Неджи на ватных ногах вернулся в кабинет дяди. Изуродованные останки отца продолжали лежать в центре комнаты. Хьюга с силой перевёл взгляд на лежавший на столе потрёпанный свиток. Он казался тяжёлым в руках, Неджи не знал, сколько времени он так простоял, но всё же, решившись, он на выдохе его развернул. Тонкий каллиграфический почерк отца несколько отличался от такового у дяди. Ему заниматься печатями для фуина… Хьюга активировал Бьякуган, чтобы убедиться в подлинности письма, и заметил отголоски столь родной чакры.
Отец писал, что это он вместе с дедом придумали этот план. Хиаши был против и сам хотел умереть, не поддаваясь ни на какие уговоры, и Хизаши пришлось поднять руку на главу клана, но больше всего эмоций вызвали последние строки письма.
Я выбрал смерть не для того, чтобы спасти главу клана. Я выбрал смерть, чтобы спасти собственного брата. Когда я применил к брату Шотей, то чувствовал себя максимально свободным. Выкуй свою собственную судьбу сам, Неджи. Твоя участь та, которую ты создашь собственными руками.
Неджи с силой швырнул свиток в противоположный конец комнаты, скатился на пол, опираясь спиной на стену, и, положив локти на колени, руками забурился в волосы. Множество вопросов крутилось у него в голове. Почему он променял их с матерью на жизнь брата? Знала ли мать о том, что произошло на самом деле? А если знала, то почему молчала? Почему Хиаши всё это время молчал и показал это письмо только сейчас? Это ведь не было секретом, который нужно было скрывать, да и поверить в реальность происходящего было крайне сложно.
Но фрагменты начали складываться с огромной скоростью, словно кусочки паззла, позволяя взглянуть на картину целиком. Бой на турнире против представителя главной ветви был последним разом, когда на нём активировали печать, если вычесть за скобки избиение того урода. Именно Хиаши остановил это. Больше на нём никто не применял такого способа наказания. Тренировки и техники, которые он демонстрировал своим дочерям в зоне действия Бьякугана Неджи. Именно он прекратил жгучее жжение из-за попытки самостоятельного взлома печати. Спарринги, в которых он демонстрировал на практике новые клановые техники и позволял испытать их на собственной шкуре. Слова Ханаби, что Хиаши уделял Неджи больше времени нежели собственным дочерям. Полная картина не только шокировала парня, но и злила.
Тяжёлые шаги, глубокое дыхание и задвигаемая стенка прервали мысли, заставив Неджи поднять взгляд.
— Зачем? — протянул он, глядя в глаза дяде. Теперь во взгляде юного Хьюги не было ноток игравшего раньше вызова. — Зачем всё это, зачем врать?
— Я тебе не врал, но и не спешил переубеждать в обратном, — ответил Хиаши, остановившись в центре кабинета. — Для тебя я был врагом, для победы над котором нужно было прилагать все силы на собственное развитие. Ради этого ты с головой уходил в тренировки, медитации, рисковал понапрасну, проводил бездумные эксперименты.
— Зачем? — Неджи повторял один и тот же вопрос, так и не слыша ответа на главный вопрос.
— Если бы ты знал правду, то продолжал бы так истязать себя в попытках доказать всем, что ты лучше главной ветви? Пытался бы показать всем, что они ошиблись, выбрав меня вместо твоего отца? — парень хотел было сказать «да», но понимал, что не смог бы ответить на этот вопрос. Он не знал, как бы себя вёл, покажи ему кто это письмо раньше. — А нормально тренировать тебя я бы не смог из-за запретов и ограничений. До меня и Хизаши в главной ветви не рождалось близнецов. Случай с моим братом — единичный. Ты, как и твой отец, члены главной ветви по крови, но вынуждены были остаться в побочной.
— А если бы я проецировал свою злость не на вас, а на других? На Хинату, за то, что она продолжала быть в главной ветви несмотря на мягкость и слабость? Или на Ханаби, за то, что её не сослали в побочную ветвь как моего отца? — Неджи не мог презирать Хиаши как человека, который пожертвовал собственным братом, чтобы выжить, но пытался зацепиться хоть за что-нибудь, чтобы он не выглядел столь безгрешным. И столь длительный обман, игра на чувствах и манипуляция вполне подходили.
А дальше Неджи от шока распахнул глаза настолько широко, что ему показалось, что они должны были вот-вот вывалиться. Хиаши опустился перед ним на колени, склонив голову к полу.
— И за это я готов просить у тебя прощения, — сказал он.
— Пожалуйста, встаньте, — Неджи смог сказать лишь это и перевёл взгляд на изувеченное тело отца. Хиаши, наверное, увидеть подобное состояние брата-близнеца, добровольно пожертвовавшего собой, не менее больно.
Неджи не спешил никуда уходить, продолжая сидеть перед глазами «врага», который незаметно подталкивал вперёд. Иногда в правду тяжелее поверить, чем в самую сложную ложь.
