— Я никуда с вами не пойду. И если вы…
Договорить не успела. На меня внезапно накатила слабость, в груди резко закололо. Покачнувшись, почти упала с кровати, в последний момент успев схватиться за гардарика.
— Не вовремя, — пробормотал сквозь зубы Юрий, укладывая меня на постель, а затем впился в губы поцелуем. В его прикосновении было все: сожаление и неутоленная страсть, желание наказать и в то же время мольба о прощении. Но больше всего в его поцелуе было горечи.
Горечь? Губы наемника действительно были покрыты чем-то горьким и неприятным на вкус. Это меня отрезвило, и я с силой укусила его, заставив отпустить.
— Любишь насилие, да? — прохрипел он, поднеся руку к своему рту.
— Вы пытаетесь отравить меня? — спросила я потрясенно.
— Нет. Лишь помочь. Тебе уже легче?
Я прислушалась к своим ощущениям. Дурнота и боль на самом деле уходили, зато появилась какая-то странная сонливость. Не удержавшись, зевнула и часто заморгала — глаза слипались.
— Побочный эффект, прости, — без какого либо сочувствия и сожаления сказал гардарик.
— Вы лишили меня дара, да? Теперь я стану… стану никому не нужной, — плаксиво протянула я.
— Не глупи, — голос Юрия звучал как сквозь туман, — ты бы этого просто не пережила. Я на время притупил твои способности, чтобы…
Для чего он это сделал, я уже не услышала, провалившись в сон.
Проснулась от резкой боли. Щеку жгло. Заморгала, привыкая к свету и растерянно глядя на мужчину, нависшего надо мной. Не Юрия, нет. Ядгара Альге. Лицо его, обычно спокойное, сейчас выражало почти весь спектр эмоций от облегчения до злости.
— Ч-что?
Язык до странности плохо слушался, а в теле была неприятная слабость.
— Это ты мне скажи. Охранник у дверей мертв, ты выглядишь ненамного лучше трупа, а дверной сканер сломан. Мне понадобилось пять минут, чтобы попасть внутрь собственных покоев.
Соображала я все еще плохо, но самое важное поняла.
— Охранник… мертв? Как?..
— Выясняется, — коротко ответил Альге, облегченно отпуская меня. Все это время он сжимал меня за плечи так крепко, что на коже наверняка останутся синяки. — Когда увидел тебя такой — неподвижной, бледной, — решил, что ты тоже умерла. Кронберг говорила мне, как плохо эмпаты воспринимают чужую смерть рядом с собой. А ты ведь еще не оправилась после Дали.
Значит, вот что это было! Я почувствовала, как человек по ту сторону двери умирает. И, переживи я опять чью-то смерть… Получается, Юрий все-таки спас меня, своим поцелуем не дав дару эспера меня погубить. Но почему стражник умер? Едва ли сам по себе…
Внезапно я догадалась. Юрий сказал, что отвел охране глаза, и я поверила. Но он врал. Чтобы попасть ко мне, Цехель отравил его. Чем-то таким, что действует не сразу, но делает беспомощным. Все это время, пока мы с Юрием говорили, стражник, темноволосый неулыбчивый мужчина, которого я и видела-то всего несколько раз, приближался к смерти все ближе и ближе. Но окончательно он должен был умереть после того, как я ушла бы с Юрием. «Не вовремя», — услышала я вновь голос гардарика. Конечно, я не должна была застать смерть охранника. Цехель просто не успел уговорить меня уйти и, напротив, вынужден был спасать. Все же в одном не обманывал: он на самом деле хотел мне помочь.
Но я все равно не могла больше оправдывать его. Не сейчас. Я еще слишком живо помнила угрозу в голосе наемника.
— Тай Цехель… был… здесь, — наконец выговорила я.
Взгляд Альге похолодел.
— Я знаю. Его уже ищут. Он что-то сделал тебе?
Покачала головой.
— Н-н-нет. Не знаю. Замир!
Император недоуменно нахмурился.
— Отвести тебя к нему?
— Проверьте, как он!
Не задавая вопросов, Ядгар что-то набрал на коме, подождал несколько секунд, вновь взглянул на экран и наконец успокаивающе кивнул мне.
— Он спит. Почему ты заволновалась о нем?
Как просто звучал вопрос, как сложно было на него ответить. Я замялась. Проклятье! Гардарик сильно испугал, показав истинного себя, и все же я до сих пор не могла рассказать всю правду о нем Альге. И ведь не только потому, что хотела защитить. В глубине души я понимала, что защищаю прежде всего себя. От гнева императора, от его разочарования. Но сейчас мое молчание грозило обернуться бедой.
— Вы возненавидите меня за то, что скрывала, но… я расскажу вам.
Запинаясь и путаясь, я поведала Ядгару все, что утаивала до этого. О его матери и потерянном даре. О способностях гардариков, об истинной цели Юрия. И о том, зачем он приходил ко мне. Альге слушал молча, полностью закрывшись. Не было ни отголоска его мыслей, ни чувств. Он снова превратился в ледяную глыбу, будто и не было последних дней, наполненных нежностью и заботой.
— Ты отказалась бежать с Юрием, — подытожил император, когда молчание стало невыносимым.
— Да.
— Но при этом размышляла, позволить ли гардарику забрать моего сына или лишить его дара.
