– Ты можешь по-человечески объяснить? – процедил сквозь зубы Милош. Хотелось схватить водяного за плавник и утопить в реке, но он заставил себя добавить с почтением: – Пожалуйста.
Водяной заворожённо глядел на реку и больше не отвечал.
Милош вырвался из окружения духов обратно к княжичу. Вячеслав стоял в отдалении, держал меч наготове, озирался напряжённо, недоверчиво, но никто из созданий Нави даже не смотрел в его сторону.
– Что-то случилось в Великом лесу с Дарой, – сказал Милош. – Я должен…
Он запнулся.
Как он пройдёт в Великий лес? Что сделает? И успеет ли? Умнее было бы держаться подальше от нечистой силы и всех богов. Ему стоило убежать прочь.
– Что произошло? Духи тебе объяснили? – Княжич коснулся его плеча, разворачивая к себе.
Милош оглянулся на Вячеслава, снова посмотрел на бурлящую золотом реку и начал стягивать сапоги. Сила сама пришла к нему, стоило этим воспользоваться.
Стало темно, точно ночью. Облака сгустились над Великим лесом.
Впереди Ворон заметил людей и сразу остановился, покрутил головой. Что сделать с ними? Как лучше оборвать их нити?
– Вторак! – завизжали сзади. – Останови её!
Однорукий мужчина бросился наперерез, а за ним стая беспомощных шавок.
Оболочка принадлежала ворону, но нутро всё ещё лесной ведьме. А в груди её – беспощадный огонь. Надо лишь дать девчонке немного свободы, чтобы она выжгла всё вокруг. Надо напомнить, как велика её боль. Она полна ярости и обиды, она не сможет им противостоять.
Медленно, считая вдохи, Ворон отпустил девчонку, вернул ей лицо и разум, а сам притих, затаился.
Вторак вскинул руки, приказывая остальным тоже остановиться, внимательно пригляделся к лесной ведьме.
Дарина стояла перед чародеями потерянная, перепуганная – совсем ребёнок ещё, девчонка. Она оглядывалась по сторонам, будто впервые видела и Великий лес, и деревья, и небо, и землю, и всех, кого привела за собой. Лицо её стало чистым, чёрные перья втянулись под кожу, остались лишь на шее, руках и там, под одеждой, где никто не мог их разглядеть.
Дара вдруг вздрогнула и вскинула голову к вершинам сосен.
– Он! – воскликнула она и подняла руки, точно в молитве.
Вторак оглянулся, а с ним всем остальные. Тревожный ветер пробежал по верхушкам сосен, потревожил всё живое. Из леса, из самой чащи надвигалось нечто могучее и древнее. Земля задышала громко, заохала протяжно под каждым его шагом. Из-за деревьев, из зарослей выглянули духи, призванные зовом их повелителя, склонились низко в поклоне, но глаз не скрыли, золотые огни устремились к небу, туда, где за верхушками деревьев таилось сердце Великого леса, его Хозяин.
Огромной тучей выше неба, выше леса он направлялся к источнику. И не было ему ни начала, ни конца. Он – весь лес и не может быть вне его.
Зелёно-бурый, хвойный, он пах смолой и мхом, холодным ветром и влагой ручьёв. Он пел сотней голосов птиц и ревел, как медведь. Он молчал, как лесная чаща, зловеще выжидая. Дара упала на колени перед ним, и у Вторака подкосились колени, и один за одним каждый из чародеев опустился на землю перед Хозяином. Все, кроме белой ведьмы. Она осталась в тени деревьев, скрылась от света, от людей, от бога. Она выжидала.
Тяжёлым стал воздух, раскалённым, точно в летний зной перед грозой. Тишина накрыла лес таким плотным покрывалом, что Дара закрыла уши руками. Внутри неё кричал голос женский, пронзительный, страшный. И со дна озера ему откликались сотни тысяч других голосов тех, кто пришёл из вод, тех, кто в них ушёл. Тех, кто был лесом и всё ему отдал.
Заухали совы над головой. Целой стаей они взвились к небу, закружили вокруг грозовой тучи. Все, кроме одной. Той, что прилетела вместе с лесной ведьмой. Той, что за ней следовала.
Она села на плечо к белой ведьме. Катша – Дара откуда-то узнала её настоящее имя – вздрогнула, рукой столкнула сову, и та упала на землю, встрепенулась рассерженно и снова взлетела.
Дара уже была не в силах оторвать глаз от совы. Все птицы одинаковы издали. Разве различишь их в сером небе? Но эта была иной. Эта была чужой. Дара видела её раньше ночь за ночью, день за днём. Это она следовала за ней из самого Лисецка.
Совы заухали, и лес ответил им гулом деревьев. Хозяин подступил ближе к озеру.
Долго он ждал своего. Пришло время забрать долг.
– Пожалуйста, не надо, – прошептала Дара. – Пожалуйста.
Она не слышала больше зиму, та осталась далеко за границами леса. У смерти не было власти в лесу. Но собственное тело Даре не принадлежало. Собственное тело боролось с ней.
И голоса, женские погубленные голоса плакали с глубины озера:
– Он забрал моего сына.
– Он отнял моё дитя.
– Он украл мою свободу.
Десятки, сотни, они стонали. Голоса их доносились со дна и из-под небес.
– Нет, нет…
Дара не желала это дитя, не ждала его. Она не хотела той силы, что подарил ей лес. Она ни о чём из этого не просила. Но почему она была в ответе за чужие жизни?
– Ты не должна платить, – прошелестел голос в её голове. – Ты не заслужила этого. Они. Они виноваты.
