– Временами люди такие нетерпеливые, знаешь?
Я киваю. Да, знаю.
– Когда я учился в школе, то никак не мог совладать со своим СДВ. Доводил учителей до белого каления. Я не пытался кого-то специально разозлить, просто физически не мог сидеть спокойно и заниматься. В шестом классе, когда я стал срывать каждый урок – буквально каждый, – мама повела меня к врачу, и мне выписали таблетки. Сработало. Ну, вроде как. То есть теперь я сидел на стуле, не сходил с ума, вел себя тихо. Учителя были счастливы. А потом мне стало плохо – в смысле здоровья. Все время рвало. Я не мог спать, терял вес.
Не могу представить себе больного Адама.
– Наконец, врач сказал, что лекарства дают побочный эффект. Предложил другие таблетки, но мама наотрез отказалась и всерьез занялась питанием и гомеопатией. Делала все, чтобы мне было хорошо.
– И получилось?
– Ага. Я отлично себя чувствую.
– И хорошо занимаешься?
– Только пятерки и четверки.
– Но разве ты… – Он смотрит на меня, ждет, когда я договорю. – Разве у тебя не осталось СДВ?
– Не знаю. Может, и осталось. Но я хорошо учусь, не болею и счастлив.
– Это хорошо, Адам. Мне бы не понравилось, если бы ты был несчастлив.
Он приподнимается, посылает мне непонятную улыбку, а потом выбирается из листьев и отдает мне эссе. Теперь оно еще больше помято, еще и в земле испачкано.
– В следующий раз, как придется что-то писать, зови. Я помогу тебе исправить ошибки.
Я киваю, но знаю, что никогда его об этом не попрошу. Если у него хватает воспитания предложить, мне хватит воспитания не воспользоваться его вежливостью. Поднимается ветер, но вместо того, чтобы надеть толстовку, Адам просто накидывает капюшон себе на голову. Когда он идет, толстовка развевается за ним, будто плащ.
20
Сегодня последний день ноября и так чертовски холодно, что я даже не тружусь снять теплую школьную форму, пока иду к машине после уроков. Уже почти залез внутрь, как вдруг замечаю Джулиана. Он стоит на крыльце как вкопанный.
– Эй! Джулиан! – окликаю я. Он вскидывает голову, словно вышел из транса. Я машу ему, и Джулиан медленно подходит. – Автобус прозевал?
Он напрягается, явно уже сочиняя какое-то оправдание.
– Да.
– Залезай, подвезу.
– Все в порядке. Ты не должен. Это недалеко.
– Где твой дом?
– На Уикер-стрит. У водонапорной башни.
– Это же десять миль. Залезай.
– Нет, правда. Это…
– Джулиан. Затаскивай уже свой зад в машину.
Он поспешно плюхается на переднее сиденье и благоговейно оглядывается:
– Да это настоящий космический корабль.
Я хмыкаю, но тут Чарли рывком открывает переднюю дверь и приказывает:
– Назад.
Хочу запротестовать, но Джулиан уже перебирается, куда указано. Как только к нему набиваются Элисон, Джесс, Камила и Эмеральд, я выезжаю с парковки, и мы начинаем обсуждать вечеринку, которую завтра закатывает Эмеральд в честь своего дня рождения.
– А кто придет? – желает знать Камила.
– Ну, мы все, разумеется, – говорит Эмеральд, – плюс Кэрри и Мейсон, и та группа, и…
– Постой, те ребята из театра? – фыркает Камила.
– Осторожно, – смеется Чарли. – Адам у нас чуть не стал актером.
– Ага, стал бы, если б не был таким ленивым. – Я смотрю в зеркало и вижу белого как полотно Джулиана. Дерьмо. Я не то чтобы забыл про его боязнь машин, но думал, та уже прошла.
– А ты придешь, Джулиан? – спрашивает Эмеральд.
Он не отвечает, и в машине становится тихо.
Я снова смотрю в зеркало. Элисон наблюдает за Джулианом с тем же озабоченным материнским выражением, с каким суетилась вокруг меня, когда я вывихнул лодыжку.
Наконец тихий голосок говорит:
– Да.
Девочки что-то шепчут про «очаровательного». Наверное, бедняга Джулиан от смущения не знает, куда деться. На его счастье – пожалуй, только на его – Джесс вставляет свой телефон в мою машину, и динамики разрываются от завываний гитар.
Когда мы добираемся до Уикер-стрит, я с радостью пользуюсь поводом выключить музыку.
– Который?
– Пятый дом справа.
– Тот? – удивленно переспрашиваю я.
– Да.
– Ого. Красивый.
Это огромное двухэтажное здание из белого камня с длинными рядами квадратных окон. Каждое крыло венчают острые башенки, прямо как на крепости. Красиво, но странно. Тот, кто владеет таким домом, уж явно мог бы купить своему ребенку телефон или вещи по размеру.
21
В воздухе витает холодный металлический привкус зимы; он оживляет все чувства и прогоняет морок. Я быстрее кручу педали велосипеда, огибая замерзшие лужицы. Иногда мне хочется поехать на нем в школу, но он слишком маленький, меня подымут на смех, а я такого не выдержу. Этот велосипед подарил мне папа.
Замерзший, я осторожно стучу в дверь Адама. В моих руках небольшая коробочка, обернутая в розовую бумагу. Адам меня впускает, и мы проходим в гостиную, где болтают Эмеральд, Камила и Элисон.