Эпилог
Следующим днём на закрытом кладбище Хьюг собрались практически все члены клана. Те, кто сейчас был в селении. Главная ветвь вместе со старейшинами и побочная. В последний раз такое количество Хьюг в одном месте было на похоронах Хизаши, но тогда гроб был пустым. Сейчас же его отец вновь послужил причиной для единения клана, точнее тот факт, что Неджи сумел вернуть его тело домой. Все собрались вновь лишь для того, чтобы почтить память давно умершего шиноби. Несмотря на то, что тело было изуродовано, изувечено и лишено конечностей, накрывать крышкой никто не спешил. На отца смотрел каждый, но лишь единицы не пытались в спешке отвести взгляд. Это было напоминание слабости клана. Демонстрация платы за вероломное нападение другого селения. Такова цена мира, что спустя прошедшие года звучит лишь как оправдание.
Неджи стоял ближе всех к гробу и смотрел на тело, которое наконец будет захоронено на родной земле, рядом с мамой. Хьюга чувствовал чужие взгляды, направленные ему в спину. В детстве они были полны лишь презрения и высокомерия от главной ветви и неискренней жалости, выглядевшей как подачка, и злорадства от побочной. Со временем во взглядах последних можно было заметить робкую надежду и гордость. Сейчас всё же кардинально изменилось. Уважение и гордость от побочной, а презрение главной, в большинстве своём, уступило заинтересованности, они оценивали Неджи. Были и взгляды, полные скрытой злобы от старших и зависти более молодых представителей основной, но сегодня парню было глубоко наплевать на мнение некоторых соклановцев. Неджи лицезрел, как шиноби, вооружённые цветами, неспешно подходили к могиле отца.
Юный Хьюга посмотрел на дядю. Ему было сложно не то, что принять, а хотя бы представить, что отец был на стороне Хиаши. Гораздо легче жить, когда у причин всей той несправедливости есть лицо, на которое можно было вымещать всю злость. Но, как бы странно не казалось, не отсутствие или наличие проклятой печати на лбу позволяло человеку делать выбор, лишь он сам решал, как поступить. Неджи казалось, что именно это отец хотел передать в письме для него. Он словно говорил, что конечный выбор всегда за Неджи.
Тело накрыли крышкой, а гроб опустили под землю, окончательно скрыв от глаз.
Взгляд молодого Хьюги невольно сместился на стоявших рядом с Хиаши Хинату и Ханаби. Если бы отец не вырубил Хиаши тогда, продавив своё решение вопреки воли главы клана, то именно они и росли без отца. Ханаби бы вообще не родилась, а Хинате Неджи не желал пережить раннюю потерю обоих родителей, у него хотя бы долгое время была мать. Родные лица кузин прогоняли смятение и беспокойство.
Всё меньше людей оставалось на кладбище. Кузины, несмотря на их подпортившиеся отношения, подошли вместе и возложили цветы. Букет из белых лилий, хризантем, роз и орхидей. Они попрощались кивками, Ханаби ушла первой, а Хината, встав рядом с Хиаши, всё же посмотрела на Неджи. Она шагнула к нему навстречу, но замерла, продолжая смотреть тому в глаза, явно решаясь подойти ближе. Неджи улыбнулся, показывая, что всё хорошо, и кивнул. Кузина выдохнула и, развернувшись, тоже покинула кладбище.
Теперь там оставались только Хиаши и Неджи. Парень стоял, сильно сжав кулак, ибо не знал, что сказать. Он хотел здесь быть один, только дядя уходить не спешил.
— Прояви терпение, Неджи. Это не только твой отец, который наконец захоронен на клановой земле, но и мой брат, отдавший собственную жизнь ради сохранения семьи, — тихо проговорил Хиаши.
Юный Хьюга промолчал и постарался отстраниться, погружаясь в размышления о том, что делать дальше. Чунинский жилет вручат на днях, но он нужен был ещё год назад, сейчас это лишь признание очевидного. Предложение Цунаде о вступление в Анбу выглядело перспективно и манило в первую очередь столь необходимым для Неджи опытом. Он прекрасно понимал, что в настоящих сражениях во время выполнения миссий у него не будет возможности сходиться в поединках десятки раз для того, чтобы узнать о всех силах врага. Неджи прекрасно ощутил на себе силу опыта. Даруи, который, несомненно, был слабее Хиаши, оказался для него куда большей проблемой, нежели дядя, манеру боя которого юный Хьюга знал вдоль и поперёк. Анбу бы помогло ему исправить свой главный и вопиющий недостаток — малый опыт сражений. Да, он успел повстречать тех, в бою с которыми для генина одно выживание — несомненный успех, но с равными не было такого богатого опыта.
И оговорка Хокаге о том, что ни глава клана, ни старейшины не смогут ему приказывать на прямую, пока он будет членом Анбу. Лишь сама Цунаде да Рато, который будет командиром его отряда. Открывшаяся свобода и перспектива роста… Да и наглядный пример Какаши, что это не навсегда. Он был капитаном Анбу, а теперь полноценный джонин, притом один из сильнейших в селении.
— Цунаде-сама говорила о твоём приглашении в Анбу, — произнёс Хиаши, словно читал мысли Неджи. — Ты считай уже чунин и вправе решать сам, как поступать, я не буду тебя ограничивать. Если ты откажешься, то на миссии от клана без твоего согласия я тебя не отправлю. Вступать ради того, чтоб получить возможность отказать клану, тоже не стоит. Да и в целом, я не советую соглашаться. Тебе там вскоре будет тесно.