– Славный хан говорит, что пока свадьба не будет, ты никуда не уходить, княжьич. Славный хан согласен, что я должна принять твою веру. Он приведёт вашего жреца для свадебного обряда.
Вячко старался не смотреть на жирного борова, сидевшего в высоком кресле. Ему стало искренне жаль, что каган Шибан не казнил и Барджиля вместе со всеми остальными ханами.
– Что ж… Будь по-твоему, хан, – согласился он, как если бы слово его что-то решало.
Кулаки чесались, чтобы расквасить опухшую морду Барджиля. Кажется, никогда прежде Вячко так не хотелось кого-то избить.
Турар легко толкнул его в спину, принуждая поклониться. Никогда княжич не страдал от гордости, но на этот раз склонил только голову, большего будущий тесть не заслужил.
Ярополк отругал бы Вячко за недальновидность. Но на то он и был лишь третьим сыном, байстрюком. Не ему править государством.
«Но мне сейчас решать его судьбу, – напомнил себе Вячко. – Только у Барджиля не больший выбор, чем у меня».
Превратившись из пленника в жениха любимой дочери, Вячко спасся из подземелий. Ему предоставили просторные покои из нескольких комнат. В ложнице, сверкавшей золотом, стояла большая постель, а дальше, за резной белой дверью, скрывалась купальня.
Ему назначили прислуживать четырёх молодых юношей, совсем мальчишек. Они принесли еду, вино и фрукты. Один из слуг, улыбаясь заискивающе и кланяясь без конца, провёл княжича в купальню.
Вячко почувствовал себя дикарём, ступив внутрь. Купальня была выложена мелкой мозаичной плиткой. В Златоборске такая плитка считалась немыслимо дорогой, её хватило лишь на пару стен в центральном храме. А во дворце хана Барджиля ею украсили целую купальню. Хан Барджиль, верно, и сам не догадывался, что хуже угроз его пленника унижало богатство дворца, неведомое ратиславским князьям.
От горячей воды шёл пар, и чудно пахло маслами и травами. Вячко застыл на входе, озираясь по сторонам. Его обступили слуги, помогли раздеться и дойти до купальни. Вячко опустил в воду грязные мозолистые ноги и зашипел, так сильно защипало незатянувшиеся раны. Он сделал шаг по скользкому дну и неловко плюхнулся в воду, больно ударившись задом. Взвился ворох брызг. Вячко вскрикнул и пристыженно вжал голову в плечи, обернулся, в ужасе посмотрел назад на слуг.
Никто из прислуживающих юношей не посмел над ним засмеяться. Он бы сам захохотал над собой, если бы не чувствовал себя настолько униженным.
Всё тело щипало, а лицо горело от стыда. Вячко яростно принялся тереть кожу намыленной тряпицей. Слуги всё норовили помочь ему, а то и вовсе искупать, как маленького ребёнка. Он сердито огрызался на них и гнал прочь, но они стояли у купальни, как к полу прибитые.
После Вячко даже обрадовался, что слуги остались. Они обработали его раны, наложили повязки и подали чистую одежду. Голова кружилась от слабости, зрение то и дело мутнело, и он опасался потерять сознание и захлебнуться насмерть мыльной водой. Ноги подкосились, когда он вышел из купальни, и слуга поддержал Вячко за руку.
Но когда княжич выжимал мокрые кудри, один из юношей коснулся его руки, погладил. Вячко отпрянул, и смесь стыда и страха тут же обратилась в ярость.
– Совсем сбрендил?!
Юноша отскочил назад, забормотал что-то испуганно. В руке он держал флакончик с маслом. Вячко слышал, что в вольных городах мужчины и женщины мазали кожу пахучими маслами, но для него это было уже слишком.
– Идите вон, – сердито процедил он. – Вон.
Вряд ли слуги понимали его слова, но страх оказался сильнее их желания услужить. Юноши одновременно попятились к выходу, не смея обернуться к княжичу спиной.
Наконец он остался один. Вячко добрёл до постели и растянулся на свежих простынях. Он успел подумать, что не знал, куда увели Вторака, но заснул слишком скоро, чтобы обеспокоиться этим.
Его разбудил Турар, пихнул ногой под колено и рявкнул громко на своём языке.
Вячко соскочил с постели, встал, готовясь к драке, и только тогда узнал слугу Чичак.
– Что тебе нужно? – спросил он хмуро.
Не стоило ждать, что Турар ему ответит. Воины вроде Турара не учили никаких языков, кроме того, на котором говорит клинок в бою.
Мужчина показал пальцем на мешок, валявшийся на полу. Вячко неохотно послушался и заглянул внутрь. Он вытащил длинную рясу наподобие тех, какие носили Пресветлые Братья, но беднее, грубее, и на ней совсем не оказалось вышивки.
Бесполезно было расспрашивать Турара, и потому Вячко молча надел поверх своего наряда рясу. У неё был большой капюшон, и к тому же в мешке лежал широкий платок. Под ними княжич спрятал волосы так, что на виду остались только его глаза.
Турар остался доволен увиденным, кивнул и поманил молча рукой. Вячко отметил, что ни меч, ни даже простой кинжал ему с собой не дали.
Была уже ночь или поздний вечер. Над дворцом сгустились сумерки, в коридорах горели жаровни, разгоняя мрак.
