Сара ОрвигПтица счастья
Глава 1
Низкое серое небо нависало над густой рощей. Между дубами, красным кедром, американской лиственницей и бурым, сухим подлеском вилась узкая каменистая тропинка. Живописная группа из двух мужчин и пяти женщин расположилась на опушке с биноклями в руках, внимательно наблюдая за притаившейся в ветках дуба птицей.
Кортни Мид, изящная молодая женщина с золотистыми волосами, заплетенными в длинную косу, показывала своим спутникам укрытие одинокого дрозда. Она ждала, пока один из мужчин приготовится фотографировать. Кортни оделась по-спортивному: в джинсы и белую трикотажную рубашку, поверх которой накинула куртку в желто-коричневую клетку.
Неожиданно в ту минуту, когда фотограф Генри Твиллинг уже собрался было снимать, совсем рядом в свежем февральском воздухе резко прозвучал выстрел, нарушивший тишину и вспугнувший стайку соек. Кортни в испуге замерла, затем медленно повернулась к спутникам. Мисс Барнхил побледнела и покачнулась. Однако Генри Твиллинг успел заметить, что девушке стало плохо, протянул руку и подхватил ее.
Второй выстрел поднял в небо еще несколько стаек птиц, следом прогремел и третий. Кортни сорвалась с тропинки в сторону и, утопая в пожухлой прошлогодней траве, путаясь в зарослях сумаха[1], побежала к забору, служившему границей между заповедником и землями ранчо, где разводили лошадей.
Стремительно выскочив из-за деревьев, она резко остановилась, увидав незнакомого человека, который стоял по другую сторону забора. Мужчина был одет в джинсы, кроссовки и короткую куртку из овчины. Его голову украшала видавшая виды черная шляпа с широкими полями. Чуть поодаль, в нескольких ярдах, паслась гнедая лошадь. Незнакомец поднял ружье, высматривая что-то высоко в небе, прицелился, и вновь один за другим прозвучали два выстрела.
— Прекратите немедленно! — закричала Кортни, подбегая к забору. Мужчина медленно опустил ружье и пристально посмотрел на девушку холодными голубыми глазами. В замешательстве Кортни подумала, что таким взглядом можно и убить. Словно наткнувшись на невидимую преграду, она отступила на шаг назад и принялась рассматривать незнакомца. Выбиваясь из-под сдвинутой на затылок шляпы, каштановые вьющиеся волосы волнами падали ему на лоб. В свою очередь, холодные голубые глаза с каким-то скучающим высокомерием тщательно и досконально оценили Кортни, не пропустив ни одного дюйма, начиная со светлой косы и заканчивая кроссовками. Томно-ленивым взглядом незнакомец прошелся по всей ее фигурке в пять футов и шесть дюймов. На мгновение девушка забыла про свой гнев. Оценивающий взгляд был настолько мужским, что разбудил в ней чувственность, желание быть привлекательной. Кортни поймала себя на мысли, что хотела бы понравиться этому человеку, и смутилась. Она отвела глаза и словно очнулась. К ней мгновенно вернулся прежний гнев.
— Ведь это же территория заповедника, мистер, — строго проговорила она. — Здесь нельзя стрелять в птиц!
— Знаете ли, подруга, — грубо прозвучало в ответ. — А это — ранчо, на котором выращивают лошадей. И одна из ваших чертовых птиц мне здорово надоедает. И учтите — именно на чужой территории.
— Вы сошли с ума! — возмутилась девушка.
— А, черт, ничего подобного! А вот этот ваш краснохвостый сокол…
— Эбенезер? — У Кортни перехватило дыхание.
— Вот-вот, этот бешеный. Он у вас ручной?
— Ну, в некоторой степени…
— Так вот, он будет в некоторой степени мертв, если еще хоть раз появится на моей территории.
— Вы не убьете его!
— Проклятье! — Его твердый, заросший темной щетиной подбородок упрямо вздернулся, крепкие белые зубы с силой впились в сигару. И Кортни ясно поняла, что этот заносчивый, сердитый сосед представляет реальную угрозу ее мирной жизни.
— Должна сказать вам, мистер, что стрелять в птиц — это сущая мерзость! — сердито отрезала она. Гнев и возмущение переполняли девушку, а то, что из леса показались ее спутники, которые, без сомнения, слышали всю перепалку, расстроило ее окончательно. Тем более, что ее противник — это было очевидно — сохранял полнейшую невозмутимость.
— Если уж кто — подлый и мерзкий, так это ваша чертова птица, — спокойно ответил он.
— Что же она вам сделала?
— Она напугала моих лошадей, и они разбежались, а ее резкий крик заставляет их дрожать от страха, — голос мужчины стал глухим, и Кортни явно почувствовала в нем угрозу. — Кстати, делает она свои пакости специально.
— Господи, но это же все глупо!
— Ничего подобного. И если бы эта птица умела смеяться, то она при этом рассмеялась бы мне в лицо. Но и это еще не все…
В это время послышался пронзительный крик, захлопали крылья, и на миртовый куст рядом с Кортни опустился красногрудый сокол.
Хозяин ранчо чертыхнулся и поднял ружье.
— Не смейте! — закричала девушка. — Птица находится на территории заповедника! У меня есть свидетели!
