– У лесной ведьмы украла? – с недоверием спросил стражник.
Дара толкнула Весю локтём.
– У моей сестры, конечно, – хмыкнула она и нарочно сделала голос грубее. – Возьми воровка у меня хоть медяк, так упала бы на месте замертво. Так что, проходил тут кто?
– Кто-то, конечно, проходил. Старуха с внуками на санях проезжала, старик вязанье на продажу нёс, вот и всё. Не было никаких девиц. Девицы теперь в одиночку за городом не ходят.
Дара переглянулась с Весей, схватила её за руку и потащила в город.
– Тут тебе не деревня, народу много. Ищи её теперь, свищи.
– Можешь не сомневаться, Дара, это она была, я её хорошо запомнила, сколько времени ругалась с ней, пока ты не пришла. Ух, вредная такая, – горячо воскликнула она. – Теперь ещё замышляет что-то против нас.
– Ладно, – отмахнулась Дара. – Нечего голову ломать, рано или поздно, она появится, а у меня есть задача поважнее. Я даже представить не могу, как вернуть поскорее силу.
Покривила Дара душой, было у неё простое решение, стоило только выйти за городские стены и приблизиться к лесу, позвать по имени Дедушку или дождаться, пока за ней прилетит сова.
– Князья, – прошептала на ухо Веся и дёрнула Дару за рукав.
Ярополк шёл по улице вместе с Чернеком, и за ними вереницей следовали бояре и воеводы. В стороне ступала неторопливо княгиня Здебора с другими знатными женщинами.
– Великий князь, смилуйся!
– Славный князь, молиться за тебя буду.
Будто бы из ниоткуда на улице возникли попрошайки. То один, то другой выскакивали они со всех сторон и бросались под ноги князьям. Гридни хватали одного попрошайку и оттаскивали прочь, но тут же из толпы вылезал другой и так же жалобно завывал, так же протягивал руки вперёд и норовил ухватиться за подол княжеской шубы.
Простой народ глядел на них со стороны с неодобрением, брезгливо, но держался пока в стороне.
Один из попрошаек был бос, только драные тряпки опутывали его ноги, а руки, которые он тянул к Снежному князю, покрывали свежие струпья.
– Бедняжки, – прошептала Веся. – Отчего им никто не поможет?
– В храме их обычно кормят, а других чужие беды не беспокоят. Здесь слишком много бродяг, и каждый день приходят новые.
– Вот бы и поставили один сруб на всех.
– В городе так не принято, – пожала плечами Дара. – Каждый сам по себе.
Запел колокол, и Дара вздрогнула от неожиданности. Звук вырывал захороненные воспоминания об огне и криках. Она взяла Весю за руку, пытаясь успокоиться. Сестра покосилась на неё озадаченно.
Люди высыпали на узкие улочки Лисецка, их прибывало всё больше и больше, и шум нарастал, весь город стал походить на потревоженный улей.
Но вместе с горожанами на улицу спешили и бездомные. Худые, измождённые, обмороженные, они находили откуда-то невиданную силу и расталкивали горожан, прорываясь всё ближе к князьям.
Горожане вначале держались отстранённо, слегка презрительно, но, когда одного из попрошаек гридень толкнул на землю и тот проскользил на животе, ударившись головой о колесо телеги, по толпе разнёсся довольный смех.
Снежный князь хмурился, толпа преградила ему путь, пятилась неохотно, разгоняемая гриднями, и все, кто шёл с Ярополком, теперь медленно, шаг за шагом продвигались к городской площади. Чернек раскраснелся, задышал тяжело и будто хотел отдать гридням какой-то приказ, но Ярополк остановил его, положил руку на плечо по-дружески, улыбнулся, проговорил что-то негромко.
– Что происходит? – растерянно спросила Веся.
– Как что? Фарадалов казнить будут, – из-под руки Веси вылезла низенькая старушка и, ловко расталкивая всех локтями, пролезла дальше, ближе к князю.
Дара переглянулась с сестрой.
– Эй, народ лисецкий! – пронёсся над толпой голос Ярополка. – Так и будем толкаться на улице или пойдём суд над преступниками вершить?
Дару и Весю отнесло в сторону, откуда нельзя было разглядеть Снежного князя, только услышать его голос. Сёстры крепко взялись за руки, опасаясь, что их разделят. Веся тесно прижалась к Даре, она крутила головой по сторонам, глаза у неё стали огромными, точно две плошки.
– Так ты сначала наши жалобы выслушай, князь, – выкрикнул кто-то. – Чего чужаков судить, когда свои жизни не дают?
– Сколько ещё нищету будут в город пускать? – взвизгнула в стороне баба.
– Нечего бездомным в городе делать! – поддержали с другого конца улицы. – Они кошельки у честных людей срезают.
– И кур крадут!
Народ толкался. Дару пихнули в бок локтем, наступили каблуком на ногу.
– Давай уйдём, – попросила она сестру.
– Подожди, я хочу только…
– Народ злится. Как бы чего не вышло, – прошептала настойчивее Дара.
Безудержная, беспощадная ярость толпы была ей слишком хорошо знакома.
– Ох, ладно, идём, – согласилась Весняна, и Дара скорее потянула её за руку.
Девушки стали пробираться в сторону, прочь от городской площади.
Вновь зазвенел колокол, созывая вече.
– Разошлись! Дайте дорогу князьям! – заревели гридни и пошли на толпу, выставив перед собой оружие.
Люди попятились, бабы завизжали возмущённо и испуганно.
– Дай пройти! – выкрикнула в отчаянии Дара. – В сторону!