Турар шёл медленно, таясь в тени и остерегаясь редких слуг. Он то и дело оглядывался на княжича, но тот ступал след в след. Дворец казался безлюдным, но у некоторых дверей стояли стражники. Одних Турар старался минуть бесшумно, мимо других проходил открыто, и они даже не поворачивали головы в их сторону.
Из дворца они вышли через ледник, где хранились припасы, и оказались в саду, в маленьком закутке у самого забора. Стояла глубокая ночь, и даже луна не освещала небо.
У приоткрытой калитки их ждала Чичак. Она была закутана в серый балахон и прятала лицо под платком, но Вячко смог узнать её по голосу:
– Иди, княжьич. Я помогать тебе.
– Куда идти?
– Я помогать тебе с твоя просьба.
– У меня немало просьб.
Он встал истуканом у выхода из сада, охваченный вдруг подозрениями.
Зачем выводить его из охраняемых покоев хана ночью, крадучись, точно воры? Не затем ли, чтобы убить или сдать людям Шибана? Быть может, Чичак передумала выходить за него замуж и решила избавиться?
– Идти и не упрямься, – сердито потребовала Чичак. – Я помогать тебе вернуть твой меч и друг.
Княжич сомневался ещё несколько мгновений. Можно было бы поднять шум, но тогда вряд ли он найдёт когда-нибудь Синира. Выбор ему оставался небольшой.
– Ладно.
Турар пошёл впереди. Чичак и Вячко следом. Княжич двигался медленно, ноги его так болели, что он хромал, словно древний старик.
– Куда мы идём? – настойчиво спросил он.
– К люди Луны, – неохотно ответила Чичак.
– Что? Они же меня похитили.
Он остановился, готовый бежать, и одновременно сам осознавая, сколь бесполезной была эта затея.
– Я знаю жрецы, которые готовы говорить. Они хотят говорить с тобой.
Вячко пытался разглядеть её глаза, но в полутьме да под платком лицо Чичак было надёжно скрыто.
– Что ты задумала?
– Ты же искать свой меч и свой человек, я помню.
– Твой отец отказал мне.
– А я нет, – своевольно ответила Чичак и пошла дальше.
Вокруг было совсем темно, едва выходило разглядеть узкую улочку между дворцовых оград. Прибитая морозом земля коркой лежала под ногами. Далеко не сразу Вячко понял, что во всём городе не было снега, хотя в степях неистовствовала метель и реки лежали подо льдом. Но даже на исходе зимы в Дузукалане встречались зелёные деревья. Это удивило ещё первой ночью в саду Вихрора, но только теперь он задумался, не влияли ли чародеи-рабы и на погоду в округе.
– Дай мне оружие, – попросил он у Чичак.
– Что? Нет.
– Мы идём к жрецам, которые убили моих людей, а меня держали в плену. Думаешь, это безопасно? Дай мне оружие.
– Нет, – упрямо повторила девушка.
Вячко в отчаянии заскрипел зубами. Конечно, боец из него теперь неважный, но кинжал под рукой заставил бы его чувствовать себя спокойнее.
Вдалеке, где-то со стороны рыбацкого поселения доносились крики. Вячко беспокойно оглядывался. В небе на западе вспыхивал тусклый золотой свет.
– Что это?
– Духи охотятся, – равнодушно произнесла Чичак. – Не переживай. В город они не проникнут.
– А рыбаки?
– Они заслужили. За стенами нет невиновных.
Только городская стена защищала Дузукалан от тварей Нави. Что случится с городом, если он останется без защиты? Как скоро со всей степи слетятся духи, точно стервятники на поле брани?
– Давно построили эту стену? Ведь раньше люди как-то жили, когда не было города.
– Раньше духи не были такие злой, – точно маленькому ребёнку объяснила Чичак. – Тогда быть много народ, очень много. Я даже всех не помнить, они называться разные имена, говорить разные языки. А потом гора дышать огонь, и духи становиться злые.
– И людям пришлось построить город?
– Да, ханы объединили люди, – Чичак высоко вздёрнула нос, явно довольная, что ей пришлось учить глупого княжича тому, что знал каждый ребёнок в вольных городах. – Ханы сказать: мы больше не враги, а друзья. Мы жить в одном городе и править вместе. Каждый хан своим народом, но как одно. И тогда люди строить вольные города: Дузукалан, Беязехир и Деникиюс.
– У вас было, значит, вече? – уточнил Вячко. – У нас тоже такое когда-то было в Старгороде.
– Вече? – нахмурилась Чичак.
– Совет старейшин. Самые мудрые люди из разных родов договаривались, как управлять городом.
– А, да, – кивнула с важным видом Чичак. – Быть совет ханов, все ханы были равны, все мирно править, и мой отец тоже. А потом прийти Шибан и всех убивать… Нам сюда, – она повернула за угол, и в лицо тут же подул холодный ветер.
– Что это за люди, к которым ты меня ведёшь?
За новым поворотом оказалась маленькая площадь с колодцем посередине. По площади прогуливался туда-сюда стражник. Турар пошёл к нему навстречу, и в руки стражника перекочевала пара монет.
– Почему нас остановили?
– Ночью запрещено ходить, – объяснила Чичак.
– Но предыдущие стражники нас не останавливали.
– Они уважают моего отца. Здесь уже нет его власти.
Дворцы ханов и богатые храмы остались позади. Они приблизились к окраине города, где дома были ниже, а улицы у´же. Там чаще пахло мочой, а не цветами. Ноги то и дело спотыкались о выпирающие камни на мостовой. Кажется, её положили тогда же, когда основали город.