— Мсье Кло живет в усадьбе «Земляничные деревья», — сообщил Жан.
— И где же это?
— Понимаете, его земля соседствует с участком мсье Мермо.
— Я не знаком с мсье Мермо.
— О, вы должны его знать, это же наш плотник. Он смастерил все столы и стулья для «Трех голубей». И бар тоже, и, кажется, это он сделал полки для кладовой, а впрочем, я не уверен, возможно, то был мсье Девуар. Он живет в долине, внизу у реки.
— А где живет мсье Кло?
— Я же сказал: он сосед мсье Мермо.
— Как проехать к дому мсье Кло?
— Значит, так: вы едете через деревню…
— В какую сторону?
— Вон туда. — Он показал рукой.
— А дальше?
— У дома мадемуазель Убер повернете налево и…
— Я не знаком с мадемуазель Убер и не знаю, где ее дом. Как он выглядит?
— Он коричневого цвета.
— Здесь в деревне все дома коричневые. Как я его распознаю?
Жан задумался.
— Ага, — произнес он вдруг. — Сегодня четверг. Стало быть, она занята уборкой. И вывесит из окна в спальной свой маленький красный коврик.
— Сегодня вторник.
— Ну да, вы правы. Если вторник, она поливает свой сад.
— Значит, мне следует повернуть налево у коричневого дома, хозяйка которого поливает сад. Что потом?
— Вы проезжаете мимо памятника жертвам войны, мимо дома мсье Пеллиго, затем возле дерева снова поворачиваете налево.
— Возле какого дерева?
— Того, что стоит на повороте, где вам надо повернуть налево.
— Вся область Перигор полна деревьев. Они растут вдоль всех дорог. Как я отличу это дерево от других?
Жан удивленно воззрился на меня:
— Да ведь это то самое дерево, о которое разбился мсье Эролт. К его подножию вдова мсье Эролта каждый год возлагает венок в память об этой трагедии. Вы сразу узнаете дерево по венку.
— Когда он погиб?
— Это было в июне тысяча девятьсот пятидесятого года, то ли шестого, то ли седьмого числа, точно не помню.
— Сейчас у нас сентябрь — венок мог пролежать там с июня?
— О, конечно нет, его убирают, как только завянут цветы.
— А есть еще какой-нибудь способ распознать это дерево?
— Это дуб.
— Здесь кругом сплошные дубы, как я определю, что это именно тот, где нужно повернуть налево?
— У него на стволе большая вмятина.
— Понятно. Итак, я повернул налево. И где же находится дом мсье Кло?
— О, его нельзя не узнать. Такая длинная, низкая, белая старинная усадьба.
— Понял, мне нужно всего-навсего высмотреть старинную белую усадьбу.
— Вот-вот, только с дороги ее не видно.
— Тогда как же я узнаю, где остановиться?
Жан крепко призадумался, наконец ответил:
— Там есть маленький деревянный мост без одной доски. От него ведет дорожка к дому мсье Кло.
В эту минуту Эсмеральда повернулась на другой бок, и нас окутали миазмы, сочетающие запахи духов и рокфора. Мы поспешили отойти подальше от машины.
— Ну так, — заключил я. — Проверим, верно ли я все понял. Я еду в ту сторону и поворачиваю налево там, где женщина поливает свой сад. Миновав памятник жертвам войны и дом мсье Пеллиго, еду прямо до дуба с вмятиной, там снова поворачиваю налево и высматриваю деревянный мостик без одной доски. Правильно?
— Мсье, — с восхищением отозвался Жан, — можно подумать, что вы родились в этой деревне!
Я все же нашел дорогу. Мадемуазель Убер не поливала сад перед своим домом, и красного коврика не было видно. На самом деле хозяйка дома сидела в кресле и спала на солнышке. Пришлось мне разбудить ее, чтобы убедиться, что она и впрямь мадемуазель Убер, у дома которой мне надлежит повернуть налево. На стволе дуба в самом деле была изрядная вмятина, из чего я заключил, что мсье Эролт потребил немало анисовки, прежде чем врезался в дерево на своей машине. У обнаруженного мною мостика действительно не хватало одной доски. Наставления селян всегда точны, какими бы загадочными они вам ни показались поначалу. Я покатил по изрытой колеями дорожке между зеленым лугом с кремовым пятнышком стада коров породы шароле и зарослями подсолнечника, обратившими дивные желто-черные лики к своему небесному кумиру. Проехав затем сквозь перелесок, я увидел на лужайке дом мсье Кло, длинный, низкий и белый, как яйцо голубки. Кровля была сложена из темной, как шоколад, толстой черепицы, расписанной золотистым лишайником. Перед домом стояли две машины — одна полицейская, другая, по всем признакам, принадлежащая врачу. Как только я выключил мотор, до моего слуха, заглушая храп Эсмеральды, донеслась странная какофония — крики, вопли, рев, плач, завывание и всеобщий скрежет зубовный. Из чего заключил — как оказалось, вполне справедливо, — что пропажа Эсмеральды не осталась незамеченной. Подойдя к неплотно закрытой входной двери, я взял изображающий руку, сжимающую меч, бронзовый дверной молоток и громко постучал. Шум в доме продолжался с прежней силой. Постучал снова — никого. Взявшись за ручку молотка покрепче, я принялся колотить дверь так, что она едва не сорвалась с петель. На секунду бедлам прекратился, затем дверь распахнулась, и передо мной возникла молодая женщина невиданной красоты. Растрепанные длинные волосы только прибавляли ей очарования, они были цвета вечерней зари, коего так стремится — чаще всего безуспешно — достичь каждый осенний лист. Под темными бровями, подобными крыльям альбатроса, сверкали огромные глаза чудесного золотисто-зеленого цвета. Форма и мягкость розовых губ этой красавицы подточили бы стойкость самого верного из мужей. Из чудных глаз струились по щекам слезы величиной с крупный брильянт.
