о-то!
Закон этот, что обсуждался, честно скажу – не знаю, не читал. Быть может, и несвоевременный закон. Не самый главный вопрос. Может быть, не закон нужен, а общественное отношение, общественное неприятие. Но то, что детей надо охранять от гомосексуальной пропаганды – уверен. Вы говорите, что дальше будет хуже. Будет наступление на это агрессивное меньшинство. Отвечу вашими словами: «Да что вы говорите?». Как раз наоборот. Именно агрессивное меньшинство на этом не остановится.
Для большого искусства ситуация никак не изменится. Искусство вскрывает пограничные состояния, сумерки души. Настоящему искусству доступно все: и добро, и зло, и подвиги, и подлости, и сила человека, и слабости его. Появятся еще и новые Лолиты и новые Раскольниковы.
Что же мне-то теперь делать? Что писать для детей? Обычные сказки писать уже несовременно. Новые «нормы» – новые отношения. Иванушка-дурачок теперь должен медведя встретить, никак не медведицу. И поиметь его, конечно. А Баба Яга – красную шапочку. Тоже поиметь. Хорошую перспективу готовят для наших детей прогрессивные искусствоведы и модераторы. В русском былинном эпосе не встречались мы с грехами Содома и Гоморры. А другие грехи нередко посещали эпос. Вот уснул Святогор, а жена его совращать стала Илью Муромца, коего встретила. Да не красой своей, а угрозой, что пожалуется мужу, что Илья, мол, обидел ее, бедную женщину. Подумал Илья – и так плохо, и так – да и уступил настырной охальнице. Чем все закончилось – знаете, Святогор предпочел воинскую дружбу, да и прихлопнул жену распутную. Теперь все, видать, по-другому будет. Вместо жены будет у Святогора – Алеша Попович. Вот и станут они делить его, Святогор и Муромец. И никого прихлопывать не придется. Воинская дружба – превыше всего. Такие у меня грустные мысли, френды. Может, и не думать мне об этом? Пусть Марковы да Ерофеевы копья ломают, а мы своей жизнью жить будем. Что нам эти гомо-, би-, зоо-, свально-, общественно-… сексуалы? Господь нас, натуралов, миловал. А тех пожалеем. Обделенных судьбой. Обиженных обществом. И простим, конечно. Если они слишком агрессивно себя вели. Что с них взять?
Так-то оно так. А как послушаешь искусствоведов и модераторов… Получается, что я, именно я, и гомофоб, то есть геененавист-ник, и мракобес полный. Кто знает, может они и правы. И вполне могут меня привлечь за ксенофобию. Пусть попробуют. Я встречный иск подам. Не дают мне, натуралу, спокойно жить. То им со мной не по пути, то культуру западную не догоняю. Будто культура в том – с кем, как и с какой стороны. И мы все – идиоты, кто не гомосексуалы и кто против их пропаганды. Не я – ксенофоб, а вы, господа искусствоведы и модераторы, – ксенофобы. Так что вы, либералы, нас, натуралов, не трогайте. А нравятся вам геи, феминистки, мормоны, не знаю, что там еще вам нравится, настоящие сексуальные революционеры, что ли, что бравируют совсем неэстетичным групповым совокуплением в Тимирязевке, сюсюкайтесь с ними, сколько угодно, но не засоряйте этой швалью эфир. А то прихлопнем вас, как Святогор – свою распутную жену. Как-то так. С моей точки зрения. С точки зрения гомофоба (ваши слова) и мракобеса (обскуранта, по-вашему).
29/01/2013
Параллельная реальность
Параллельные реальности. Их много. Ка-станеда описывает устройство параллельных реальностей, доступных американским индейцам. Куда они могут войти и стать своими с помощью галлюциногенов. Кактус пейот, его следует жевать. Трава дьявола, из нее делают отвары. Курение смеси из сушеных грибов и листьев. Параллельная реальность может не принять человека. И даже убить при попытке проникнуть туда. А если примет – откроет ему новые пространства. И многому научит. Это миры, бесконечно далекие нам, людям западной цивилизации. Обители страшных монстров, оборотней-диаблеро, зловещих духов. Черной магии. Ужасов, падений, страданий, балансирования на грани жизни и смерти ради секундных откровений и взлетов. Неизведанные вселенные, где проводниками и помощниками могут стать галлюциногены, дошедшие до нас с допотопных времен. Вселенные, разрывающие, рвущие на части известную нам часть мира. В них нет любви, жертвенности. Нет гармонии.
Много путей к знанию и совершенству открыто человеку. Нам с вами тоже открыты параллельные реальности.
Наверное, у каждого были в жизни моменты, когда он входил в чужой, незнакомый мир, погружался с головой… Не погружался с головой – терял голову.
Для меня это вселенные Гоголя, Платонова, Достоевского. Все переворачивается в душе, когда бродишь по городам, хуторам и поселкам, созданным их гением, мурашки по спине… Нет, не мурашки бегут – слезы.
Эти параллельные реальности, такие доступные с виду, могут не принимать нашего вторжения. Взгляд читателя скользит по страницам «Идиота». Считывает буковки, слова. Глаза смотрят. Но не видят. Сердце остается равнодушным. Мир Федора Михайловича не пускает к себе случайного посетителя. Благословен тот, чистый сердцем, кому откроются двери в эти чертоги.
