Я прекрасно представлял себе, как господин Катоу мог это сказать.
– Я проигнорировала его слова, и тогда у меня загорелся отель. К счастью, никто не пострадал, и ущерб был минимальный. Я написала заявление в полицию, но моя интуиция сказала мне, что там что-то нечисто. Полицейские вели расследование неохотно, хотя все признаки поджога были налицо.
На следующий день после пожара Нацуми позвонил господин Катоу.
– Я слышал, что у тебя был пожар, – сказал он.
– Спасибо за заботу, – ответила она. – У меня все нормально.
– Рад слышать это. Теперь вот что. Ты живешь в покое и довольстве, у тебя все хорошо. Такие происшествия, как пожар, не будут тебя огорчать, если ты перестанешь вмешиваться в чужие дела. Есть старинная поговорка: не буди спящего тигра. Я надеюсь, что ты примешь это к сведению ради своего же блага.
Этот краткий звонок подтвердил ее подозрения, но она никак не могла бы доказать, что поджог – дело рук семьи Катоу. Даже если бы Нацуми нашла какие-либо доказательства, полиция все равно бы постаралась замять дело. Семья политика обладала большим влиянием в Акакаве.
– После этого я перестала приходить к Харуне, – сказала женщина в кимоно.
– Я все понимаю, – сказал я. – Но ваша сестра нуждается в вас.
Она слабо улыбнулась.
– Я тронута, что вы пришли ко мне, господин Ишида. Но я слишком долго не общалась с Харуной и теперь не вправе вмешиваться в ее жизнь.
– Это не так. Что бы ни случилось, она все-таки ваша сестра.
– Я не хочу идти против господина Катоу. Он опасный человек. И в ваших интересах не знать лишнего про внутренние дела этой семьи. Простите, но боюсь, что я больше ничем не могу вам помочь.
Я чувствовал, что она утаивает важную информацию, что-то такое, что я не смогу узнать, если стану просто задавать наводящие вопросы.
– Я ухожу, – сказал я. – Спасибо, что нашли для меня время.
– Не стоит благодарности.
Женщина в кимоно проводила меня до дверей. Я нарочно замедлил шаг в надежде, что она скажет что-то еще, но она молчала. Я вышел из отеля и направился к автобусной остановке.
Где-то на полпути я услышал, как женщина в кимоно что-то крикнула мне вслед. Я повернулся и увидел, что она торопливо шла за мной по пустынной улице. Я дождался, когда она отдышится и заговорит.
– Господин Ишида, я хочу вам сказать напоследок одну вещь, – сказала она. – У меня такое ощущение, что смерть Миюки была противоестественной.
– Почему вы так думаете? – Я нахмурился.
– На похоронах отца я разговаривала с его приемным сыном. По его словам, Харуна отказалась привезти Миюки в больницу «Акакава».
– Может, она думала, что другая больница лучше?
Женщина покачала головой.
– Больница «Акакава» – самое современное медицинское учреждение в нашем регионе. И Миюки, внучка бывшего владельца больницы, получила бы первоклассное лечение. Несмотря на это, Харуна отправила дочь в маленькую клинику, которая находится за городом.
– Когда умерла Миюки?
– Шесть лет назад. В мае.
– И сколько ей было лет?
– Если я не ошибаюсь, шесть или семь.
Услышав это, я почти уверился, что Миюки Катоу и есть та девочка с косичками.
– Что вы собираетесь делать, господин Ишида? – спросила женщина.
– Пока ничего. А вы, пожалуйста, подумайте, как вам встретиться с вашей сестрой.
– Мне это слишком сложно, – вздохнула она. – Катоу этого не допустит.
– Пока я нахожусь в доме, может, я как-нибудь помогу вам? – Я не стал сообщать ей о своем неминуемом переезде.
– Господин Ишида, я знаю, вы добрый человек, но вы рискуете навлечь на себя неприятности. Пожалуйста, послушайте старую женщину. Держитесь подальше от семьи Катоу.
– Я подумаю об этом, – пообещал я, и мы расстались.
Изначально я думал, что вернусь после обеда в дом Катоу и закончу собирать вещи, но теперь решил отправиться в другое место.
Глава 18О чем рассказали старые газеты
В Акакаве была только одна публичная библиотека. Она находилась на другом конце города, далеко от дома Катоу.
Зайдя в библиотеку, я подошел к деревянным шкафам с подшивками местной газеты, нашел подшивку за 1989 год и, порывшись, отыскал майские номера. Достал их, отнес на пустой стол и проглядел все статьи. Задача оказалась труднее, чем я думал. Вскоре от заголовков у меня закружилась голова. Но я сказал себе, что должен сделать это сегодня, и продолжал сканировать каждый номер.
За час я смог просмотреть лишь половину газет, устал, у меня почернели кончики пальцев. Я вытянул шею так, что она хрустнула, и заставил себя продолжать.
В конце концов я все-таки нашел короткую заметку про Миюки Катоу. Заголовок гласил: «Умерла дочь Косуги Катоу». В шести строчках сообщалось, что она тихо умерла в возрасте шести лет из-за неизлечимой болезни, но без уточнения, что это была за болезнь.
