иться видом планеты из космоса.
Никаких личных вещей у меня с собой не было, так что сборы заняли минут пять. Все тот же полюбившийся мне комбинезон, на ногах вместо больничных тапочек тяжелые ботинки размера на три больше нужного — самые маленькие, что нашлись на корабле. Как настоящий мужчина, Юрий не позаботился о том, чтобы достать мне одежду до или хотя бы после похищения. Я потуже затянула шнуровку на ботинках и нелепо пошлепала к выходу, где меня уже ждал док. Сам он остался в белом халате и, судя по всему, тоже ничего с собой не брал.
Мы дошли до ангара, где стояли корабли поменьше. «Шаттлы», — тут же поправила я себя, вторя интонациям дока. Там меня ждал Юрий, и до меня дошло, что Дали собирается остаться на «Грифоне».
— Вы что, не летите на Лонгу? — спросила испуганно, еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться в руку дока.
— Прибуду чуть позже, с остальной командой. — Дали отвел глаза, не желая встречаться со мной взглядом.
— Но вы ведь потом приедете ко мне? — не отставала я.
Тот замялся, но я уже успела прочесть ответ в его мыслях. И застыла, почти не дыша, пытаясь смириться с ощущением потери.
— Эрика, у дока своя работа, — раздраженно проворчал Цехель, положив руку мне на плечо, и легонько потянул к шаттлу. — А нам пора.
Я позволила себя увести и не сопротивлялась, кода Юрий застегнул на мне ремни. Лонгу я все-таки увидела, но в тот момент не могла насладиться прекрасным видом нового мира. Хотя бы потому, что мой мир, который в последние дни вертелся вокруг Сафара Дали, был разрушен. Вновь.
Лонгийский космопорт не отличался от тех, в которых мне уже приходилось бывать. Как и флаер, на который мы пересели с челнока, — он был почти полной копией тех, что выбирал для себя Нибель, разве что более невзрачным, невыразительного стального цвета. Альге не любил показухи.
Гардарик усадил меня на сиденье и плюхнулся напротив, вытянув длинные ноги почти на весь салон. Несмотря на нарочито расслабленную позу, сам он излучал напряжение и, кажется, был чем-то раздражен. С вялым удивлением, прорвавшимся через мое оцепенение, я заметила, что он снял с себя почти все украшения, оставив тоненькое серебряное колечко в ухе. Теперь, без привлекающих внимания цацек, он казался старше и неожиданно опаснее, как будто звенящие и блестящие побрякушки до этого скрывали его истинную хищную суть.
Заметив мой взгляд, он тут же вопросительно посмотрел в ответ, но я уже отвела глаза. Юрий недовольно нахмурился и нажал на коммуникатор, прикрепленный к его сиденью.
— Шейл, пролетая над столицей, будь добр, снизься немного и никуда не торопись. Хочу показать нашей гостье город сверху.
— Будет сделано, тай, — коротко отрапортовал пилот.
Флаер плавно взмыл вверх, беря курс на город.
— Ты знаешь, как называется зимняя столица Лонги? — Не дождавшись от меня никакой реакции, Юрий ответил сам: — Кадис, в честь самого древнего испанского города. Римляне, правда, называли его немного иначе — Гадес. Ты же вроде любишь земную мифологию? Значит, наверняка помнишь, что Гадесом римляне называли царство мертвых и самого бога, который им правил. Так что тебя, думаю, можно в какой-то степени считать прекрасной девой Прозерпиной… О, вот и город! Посмотри вниз: скоро мы будем пролетать над центром Кадиса. Он очень красив в ночных огнях.
Мы уже минули стрелы небоскребов, и теперь я смогла увидеть то, что недавно так жадно разглядывала на головиде. Площади и дворцы, изящные буддийские пагоды и скорбно-строгие католические храмы, рядом с которыми в небо возносились высокие минареты мечетей. Та еще диковинка в современном мире — почти на всех планетах неоислам был признан запрещенной религией. Лишь в по-восточному пестрой Лонге умудрялись совмещать столько противоречащих друг другу верований. Но сейчас этот вид не радовал и не восхищал меня.
Юрий несколько разочарованно следил за моим равнодушным взглядом и наконец не выдержал.
— Тебе нравится? Эрика? Не молчи… Не игнорируй меня!
«Ты меня игнорируешь, рабыня?» — вновь раздался в моей голове голос Карима, и я, схватившись за горло, панически заозиралась. Его здесь нет, нет, он остался на «Грифоне»…
Пытаясь справиться с воспоминаниями, обхватила себя руками и начала раскачиваться. Юрий поспешно расстегнул ремни на своем сиденье и, пересев ко мне, попытался обнять. Я старалась оттолкнуть его, но он не давал вырваться.
— Ну чего ты, маленькая? Эрика, тс-с-с, перестань…
Остальное я помню плохо. Мы еще летели какое-то время — мне показалось, целую вечность, потом Цехель подхватил меня на руки и куда-то понес. Там было еще хуже. Много людей с назойливыми и суетливыми мыслями и грязными эмоциями. Меня о чем-то спрашивали, трясли, все время повторяя мое имя, но наконец-то оставили в покое. В комнате с мягкими стенами и полом. Как знакомо. Я свернулась в клубочек и закрыла глаза, отгораживаясь от всего мира. Док, почему ты так легко позволил мне уйти…
Я так тщательно изолировала свой разум от всего происходящего снаружи, что определила, что рядом со мной кто-то находится, не по мыслям и чувствам, а по запаху легких цветочных духов.