— Мсье? — обратилась она ко мне, вытирая рукой влажные щеки.
— Бонжур, мадемуазель, — отозвался я. — Могу ли я увидеть мсье Кло?
— Мсье Кло никого не принимает. — Она всхлипнула, и по щекам ее снова покатились слезы. — Мсье Кло нездоров.
В эту минуту из задней комнаты, где возобновился многоголосый кагал, появился дюжий пузатый жандарм с глазами цвета черной смородины, с расписанным сеткой синих сосудов замечательным носом бордового цвета и напоминающими шкуру крота густыми черными усами над толстой верхней губой. Окинув меня испытующим взором, в котором поровну смешались подозрительность и враждебность, он повернулся к прекрасной леди.
— Мадам Юто, — заговорил жандарм медоточивым голосом, — теперь я вынужден вас покинуть, но можете не сомневаться, мадам, я приложу все усилия, чтобы разоблачить извергов, совершивших это злодеяние, чудовищных душегубов, которые заставили лить слезы эти чудные глаза. Ни перед чем не остановлюсь, чтобы призвать к ответу этих бандитов.
Он смотрел на нее, как голодный школьник глядит на пирожное с кремом.
— Вы так добры, инспектор, — зарумянилась она.
— Сделать что-то для вас, мадам, — одно удовольствие! — С этими словами он схватил ее руку и прижал кончики пальцев к усам, и мне представилось, как в былые времена галантный кавалер помогал даме надеть муфту.
Посторонив меня, он втиснул свою тушу в полицейскую машину, включил со скрежетом скорость и исчез в пыльном облаке — этакий Святой Георгий, преследующий дракона.
— Мадам, — сказал я, — вижу, вы очень расстроены, но мне сдается, что я, возможно, могу вам помочь.
— Никто не может нам помочь, никто! — воскликнула она, заливаясь слезами.
— Мадам, если я произнесу имя Эсмеральда — вам оно что-нибудь скажет?
Она прислонилась к стене, уставившись на меня своими прекрасными глазами.
— Эсмеральда? — хрипло произнесла мадам Кло.
— Эсмеральда.
— Эсмеральда? — повторила она.
— Эсмеральда. — Я кивнул.
— Вы хотите сказать — Эсмеральда? — выдохнула она.
— Эсмеральда, свинья, — добавил я для ясности.
— Так это вы тот дьявол в человеческом облике, вы — вор, похитивший нашу Эсмеральду?! — вскричала она.
— Мадам, позвольте мне объяснить…
— Вор, разбойник, бандит, — выпалила она и побежала по коридору, крича: — Анри, Анри, Анри, тут объявился вор, он требует выкуп за нашу Эсмеральду!
Пожелав мысленно, чтобы все свиньи на свете очутились в чистилище, я последовал за ней в комнаты. Моим глазам предстала захватывающая картина. Симпатичный крепкий молодой человек и тучный седой джентльмен со стетоскопом на шее силились удержать мужчину, по-видимому мсье Кло, который пытался оторвать спину от фиолетового шезлонга.
Этот мужчина был высокий, худой как щепка, облаченный в черный вельветовый костюм и огромный черный берет. Но больше всего взгляд поражала его борода. Холеная, тщательно расчесанная, черная с проседью, она спадала пегой волной через грудь до самого пупа.
— Пустите, дайте мне расправиться с этим незаконнорожденным отпрыском Сатаны! — орал мсье Кло, силясь подняться на ноги.
— Ваше сердце, ваше сердце, не забывайте про ваше сердце! — воскликнул врач.
— Да-да, не забывайте про ваше сердце! — подхватила мадам Кло тоненьким голоском.
— Я разберусь с ним, мсье Кло, — сказал симпатичный молодой человек, устремив на меня свирепый взгляд ярко-синих глаз.
Этот мускулистый молодец явно был из тех крепышей, что запросто могут двумя мизинцами разогнуть подкову.
— Пустите меня, дайте вырвать его яремную вену, — не унимался мсье Кло. — Проклятый вор!
— Ваше сердце, ваше сердце! — кричал врач.
— Анри, успокойся, Анри, — пищала мадам Кло.
— Я выпущу из него кишки, — сообщил мускулистый молодец.
Беда с этими французами — они обожают говорить, но не любят слушать. Иной раз так и кажется, что они даже самих себя не слышат. И, оказавшись вовлеченным в перепалку граждан Франции, наподобие здесь описанной, остается только одно — перекричать их. Набрав полные легкие воздуха, я рявкнул:
— Тихо!
И тотчас воцарилась тишина, как если бы я взмахнул волшебной палочкой.
— Мсье Кло, — обратился я с поклоном к хозяину. — Позвольте довести до вашего сведения — я не душегуб, не бандит и, насколько мне известно, отнюдь не пригульный ребенок. А теперь хотел бы сообщить вам, что в моем владении находится свинья, которую зовут, если не ошибаюсь, Эсмеральда.