– Ты принес мне подарок? – спрашивает Эмеральд.
– Сегодня же твой день рождения, – отвечаю я.
Она мягко улыбается и осторожно разворачивает бумагу. Все наблюдают за процессом, а мне становится неловко. Надеялся, моя коробка затеряется в сотнях других. Эмеральд буквально лучится радостью и предвкушением, отчего я волнуюсь еще сильнее, ведь подарок-то не очень.
– Какая прелесть! – улыбается она при виде керамической бабочки. – Откуда ты узнал? – Я не очень понимаю, о чем она. – Спасибо, Джулиан.
Кто-то включает музыку. Трое девочек заставляют нас с Адамом сесть, а сами исчезают в коридоре лишь затем, чтобы появиться в совершенно других нарядах.
– Запоминайте, – приказывает Камила. – Потом скажете, чей наряд был самый горячий.
Они немного крутятся и снова убегают.
– Они как обкурились, – смеется Адам.
В гостиную входит Катерина, улыбается при виде меня и угощает печеньем со вкусом свежесрезанной травы.
Девочки возвращаются и требуют вынести вердикт. Я, хоть убей, не могу вспомнить, что на них было пару минут назад, так что приходится лгать. После еще четырех смен они падают на желтый диван Адама и смотрят на меня.
– Джулиан, – деликатно начинает Эмеральд, – нам следует обсудить твой гардероб. – Я оглядываюсь на Адама, но тот смотрит с веселым сожалением. – Например… вот этот твой ансамбль.
От стыда начинает колоть в глазах. Я так старался хорошо одеться на ее вечеринку. Даже пролез в комнату Рассела и позаимствовал одну из его сорочек.
– У тебя все в порядке, – заверяет меня Адам, укоризненно качая головой в сторону Эмеральд.
– Мы берем тебя на шопинг! – подскакивает Камила.
Желудок скручивает. Я не могу пойти купить себе одежду, но и признаться им тоже не могу.
– Она впору, так что…
– Отказы не принимаются, – перебивает она, и девочки принимаются осматривать меня с ног до головы.
– Дамы, – вмешивается Адам, – вы его с ума сведете. – Он поворачивается ко мне. – Наверное, я найду пару своих старых вещей, если хочешь.
– Давайте посмотрим! – подхватывает Элис, и все они несутся в комнату Адама.
– Что, прямо сейчас? – кричит он им вслед.
– Это мой день рождения, – отзывается Эмеральд. – Джулиан, иди сюда.
Адам снова мне сочувственно улыбается и пожимает плечами:
– Это ее день рождения.
Когда я вхожу в его комнату, девочки уже вовсю разоряют гардероб. А здесь иначе, чем я помню. Вместо двух кроватей одна, но большая; почти все фигурки супергероев и постеры пропали. Но аквариум здесь, только пустой. Когда я жил в их доме, Катерина прочла мне историю, где Элиан встречает знатную девочку с другой планеты и она показывает ему свою огромную спальню. Одну стену закрывала алая штора, но, когда девочка ее отдернула, там, вместо неба, плавало животное размером с кита. Это было не окно, а гигантский аквариум. Мне безумно понравилась та сцена. Я захотел себе такую же комнату, и Катерина купила этот аквариум.
– Иди сюда, – приказывает Камила. Девочки оборачиваются и демонстрируют мне рубашки.
– А это правда может подойти, – замечает Эмеральд.
– Не пойму, почему столько парней норовит носить рубашки типа ночнушек, – прибавляет Элисон.
Камила снимает рубашку с вешалки и пихает мне.
– Надень-ка. – А потом замирает, будто ждет, что я начну переодеваться прямо у нее на глазах.
Меня охватывает паника.
– Гм…
– Не переживай, мы видели мужские соски, – подмигивает Камила.
– Не его соски, – уточняет Адам, входя в комнату. Он отодвигает в сторону ряд вешалок, вытаскивает откуда-то из глубины пару темных джинсов и протягивает мне. – Выметайтесь, леди. Он вам не стриптизер.
– Эмеральд! – аж подскакивает Камила. – Давай позовем стриптизера!
Девочки смеются, но Адам выгоняет их из комнаты. Как только дверь за ними закрывается, я быстро переодеваюсь. Рубашка и джинсы точно впору. Не помню, когда последний раз носил вещи по размеру.
Я открываю дверь и обнаруживаю, что все ждут прямо за ней. Девочки разражаются аплодисментами и приказывают мне повертеться. Адам смеется и пожимает плечами, так что я повинуюсь.
Когда все снова хлопают, мой рот изгибается в подобии улыбки.
– А фокусник будет? – спрашиваю я. На последнем дне рождения, куда я ходил, был фокусник.
Адам качает головой, улыбается, будто я сказал что-то смешное. Я обвожу взглядом гостиную. Вообще-то не похоже на праздник. Никаких тебе воздушных шариков, транспарантов, фигурок животных, набитых конфетами, или чего-то такого.
Мы с Адамом устраиваемся на одном из длинных диванов, а дом начинает заполняться старшими ребятами. Некоторых я уже видел на концерте, но большинство – незнакомцы.
Какие-то девочки приносят упаковки бутылок из розового стекла. За ними группа парней затаскивают огромные коробки пива. Все бурно радуются и дают им наличные.