд Хаммер покинули зал, Кинги велел подать напитки и несколько мгновений все сидели в полной тишине.
— Так каким, по вашему мнению, будет решение Законодательного Совета ? — спросил наконец Ганнибал и зажег сигару.
Кинги вытянул могучие смуглые руки, словно собирался исполнить замысловатый цирковой фокус.
— Не имею ни малейшего представления, мой милый Ганнибал, — ответил он, пожав плечами.
— Лужа там будет? — спросил Питер.
— Согласно нашей конституции, если Совет собирается для обсуждения вопроса, касающегося безопасности и будущего страны, в его работе должно принимать участие равное количество гинкасов и фангуасов, — сказал Кинги. — Так что Лужа со своими приспешниками составят половину всех собравшихся.
— А их никак нельзя нейтрализовать? — спросил Ганнибал.
— Я могу направлять их, но просто подавить авторитетом не в состоянии, — сказал Кинги. — Сейчас трудно делать предположения. Подождем, посмотрим и в подходящий момент — пошлем в нокаут.
…Питер ехал домой в подавленном настроении. Добравшись, он увидел поджидавшую его на пороге Одри, и на душе у него сразу сделалось светлее. Подойдя к Питеру, она коротко поцеловала его и вгляделась в его лицо.
— Вижу, ты устал, бедняга, — сказала она. — Выпить хочешь?
— Ради Бога, — сказал он, плюхаясь в кресло, — и плесни побольше. А где сэр Ланселот и досточтимый Альфред?
— В ванной. Они очень польщены приглашением на обед в Дом правительства, вот и прихорашиваются. Так что на этот вечер мы от них избавимся. Предлагаю: еще немного выпить, поплавать всласть, потом поужинать — и пораньше на боковую, а то на тебе лица нет.
— Прекрасно, — сказал Питер, допивая стакан.
Он уже начал рассказывать Одри о впечатлениях сегодняшнего дня, как вдруг появились досточтимый Альфред и сэр Ланселот, оба во фраках.
— А, мистер Флокс! — весело сказал сэр Ланселот. — Вы уже вернулись! Ну, что там говорил Его Величество?
— Его Величество… хм… передавал вам привет и сказал, что, как только события чуть поутихнут, он с удовольствием вас примет.
— Пр-ревосходно, пр-ревосходно, — замурлыкал сэр Ланселот.
— Блестяще, — поддержал досточтимый Альфред.
— Ну, нам пора, — сказал сияющий сэр Ланселот. — Нас пригласили на обед в Дом правительства.
— Желаю вам всего доброго, — сказал Питер.
Когда гости ушли, Одри допила стакан и села поближе к Питеру.
— Ну, как по-твоему, что будет дальше? — спросила она. — Или тебе не хочется говорить об этом?
— Бог его знает, — хмуро сказал Питер. — Да и вряд ли кто знает. Ситуация крайне сложная.
— Как ты думаешь, они не станут затоплять долины?
— От этих идиотов всего можно ожидать, — сказал Питер, — но я думаю, они на это не пойдут. Вопрос в том, как найти компромисс, — вот в чем вся сложность. Ломаю над этим голову, и все безрезультатно.
— Выпей-ка еще, да хорошенько поужинай — вот что тебе сейчас больше всего нужно, — сказала Одри и встала. В этот самый момент появился Эймос.
— Пожалста, сахиб, — мистер Лужа пришел, — с отвращением сказал Эймос.
— Лужа? — изумился Питер. — Ты не ошибся?
— Нет, сахиб, это правда, сахиб, — стоически подтвердил Эймос.
Питер взглянул на Одри.
— Какого черта? — пробормотал он.
— Не знаю, — ответила она, — но будь осторожен.
— Эймос, пригласи Лужу войти, — сказал Питер.
Лужа, одетый в элегантный парусиновый костюм и при галстуке, какой носят регбисты, быстрым шагом влетел в комнату. На лице его играла вкрадчивая улыбка, но глаза по-прежнему были лишены выражения. Увидев Одри, он поначалу задержал шаг, но затем решительно продолжил движение, вытянув вперед руку.