Кто? Дара не знала.
– Заставь их заплатить. Они. Они виноваты.
Голос шептал, бормотал без остановки, и Дара не могла ни слова разобрать, ни звука понять. Но внутри неё росло, множилось, разрасталось нечто чёрное, бурлящее, страшное, беспощадное. Из глаз катились слёзы. Горло сжималось. Она задыхалась.
– Заставь их заплатить.
И когда Хозяин ступил на поляну, Дара ударила.
Огненный зверь кинулся в воду, перескочил через чародеев и прыгнул прямо в середину озера. Пей!
Люди попадали один за другим. Дара стянула их нити вместе, в один узел. Пусть не может пока оборвать, но дайте ей серп в руки! Чародеи в её власти. Бесполезные, ничтожные. Они хотели силы? Она им не достанется.
– Твоей, твоей боли они хотели! Твоей крови! – шептал Ворон Даре, или это она сама себе шептала, сама с собой говорила? Тело принадлежало ей лишь наполовину.
Из золота и огня выпрыгнул её пламенный зверь, ярче солнца прокатился по берегу, и деревья запылали в пожаре. Лесная ведьма следила за ним, управляла, чтобы жарче загорелся лес, чтобы дым и пепел закрыли источник от Хозяина.
– Остановись! – белая ведьма вылезла из теней, подкралась сзади. – Дара, остановись! Ты убьёшь их всех!
– Так лучше убить моего ребёнка? Лучше убить меня?!
– Если ты не отдашь дитя, погибнет источник, – по земле поползла Катша, против ветра и огня. – Все духи погибнут! Весь лес. Морана…
Лес завыл от боли. Воды в озере вспенились, забурлили. Ручьи, что текли от него, загорелись ярко. Золото убывало. Нет! Нет! Оно было ей нужно!
Дара кинулась к берегу. Она не помнила, зачем желала заполучить то золото, но знала, что должна.
Она должна убить Хозяина. Для своей хозяйки. Для той, что ждала на границе леса.
Дара вбежала в воду, отпустила пламя на волю, случайно выпустила нити чужих жизней. Лесной пожар уже стремительно разгорался и без её помощи.
– Если Морана обретёт силу, люди погибнут. Подумай о них!
Катша стояла на берегу. Белая, как снег. Чужая здесь. Она разулась, ступила босыми ногами на ледяную землю, вошла в воду вслед за Дарой.
– Подумай о невинных людях, – взмолилась она. – Пожалей их.
Дара молчала.
– Пожалей нас всех, – в отчаянии воскликнула Катша.
– А почему никто не пожалеет меня?!
Слёзы вырвались с криком, с рёвом, с болью и кровью. Вода из озера хлынула на берег. Катша вскинула руки для заклятия и пропала под волной. Озеро поглотило её, забурлило гневно. Сила убегала, утекала. Если сейчас не успеть, лес потеряет всё. Ничего не останется для пряхи.
Дара обернулась к лешему. Не бог, не дух. Лишь тень. Он ей не страшен. Это он от неё зависит, от её жертвы. Она ударила огнём и ветром, водой и землёй. Деревья перед ней повалило, пожар потух там, где сломались сосны. Духи метнулись в разные стороны, прочь, прочь. Но Хозяин даже не пошатнулся.
Не бог, не дух. Он не мог ничего ей сделать, не мог остановить. Её жизнь, её дитя – последняя надежда для всего Великого леса. И поэтому он беззащитен перед Дарой.
В жилах кровь закипала вместе с водой. Озеро забурлило, покидая берега. По самому дну, по песку и тине и камням теперь шла Дара. К лесу, к его Хозяину. И сила её была велика, как никогда прежде, Дара пила её прямо из умирающего озера и не могла напиться. Золотом пылали глаза, и от золота этого горели перья на коже, золой осыпались следом за ней.
– Не будет леса, не будет истока. Не будет никого, кто властен над тобой, – кричал Ворон. – Лесная ведьма новая Хозяйка.
Огонь взлетал к небесам. Тени метались в пожаре, пытаясь спастись. Огонь и смерть – вот её лицо, её судьба.
Дара вскинула чёрные руки, перья на них стремительно тлели. Она замерла, отшатнулась, самой себя ужаснулась. Она ли это ещё? Казалось, она была слепа до этого момента и вдруг прозрела.
Перед Дарой предстали горящий лес и озеро, что обратилось в жалкий ручей. Огромная тень надвигалась на неё, не била в ответ, принимала всё смиренно, хотя могла стереть лесную ведьму в порошок.
– Я не могу, – прошептала Дара, но тело не послушалось.
Руки в перьях уже взмыли ввысь для заклятия.
А чужие руки схватили сзади за шею. Под колено ударили, Ворон упал, задыхаясь. Рванул вперёд, толкнул локтём. Но только сильнее сжали шею. Навалились сверху.
– Свяжи ей руки! – засипели над ухом.
Ворон снова оказался сильнее. Он ударил затылком, перекатился, вырвался, вскочил на ноги, отступая. Однорукий колдун и белая ведьма последовали за ним. Ворон скрестил пальцы, и ветер отбросил их назад.
Лес был уже совсем рядом. Ворон бросился вперёд, к деревьям. Огонь не тронул, расступился. Там, впереди горело ярче всего, там билось сердце леса. Только бы успеть.
Боль пронзила плечо. Дара вскрикнула, прикрылась рукой. Она оглохла от пробуждения. В правом плече торчала стрела. Она не обернулась, побежала дальше, быстрее, быстрее.