Прошло несколько минут; пожар усиливался. В отряде почти уже отчаялись увидеть живым судью, когда он, наконец, показался, сгибаясь под тяжестью Бриссо. Те, кто стоял ближе к зарослям, приняли на свои руки несчастного торговца и положили его возле дочери.
Ричард Денисон, сделав несколько глубоких вздохов, хотел опять вернуться, но волонтеры попытались удержать его.
— Неужели мы дадим погибнуть этой бедной мисс Оинз и этому храброму французу, виконту де Мартиньи? — возразил он и снова бросился в пылающую чащу.
На этот раз несколько волонтеров последовали за судьей, но в дыму скоро потеряли его из виду, а он не отвечал на их зов. Тем временем Денисон никак не мог отыскать то место, где должны были находиться Рэчел и виконт. Не имея больше сил и чувствуя, что теряет сознание, он уже хотел вернуться, когда увидел Мартиньи. Виконт, стоя на коленях, пытался поднять бесчувственную мисс Оинз. Но ему это не удавалось.
Денисон, запыхавшись, весь в поту, с обгорелыми волосами и бровями, поспешил к ним.
— Предоставьте мне позаботиться о мисс Рэчел, — сказал он отрывисто, — и обопритесь на меня.
Судья подхватил англичанку на руки и ждал, пока виконт поднимется с колен.
Первым чувством Мартиньи была досада.
— Я пойду один, — возразил он. — Довольно и того, что многие другие обязаны вам жизнью!
Однако, не сделав и пяти шагов, виконт почувствовал головокружение. Понимая, что сейчас упадет, машинально уцепился за руку Денисона. Отягощенный двойной ношей, судья еле переставлял ноги, силы покидали его. Не пройдя и половины пути до прогалины, он упал с теми, кого хотел спасти, вскрикнув от отчаяния.
Глава XXIЗаключение
Прошла неделя после описанных событий.
В доме Бриссо, в комнате, выходившей окнами в сад, лежал на диване Мартиньи. Он был бледен, и черная борода еще больше подчеркивала бледность его лица, под глазами, сохранившими, однако, свой блеск, пролегли черные круги. Виконт так похудел, что тот, кто видел его полным силы и здоровья несколько месяцев назад, вряд ли узнал бы сейчас.
Обыкновенно сам Бриссо находился возле своего раненого друга, но в этот день торговец в другой комнате долго беседовал о чем-то с врачом, который перевязывал раны виконта. С Мартиньи, однако, остались Клара и ее мать, сидевшие за рабочим столиком недалеко от дивана. Очень утомленный болезненной перевязкой, он мало-помалу разговорился с женщинами, хотя временами морщился от сильной боли.
— Итак, мадемуазель Клара, вы говорите, что австралиец с сыном приходили утром в Дарлинг, и что вы отослали их с подарками? — спросил он.
— Да, — ответила Клара. — Но какие подарки могут быть достойны услуг, оказанных нам этими добрыми людьми?
— Мы, однако, щедро их вознаградили, моя милая, — возразила мадам Бриссо. — Отец и сын получили каждый по охотничьему ружью с порядочным запасом пороха и дроби, жене австралийца подарили одежду, и все племя, от стариков до маленьких детей, тоже получило подарки. Они казались самыми счастливыми туземцами в целом свете. Что могли мы сделать еще?
— Ничего, мама, ты права. Знаете, мсье Мартиньи, отец Рэчел предложил выхлопотать для них небольшой участок земли, где они могли бы построить себе жилища, но невозможно было победить привычку этих туземцев к кочевой жизни. Они отказались от предложения мсье Оинза, и может быть, даже не поняли его. Рэчел должна была удовольствоваться тем, что подарила им мелкую домашнюю утварь, польза от которой, как она полагает, довольно сомнительна для них.
— Право, — улыбнулся виконт, — цивилизация не поможет обогатить людей, привыкших обходиться без всего. Но мне приятно узнать, что австралийцы не слишком будут сожалеть о полученных ожогах, потому как я сам неспособен заплатить им мой долг.
— Не беспокойтесь об этом, виконт, — кротко сказала Клара. — Мы с Рэчел очень обязаны этим австралийцам и вам. Ведь вы рисковали жизнью, чтобы спасти нас… Ах, мсье де Мартиньи, есть другие услуги, за которые мы не можем оплатить подарками!
Мартиньи задумался.
— Мадемуазель Клара, — произнес он наконец, — не можете ли вы мне сказать, какое сегодня число? Я уже потерял счет времени.
Клара приподняла голову и, покраснев, пристально посмотрела на бывшего приказчика своего отца.
— Сегодня ровно три месяца, виконт, как мы видели вас здесь в последний раз, — ответила она. — Не это ли вы желали знать?
Мартиньи удивленно приподнял брови.
— Да, — кивнула мадам Бриссо, — три месяца, а сколько происшествий нам пришлось пережить за это время! Мы были тогда богаты и счастливы или, по крайней мере, имели надежду скоро разбогатеть, а теперь… Но, — прибавила она, — зачем жаловаться? Наши несчастья могли быть еще больше, и когда я подумаю, что не будь вас, мой храбрый соотечественник, я лишилась бы мужа и дочери, осталась бы одна на всем свете, в бедности и без опоры…
— Не преувеличивайте моих услуг, мадам Бриссо, — возразил виконт, — может быть, оказывая эти услуги, я имел тайные причины, которые очень уменьшили бы вашу признательность, если бы вы о них знали!