Однако не радуйся раньше времени, если открылись заветные двери. Если тебя впустили. Есть общие правила поведения для тех, кто хочет разорвать пространство вокруг себя. Расширить видимую грань вселенной, погрузиться в другие, новые реальности. Будь осторожен, первооткрыватель, первооткрыватель для себя, неофит этой галактики. Тебя ждут суровые испытания. Миры истин и откровений Николая Васильевича, Андрея Платоновича, Федора Михайловича, их персонажи столь же опасны для неподготовленного сердца, как Мескалито, как «союзники» «дымка», травы дьявола, как грозный Икстлан кастанедовского дона Хуана.
Всякий, кто ищет новые вселенные, должен обладать непреклонной волей и целеустремленностью. Иди туда с трепетом, страхом, но полностью пробужденный, собранный и решительный, как воин идет на войну. Любое отступление от этого правила – роковая ошибка, о которой, наступит время, горько пожалеешь.
Потому что ты должен рассчитывать вернуться и желать вернуться, иначе тебя не отпустят. Эта реальность, сделав тебя своим, научив, открыв сокровенные тайны, может попытаться задержать тебя, не дать возможности вернуться в наш мир. Смоктуновский, Яковлев уходили в мир князя Мышкина, и у каждого были проблемы выйти оттуда. Вернуться. Остаться живым.
И еще одно. Тот, кто направился в эти величественные царства, чтобы узнать их и получить новые знания, обрести «видение» жизни, должен рассчитывать свои силы и стремиться запомнить все, что ему будет явлено. Путешествуя в этих царствах, надо быть чрезвычайно внимательным, сосредоточенным, готовым ко всему, чтобы унести с собой новое видение. Видение сердцем. Чтобы получить те уроки, которые нам дают знаменитые наставники. А не вернуться из этих миров лишь с жалкими обрывками туманных воспоминаний. И ничего не усвоить. Так бродим мы, большинство из нас, по свету, забыв все уроки огромной вселенной, которую пытались открыть для нас прославленные учителя, духовные лидеры русской культуры.
Спас-на-Сенной
Храмы дореволюционного Петербурга являлись доминантами города и его важнейших площадей.
При советской власти началось массовое закрытие и снос храмов. Особенно усердствовал «мальчик из Уржума», любимец партии (ВКП(б), я имею в виду), почитатель балетных девочек. Сергей Миронович Киров. Были снесены Благовещенская церковь на теперешней площади Труда (1929), Покровская церковь на нынешней площади Тургенева (1934), Свято-Троицкий собор на Троицкой площади (1930). Почему перечисляю именно эти церкви и храмы? Их снос оставил заметный след. Пустота тоже может быть заметна. Площади осиротели. Может быть, потому что исчезли доминанты, а под них выстраивался весь архитектурный ансамбль. Может быть, потому что намоленные места. Корнями вросли храмы в землю. И живы еще корни эти. Вот мы их и чувствуем. До сих пор помню детские впечатления, оставшиеся после посещения тех площадей. Ощущения тоски, бесприютства и сиротства. Почему они возникали? Вокруг – шикарные здания и дворцы. А выглядит все убого, будто случайное нагромождение кубических форм. О том, что там, на этих площадях, когда-то были церкви, узнал позже, будучи взрослым.
Унылое впечатление производят и перестроенные в те годы храмы. Церкви закрыли, воровато растащили богатую утварь и перестроили. Хотя, вроде, и архитектура приспособленных под другие нужды зданий неплохая, добротная. А что-то не то. Видно здания эти конструктивистского толка не чувствуют себя на своем месте. Напоминают они человека, захватившего в блокаду временно пустующую квартиру семьи фронтовика. Собор преподобного Сергия Радонежского всей артиллерии на Литейном 6, перестроенный в 1932 под здание для ОГПУ. Немецкая Реформаторская церковь на Мойке, используемая с 1929 под общежитие и перестроенная в 1939 под ДК работников связи. Очень большой список.
Ну и, наконец, новая борьба за атеистический образ жизни и пролетарские, так сказать, ценности, поднятая несгибаемым продолжателем дела Ленина-Сталина и бесстрашным революционером Никитой Сергеевичем Хрущевым. Это я уже сам застал. Каждый день ходил в институт по Сенной площади мимо величественного Спаса-на-Сенной. В один “прекрасный” день вместо второго по размеру и значимости храма Ленинграда – гора каменных обломков. И куча газетных реляций – как изящно взорвали, почти ничего не пострадало. Уничтожение храма дало неожиданный эффект. Ансамбль развалился, площадь осиротела. Что только там ни делали в дальнейшем. И обелиск поставили. И огромные торгово-развлекательные центры. И малые архитектурные формы по периметру. Все впустую. Полный волапюк[i] – умственности и архитектурной суеты много, а толку чуть.
Напоследок скажу хоть что-то хорошее. Планируется восстановление Спаса-на-Сенной. Знать, крепки корни взорванного собора. Вот и прорастают. Ведутся инженерные изыскания, расчищают фундамент. Фундамент, говорят, сохранился. И подвал с захоронениями.