В той же газете я увидел некролог. Колонка была маленькая, в ней перечислялись имена родителей и дедов усопшей и прилагалась крошечная черно-белая фотография.
Миюки совсем не походила на девочку с косичками из моих снов – вернее, они оказались полярными противоположностями. В отличие от девочки с косичками Миюки Катоу была худенькой, серьезной и в очках. Ее волосы были подстрижены под мальчика.
Вглядевшись в ее лицо, я обнаружил сходство с господином Катоу. Его неприступный вид отразился в Миюки; казалось, что она хмуро глядела на мир – как и ее отец.
Так что девочка с косичками была не Миюки. Но отец Миюки был известным политиком. Все-таки в таком маленьком городке, как Акакава, должны были появиться и другие отклики на ее кончину. И я продолжал листать газеты.
Наконец я нашел более длинную статью о смерти Миюки в другой местной газете, вышедшей через несколько дней. Имена там не назывались, но было ясно, о ком шла речь.
Загадочная смерть дочери политика:
не исключается вероятность убийства
М.К., дочь политика из Акакавы, скончалась три дня назад в клинике М. в возрасте шести лет. Официальная причина ее смерти – полиорганная недостаточность, но ходят слухи, что настоящей причиной было неправильное лечение по требованию Х.К., матери М.К.
М.К. была частой пациенткой в клинике М. По словам близких, она родилась со слабым здоровьем и не могла посещать школу. Описанные симптомы болезни напоминают рак. Диагноз ее болезни никогда не оглашался.
С., сиделка в клинике М., говорила с нами на условиях анонимности. По ее словам, доктор Х., который лечил М.К., часто прибегал к инвазивным методам лечения, в том числе к таким, которые не получили одобрения Министерства здравоохранения Японии. Решение о методах лечения остается под вопросом, поскольку причина заболевания не была установлена.
Наша попытка поговорить с доктором Х. не увенчалась успехом. После смерти М.К. он оставил свою должность и уехал из города. Никто из наших собеседников не знает, где он сейчас.
Мы поговорили с пациентами из клиники М., многие из которых знали Х.К., мать М.К. «Эта женщина приезжала каждый день. Она элегантная и холеная, ее трудно не заметить», – сказала Й., пациентка, лечившаяся полтора года в клинике. Но когда мы спросили Й. про отца М.К., политика К.К., она ответила, что никогда его не видела, и удивилась, что К.К. был отцом М.К.
Наши настойчивые звонки к К.К. и Х.К. остались без ответа. Белый дом, в котором они живут в привилегированном районе Сегаяки, стоит с закрытыми ставнями. Когда мы попытались связаться с К.К. через его секретаршу, она ответила, что семья просит не беспокоить ее в дни траура и отклоняет любые запросы на интервью.
Таким образом, причина смерти М.К. остается загадкой».
Вернувшись в дом Катоу, я больше часа упаковывал вещи сестры. Потом я позвонил Хонде и спросил, не хочет ли он взять себе ее кассеты, но он отказался.
– Они будут слишком сильно напоминать мне о Кеико, – ответил он.
Я чувствовал то же самое. Я сам собирался взять джазовые кассеты и стерео, но, просматривая коллекцию, был потрясен. На них на всех ощущалось ее эхо. Я буквально представил себе, что сестра сидит рядом со мной и берет одну из кассет.
– В этом альбоме я люблю третью композицию, когда там вступает хор. Вот так… – Она напевает мелодию и выстукивает ее указательными пальцами. Остановившись, она поворачивается ко мне и спрашивает: – Ты знаешь то место, правда?
А я лишь качаю головой, потому что не знаю его. Знала только ты, но теперь это уже не имело значения, потому что ты умерла.
Нет, я не мог оставить кассеты у себя.
В моей голове крутились слова господина Катоу.
– Легче двигаться вперед, когда тебе не напоминают постоянно о прошлом. – На этот раз я согласился с ним.
Я продал кассеты и стерео в музыкальный магазин, довольно дешево, но это было неважно. Мне нужно было избавиться от вещей сестры. Все остальное я просто отдал в благотворительную организацию, которая сама все увезла.
В конце концов у меня осталась только урна с прахом сестры. Я понимал, что приближается момент, когда мне придется с ней расстаться.
Я вошел в комнату госпожи Катоу с «Грозовым перевалом» Эмилии Бронте. Я читал ей в последний раз, и мне было тяжело оставлять ее одну в таком состоянии, понимая, что больше к ней никто не придет. Она была жива, но душа покинула ее тело и куда-то улетела. Несчастной был нужен кто-то, кто спасет ее.
Положив книгу, я сел к ней на кровать.
– Харуна, – позвал я.
Никакой реакции. Я взял ее руки в свои. Они были холодными и безжизненными. Госпожа Катоу повернула ко мне лицо, но ее глаза были пустыми, как всегда.
Я набрал в грудь воздуха и заговорил:
– Миюки было шесть лет. Она была достаточно большая, чтобы понимать, что она не больна, но она не противилась. Для такой маленькой девочки это, вероятно, было страшно. Но она мирилась с этим.