— Я все знаю, виконт, но боюсь волновать вас, говоря о некоторых предметах, которые, как я угадываю, занимают ваши мысли.
— Говорите, говорите! — попросил Мартиньи. — Я почти здоров, к тому же объяснение между нами необходимо. Я не понимаю, — прибавил он, глядя на Клару, — откуда вы знаете…
— Я во всем призналась маме, — перебила его Клара, бросившись на шею матери и заливаясь слезами. — Как я могла бы заслужить ее прощение, если бы не призналась ей в своей неосторожности и в своих проступках? Ах, мама, моя милая мама, сможешь ли ты забыть когда-нибудь, как я была несправедлива к тебе?
— Не будем говорить больше об этом, дитя мое, — сказала мадам Бриссо растроганно. — Если ты была виновата, то была и наказана и не будем больше говорить об этом. Сядь, Клара, прошу тебя. Если виконт может выслушать меня спокойно…
— Повторяю вам, я почти здоров и чувствую себя прекрасно, — заверил ее Мартиньи. — Умоляю вас, не заставляйте меня томиться и поскорее скажите то, что вы хотите мне сказать.
Мадам Бриссо пересела к дивану.
— Виконт, вам должно быть известно, что в торговле обыкновенно ставят себе за правило выполнять данное обязательство. Почему же, имея в руках вексель, которому настал сегодня срок, вы не думаете предъявлять его?
— Объяснитесь, — произнес Мартиньи в замешательстве.
— Я же вам сказала, что мама знает все, — прошептала Клара, закрыв лицо руками.
— Да, — продолжала мадам Бриссо, — вы, виконт, как безжалостный кредитор, потребовали от этой неосторожной девушки обязательство, важность которого, она, может быть, недостаточно оценила. Поэтому я думала, что вы поторопитесь потребовать уплаты.
Мартиньи выглядел очень смущенным.
— Извините меня, — тихо сказал он. — В тот день, о котором вы говорите, я поступил недостойно. Но Клара очаровала меня, и я был способен…
— Вы были способны возбудить гнусные подозрения в сердце моей дочери против меня, — закончила мадам Бриссо.
Виконт потупился, между тем как Клара, снова бросившись на шею матери, осыпала ее поцелуями.
— Повторяю еще раз: все это должно быть забыто, — продолжала мадам Бриссо, освобождаясь из объятий Клары. — Поступки виконта де Мартиньи я извиняю от всего сердца, когда вспомню, как он их загладил. Но как бы то ни было, виконт, где же обязательство моей дочери?
Мартиньи пристально посмотрел на нее.
— А если я его потерял или у меня его украли? — спросил он странным тоном.
— Дочь моя и я, несмотря ни на что, будем считать себя обязанными добросовестно исполнить все условия.
Мартиньи пошарил в своей одежде, висевшей на стуле, и достал из потайного кармана бумажку, всю измятую и покрытую бурыми пятнами.
— Вот расписка, — сказал он. — Не бойтесь дотронуться до нее, несмотря на кровь, которой она покрыта; эта кровь была пролита, когда я защищал вашего мужа, мадам Бриссо, и вашего отца, мадемуазель Клара.
— Обещание, которое заключается в ней, тем не менее священно в моих глазах, — робко произнесла Клара, пока мадам Бриссо читала бумагу, которую виконт ей подал.
После минутного молчания мадам Бриссо сказала с улыбкой, несколько принужденной:
— Эта расписка составлена по всей форме, и та, которая подписала ее, должна исполнить все условия… Виконт, — продолжала она, — Клара обязалась возвратить вам сегодня ваш алмаз или его стоимость, то есть около шестидесяти тысяч франков, не правда ли?
— Да, но насколько я понял, этот алмаз потерялся или украден, словом, не был найден, и я благодарю за это небо. Итак, я имею право требовать… надеяться…
— Вы ошибаетесь, виконт, — перебила его мадам Бриссо. — Этот алмаз действительно был потерян вследствие необыкновенных обстоятельств, почти невероятных, но он теперь найден… Вот он!
Она положила небольшую вещицу, завернутую в бумагу, на стол перед Мартиньи. Тот, развернув ее, узнал драгоценный камень, отданный Кларе три месяца назад. Однако виконт, по-видимому, нисколько не обрадовался. Напротив, он швырнул алмаз на стол и сказал с печалью в голосе:
— Как это случилось? А я понял… я был уверен…
— Это странная история, — снова улыбнулась мадам Бриссо, — и если бы мне рассказали ее во Франции, я бы не поверила. Но мы живем в такой удивительной стране! Выслушайте меня…
Она рассказала ему, при каких обстоятельствах алмаз пропал три месяца назад, как Клара начала подозревать в этой краже хламид, прилетавших в сад, как, наконец, эти подозрения подтвердились, и Клара решилась отправиться в пустыню вместе с Рэчел Оинз, и как эта поездка чуть было не закончилась плачевно.
— Но их поиски не имели никакого успеха, — с нетерпением перебил Мартиньи. — Я знаю, что они не нашли алмаза в гнездах этих птиц.
— Только несколько часов назад алмаз возвращен мне, — ответила Клара. — Действительно, мы с Рэчел понапрасну подвергались опасностям. Но случилось так, что во время этого страшного пожара в лесу австрал