— Вы ничего ей не давали? — прозвучал рядом низкий женский голос.
— Конечно нет!
Это был Юрий.
— Хорошо. Конечно, тай Дали успел изучить реакцию эспера на некоторые лекарства, но лучше не стоит рисковать, не зная, чем вызвано ее состояние.
Услышав упоминание дока, я всхлипнула.
— Реакция есть. Хорошо, — довольно сказала женщина. — Юрий, помоги мне ее усадить.
— Мне точно стоит к ней прикасаться?
— Она была агрессивна?
— Нет, но… Едва ли ей нравится, когда я до нее дотрагиваюсь, — признался гардарик. — Думаю, мне стоит уйти, доктор Кронберг.
— Послушайте, тай Цехель, что это за внезапные сантименты? — насмешливо вопросила женщина. — Вы, возможно, единственный на всей Лонге, кто может касаться Эрики без угрозы вызвать у нее новый приступ. Она сейчас очень чувствительна к чужим эмоциям и мыслям, и даже мое присутствие для нее весьма травматично. Но другого выхода нет — рискнуть оставить ее так я не могу.
Меня осторожно приподняли за подмышки и как большую куклу прислонили к стеночке. Я неохотно разлепила глаза и взглянула на доктора. Это была невысокая стройная женщина с длинными рыжими волосами, уложенными в корону, совершенно не походившая на тот образ, что я сложила по словам Юрия. Смотрела доктор Кронберг на меня очень внимательно и серьезно, но не строго. Как на человека, а не как на подопытную мышь.
— Эрика, ведь так? Меня зовут Алана Кронберг, и я тот врач, который поможет тебе выжить среди этих идиотов.
— Эй! — возмутился Юрий. — Это ведь не про меня, да?
— Мы подумаем, — ответила доктор Кронберг, одобряюще мне улыбаясь. Но тепло, что от нее исходило, не могло меня согреть. — Я, к сожалению, простой человек и не умею читать чужие мысли. Но я вижу, что тебе плохо, и хочу тебе помочь. Скажи, как я могу это сделать?
— Никак, — прошептала я.
— Она заговорила! Впервые за три часа! — встрепенулся гардарик.
— Заткнись, Юрий, — не прекращая улыбаться, приказала эта странная женщина. — Я не могу, тогда кто сможет, Эрика?
Надежда возродилась во мне.
— Док…
Кронберг недоуменно нахмурилась.
— Док?
Я с упованием кивнула, и Алана снова обернулась к Юрию. Тот насмешливо откашлялся.
— Полагаю, она говорит о Сафаре Дали.
— Тае Дали?
— Да, они сблизились на корабле. Фактически она не отлипала от него все путешествие.
— Расскажи подробнее.
Юрий коротко поведал о том, чему был свидетелем, и упомянул несколько деталей, о которых он точно не знал, подтвердив мое подозрение, что он гораздо чаще следил за мной, чем мне думалось раньше.
Алана сначала слушала его абсолютно спокойно, хоть и внимательно, но в какой-то момент я почувствовала, как в ней возникло понимание, озарившее ее душу вспышкой радости.
— Да это же импринтинг практически в чистом варианте! Эрика находилась в сенсибельном состоянии, и в этот момент тай Дали стал для нее фулкрумом.
Юрий терпеливо вздохнул.
— А теперь по-человечески, Алана.
— О, а я поняла! — прошептала я, надеясь получить благосклонность этой женщины, в чьих руках, возможно, сейчас была моя судьба. — Вы ведь про запечатление, да, доктор? Я привязалась к тому, кого сочла достаточно безопасным и способным меня защитить.
Кронберг негромко рассмеялась.
— Вот, сразу видно человека, не раз бывшего жертвой моих коллег. Традиционно импринтинг происходит на ранних этапах жизни, но мы говорим о другом его виде, связанном с сильными переживаниями в критичный для человека период. Притом изучали его именно на эсперах, и вы явно склонны к запечатлению. А в твоем случае, насколько я понимаю, ты не только сама привязалась к Дали, но и его к себе привязала? Так ведь, Эрика?
— Как есть правду сказали, док, — ответил вместо меня Юрий. — И что нам теперь делать?
Доктор Кронберг еще раз внимательно осмотрела меня и, незаметно подмигнув, расстроенно ответила:
— Ничего не поделаешь. Придется попросить Сафара Дали приехать. Импринтинг такая штука, с которой лучше не шутить.
— Вот же тай Дали обрадуется, — мрачно пробормотал Цехель. — Но сразу не получится доставить. Прежде чем тащить во дворец корабельного дока, допуская его к столь важному объекту, как Эрика, на постоянной основе, я должен согласовать это с Альге.
Я почти не обиделась на «объект», радостно вскрикнув.
— Ну и быстро же ты приходишь в себя, лиса, — укоризненно сказал он.
— Если бы ты не был таким бесчувственным, то не думал бы глупостей, — фыркнула Кронберг, поднимаясь и расправляя красную юбку на стройных коленках. — Эрика была искренна. На самом деле нет необходимости и дальше держать ее в таком ужасном месте. Я провожу девочку в ее комнаты, а ты пока займись делом.
— Я дам людей в сопровождение, доктор Кронберг, — послушно сказал Юрий, и голубые глаза его сверкнули едва заметной насмешкой.