— Ради того, чтобы избавиться от стольких неприятностей, пожалуй, стоит даже заплатить штраф в суде, — усмехнулся сосед, поднял ружье и прицелился. Хотя спутникам Кортни опасность не угрожала, компания спешно сбилась в кучу и держалась в стороне от противников.
— Я вас в последний раз предупреждаю! — голос девушки зазвенел от напряжения, однако ей не удалось отвлечь внимание охотника. В отчаянии, стремясь во что бы то ни стало спасти сокола, который был всеобщим любимцем, Кортни попыталась перепрыгнуть через забор. Резкое движение отвлекло внимание мужчины, и он опустил ружье. Но, зацепившись за перекладину забора, девушка потеряла равновесие, обрушилась сверху на своего врага, сбила его с ног, и вместе они упали на землю. Резкая боль пронзила ее — так силен был удар о его твердую грудь.
В суматохе ружье выстрелило. Сосед охнул от боли, а затем разразился потоком грубых ругательств. Мисс Барнхил упала в обморок, причиной которого была, возможно, именно эта невоздержанность в словах. Кортни почувствовала, что и сама близка к обмороку, закрыла глаза и уронила голову на грудь противника. Это длилось всего лишь минуту. Затем Кортни спохватилась, что лежит в объятиях незнакомого мужчины, и стремительно вскочила на ноги. Бросив взгляд на лежащего на земле человека, она увидела, что тот ранен в ногу и внизу по джинсам растекается красное пятно.
— Боже, вы ранены!
— Да, дорогая, благодаря вашим усилиям.
В это время послышался шум крыльев, и прямо на шляпу соседа уселся сокол. Тот вновь разразился потоком брани, попытался поймать птицу, но сокол сердито крикнул и улетел.
— Видит Бог, я все равно убью его, — раздраженно проговорил раненый. Кортни и в самом деле была близка к обмороку: по ее вине произошел несчастный случай. В глазах у нее все закружилось, потемнело, пытаясь справиться с дурнотой, она задержала дыхание.
— Я причинила вам боль, мистер, это все случилось из-за меня.
— Ну что ж, пожалуй, это так, — сухо ответил владелец ранчо.
— Разрешите, я отвезу вас домой? Может ли кто-нибудь вызвать врача? Мне так жаль, у меня и в мыслях не было причинять вам страдания, я лишь пыталась спасти сокола, это наш любимец. — Кортни понимала, что выглядит глупо, но никак не могла остановить поток слов.
— Ради Бога, отстаньте от меня, Малыш. Забирайте своих любителей птиц и убирайтесь отсюда.
— Ну почему вы так грубы? Я спрашиваю, есть ли у вас кто-нибудь, чтобы отвезти в больницу?
— Нет. Однако, благодарю, от вас мне ничего не нужно. Вы сделали уже достаточно для одного дня.
Кортни обернулась к своим спутникам:
— Мистер Твиллинг, будьте так любезны, отведите группу назад. Я позабочусь об этом человеке.
— Конечно, конечно, — ответил Генри Твиллинг, с сомнением глядя на эту пару. — Может быть, лучше я помогу ему, Кортни?
— Нет. Я сама поеду с ним в больницу.
— Проклятье! — попытался вмешаться раненый.
— Прекратите. Не успеете вы открыть рот, как из него вылетает ругательство. А ведь здесь дамы, которые отнюдь не привыкли к подобным оборотам.
На какую-то секунду Кортни почудилось, что в его голубых холодных глазах дрогнула какая-то тень, промелькнуло едва ли не удивление, но тут же исчезло, уступив место ярости.
— Уходите, ради Бога, со своими чертовыми любителями птиц и оставьте меня в покое! — отрезал он.
Девушка посмотрела на его раненую ногу — ботинок уже полностью пропитался кровью, — и внутри у нее все похолодело от чувства вины. Никогда Кортни не оставалась равнодушной к чужой боли.
— Пожалуйста, разрешите, я отвезу вас в больницу, — мягко попросила она.
— Не хотите, чтобы я здесь истек кровью и умер, а?
— Ну зачем вы так говорите? Сможете ли вы встать, если я поддержу вас?
— Я смогу встать, если вы не станете поддерживать меня, — однако тон ответа уже не был таким грубым.
— Какой вы, однако, чертовски упрямый! Дайте мне руку, я помогу вам подняться. — Кортни показалось, что во второй раз в его глазах промелькнуло удивление, а сжатые губы, несомненно, сдерживали улыбку. Но она решила, что ошиблась, — слишком уж суровым был его вид для смеха.
— Когда вы в ярости, то легко добиваетесь своего, — такой ответ можно было принять за согласие.
— Ваши мозги напоминают мне ваши манеры, — ответила она. — Вставайте, мы должны дойти до машины.
Сейчас, когда он опустил голову, девушка была абсолютно уверена, что в его глазах прячется улыбка.
— Флоренс Найтингейл[2], вот вы кто! Давайте вашу руку, Малыш.
Взяв ее за руку, мужчина сравнительно легко поднялся с земли. Он был высокий, стройный и гибкий и, распрямившись во весь рост, прямо возвышался над Кортни. Девушка заметила, что, попытавшись встать на раненую ногу, он поморщился от боли и тихо выругался.
— Мне так жаль, — повторила она.
— Ну уж не больше, чем мне. А впрочем, Малыш, скоро вам будет жаль меня еще больше.