— Я давно уже отказалась от этой идеи. Но да, изначально была готова так поступить.
— Ради мести?
— Нет, нет! — горячо возразила, комкая простыню. — Нет. Я просто запуталась. Хотела для Замира как лучше, но не знала, чем помочь ему. В тот момент мне казалось, что, лишись он дара… лишись я дара, всем было бы лучше. Но это было бы ошибкой. Нельзя ни с кем поступать так, как поступили с вами.
— Ты жалеешь меня? — тут же последовал вопрос. — Считаешь калекой?
В голосе Альге был холодный отстраненный интерес, но я поняла, как опасно отвечать на этот вопрос, поэтому промолчала, отведя глаза.
Император поднялся и ушел, оставив меня одну, растерянную и испуганную. Сна ни в одном глазу, до рассвета еще далеко… Я встала и оделась, забралась в кресло в ожидании возвращения Ядгара, но его все не было. А утром за мной пришел Альварес, необыкновенно отрешенный и напряженный.
— Собралась? Хорошо. Пошли, — коротко сказал он.
— Мы едем в город?
Неужели император отсылает меня?!
— Нет. Тебя переводят в… более охраняемое место.
Оказавшись в своих новых «покоях», я осознала, что имел в виду Диего: комната на самых нижних этажах, так далеко от императора, насколько это вообще возможно в пределах дворца. С двойными дверями и без окон. Карцер, почти тюрьма.
Хотя… почти ли? Меня забыли здесь. Не было больше ни прогулок, ни гостей. Никого, кто мог бы навестить меня. Альварес появился еще раз, чтобы расспросить меня о нашей с Юрием последней встрече. Но на все вопросы о том, как долго продлится мое нахождение здесь, пожимал плечами. А затем и он ушел и больше не появлялся. Я не видела ни охранников, ни слуг — еда поступала в специальный отсек, так же как и сменная одежда, белье, книги.
Но самое главное, я не видела Ядгара. За две недели, что последовали после той ночи, император ни разу не навестил меня.
Юрий оказался прав. Альге разочаровался во мне и решил убрать подальше от глаз. Но при этом отказал мне даже в иллюзии свободы. Не в силах быть со мной вместе и не в силах отпустить, Ядгар сделал мой кошмар явью, оставив меня совсем одну. Наказывая за слабость, проявленную к его врагу.
Глава 11. Потери
Пожалуй, от сумасшествия спасало лишь странное отупение, поглотившее меня спустя несколько дней после заточения. Я много спала, а когда, просыпалась, бессмысленно пялилась в потолок. Читать было сложно, да и не хотелось. Сначала я приняла собственную вялость за реакцию на стресс, но потом поняла, что ничего естественного в моем состоянии не было. В еду или напитки подмешивали лекарства — успокоительные, нейролептики. Император не без основания боялся очередного моего нервного срыва и решил подавить его до того, как появятся первые симптомы. Наверное, не желал, чтобы я сама себе причинила вред до того, как он решит, что со мной делать.
Я почти отказалась от еды, воду пила только из-под крана. Старалась больше двигаться, заставляла себя читать вслух, что-то писать. Мне хотелось ясности мыслей. Но вслед за четким и внятным осознанием происходящего пришли бессонница и отчаяние. Эмпаты устают от людей, это правда. Но утомительное нахождение в толпе лучше полного одиночества. И в какой-то момент я не выдержала. Все произошло быстро и неожиданно даже для меня самой.
В очередное «утро» — уже не помню, какое по счету — в пищевой бокс поступил завтрак. Одноразовая тарелка, пластиковая ложка — все, чтобы я могла почувствовать себя настоящей заключенной, хотя едва ли закоренелых преступников кормили так же вкусно. Я с сомнением взглянула на тарелку, зная, что помимо обычных лекарств в пищу стали добавлять стимуляторы для аппетита. Тому, кто за мной следил, не нравилось, что я почти перестала есть. Но я была слаба духом и не могла голодать больше двух дней, вот и сейчас живот просто сводило от недоедания. Я заставила себя не набрасываться на ужин, выплеснула сок из стакана и налила в него простую воду. Отломила треть пышной булки и откусила кусочек, торопливо прожевывая. Голод медленно утихал, но удовольствия от еды я не получала.
В какой-то момент, излишне поспешно глотнув воды, я закашлялась и сама не заметила, как кашель перешел в рыдание, а из глаз потекли слезы. Меня колотила дрожь, к горлу подступила тошнота. Покачиваясь, встала и начала мерить комнату шагами, не в силах остановиться и иногда слепо натыкаясь на стены. Ударившись в очередной раз, упала, зажав уши ладонями и до боли зажмурившись. Кажется, что-то кричала, не слыша себя, а потом потеряла сознание. Словно издалека слышала чей-то голос и ощущала прикосновение рук. Очнулась уже в кровати, с неприятно гудящей головой. В комнате находился император, я почувствовала это сразу.
— Почему вы тут? — вяло спросила, все так же глядя в потолок.
— Ты так отчаянно звала меня. Я не мог не прийти.
Голос Альге был непривычно тихим и усталым.
— Не помню…
Услышала шаги, удаляющиеся в сторону двери. Император уходил. Меня охватили страх и отчаяние. Я вскочила, не удержалась на ногах и рухнула на колени, но все же успела схватить Альге за край одежды.