– Лесная ведьма, – выдохнул кто-то с ужасом.
Дара грозно сверкнула глазами, выпрямила спину и крепче сжала руку сестры.
– Дорогу! – звонко потребовала она.
И незнакомый рослый мужик сам уступил дорогу и притянул к себе жену, отводя подальше от лесной ведьмы.
Наконец сёстрам удалось выбраться на свободное пространство.
– Думала, задавят, – проговорила взволнованно Веся.
Дара оглянулась на площадь, слушая призывный гул колокола.
– Не знаешь, за что фарадалов казнят?
– Первый раз слышу. Украли, наверное, что-нибудь. Пойдём, пойдём скорее. Нечего смотреть на такие ужасы.
– Как думаешь, их сожгут на костре?
Веся остановилась, посмотрела с пониманием на Дару.
– Вряд ли. Не слышала, чтобы у нас кого-то сжигали. Говорят, будто обычно головы рубят или вешают, – произнесла она и добавила тут же поспешно: – Пошли, у меня ноги замёрзли.
Теперь она вела за собой Дару, подбадривала нарочито пустой и весёлой болтовнёй. Веся рассказывала о поясе, который намедни начала вышивать для жениха, о височных кольцах, которые купил ей Ростислав, о том, что никак не получится уже собрать достойное приданое к весне.
Девушки зашли в княжеский дворец, торопливо преодолели его длинные путаные коридоры и закрылись, наконец, в своих покоях.
Веся скинула валенки и подлетела босиком к окну, распахнула ставни, пропуская внутрь свет. Дара осталась в дверях, сбивая снег с обуви, отряхивая понёву. В тёплой натопленной комнате лёд начал таять, и на пол потекла вода.
– Снимай одежду, а то простудишься, – поторопила Веся.
Она сама бросила новую, подаренную женихом шубку и подскочила к печке, открыла заслонку и разворошила угли.
– К вечеру снова придётся истопить, – посетовала она. – В княжеском тереме тепло быстро выдувает.
– Палаты здесь все слишком большие, – отозвалась равнодушно Дара.
– Ты как? – Сестра развязала пояс, стянула одежду.
– Не очень. Просто вспомнилось всё сразу.
– О пожаре?
– И о том, что было до него, как за нами по городу гнались, как били. Я думала, что рассудка лишусь от страха. В некотором смысле так и вышло…
Дара замолчала. Не обо всём было легко рассказывать сестре. Что, если бы Веся не поняла, отвернулась? Но куда тяжелее было держать всё в себе.
– Когда на нас напали в Забытом переулке, – через силу произнесла Дара. – Я спаслась не только благодаря жыжу. Сама я тоже колдовала.
Стараясь не смотреть на Весю, Дара продолжила говорить, и глаза её остекленели, словно бусины, смотрели перед собой и ничего не видели.
– У меня тогда всё легко получалось. От злости, наверное. Я тянула силы из самой себя и даже не чувствовала этого, хотя Милош предупреждал, что нельзя долго колдовать, иначе умрёшь. И Тавруй меня о том же предупреждал, он ведь потому и умер.
– Тавруй? Наш Тавруй? Колдун из Заречья?
– Он взял с меня клятву, что я спасу ему жизнь, а я эту клятву нарушила. Его дух меня преследовал, грозил смертью. Тогда… в Совине, во время пожара он отомстил. Я не сразу поняла, что случилось, слишком испугалась, думала, что умираю. Наверное, я бы сама никогда не догадалась. Подозревала, но не знала наверняка, – Дара старалась не смотреть на сестру. – После, уже в Пясках, Здислава объяснила, что я потеряла ребёнка, – она заговорила намеренно быстро, чтобы за потоком слов скрыть чувства. – Понимаешь, для заклятия всегда требуется источник. Ты или берёшь силу из себя, или тянешь из других. Получилось, что я тянула из ребёнка силу, когда колдовала, и поэтому он… В общем, так я и рассчиталась с Тавруем.
Слёзы рвались наружу, но так и не хлынули.
– Ребёнка? От Милоша? – спросила негромко сестра.
Дара кивнула и вздрогнула от неожиданности, когда Веся оказалась рядом, обняла, поцеловала невесомо в щёку. Некоторое время они стояли молча, прижимаясь друг к другу.
– Не знаю, как так вышло… я пила снадобья, которые давал мне Милош, но они не сработали, и ребёнок… Всё равно… Всё бессмысленно.
– С другой стороны, Дарка, куда бы ты теперь с ребёнком? – вдруг сказала Веся.
Вместо слёз вырвался какой-то дурной, нездоровый смех.
– Вот уж не думала, что ты такая бессердечная.
– Но правда, сама подумай, зачем тебе ребёнок незаконнорождённый, да ещё теперь, когда война на носу? – сестра взяла её лицо в свои руки, заставила посмотреть на себя и улыбнулась. – Всё, что ни делается Создателем, всё к лучшему. Значит, не стоило этому ребёночку рождаться. Ничего хорошего бы его в этом мире не ждало.
Так зло говорила Весняна, только чтобы её утешить. Даре подумалось, что она совсем не знала сестру.
– С такими родителями его не ждало ничего хорошего, – согласилась она и принялась раздеваться.
На языке вертелись болезненные, честные слова о том, как тошно и одиноко Даре было в Пясках, как всю душу ей перевернул один взгляд маленького зеленоглазого Олешки и как опустошило в самом начале известие о нежданном потерянном ребёнке. Зачем Здислава только рассказала об этом? Дара сама бы никогда не узнала, только мучилась бы догадками.