– Она меня в плену держала, что же хуже может быть? – простодушно удивилась служанка.
– В плену она тебя держала по твоему же согласию, – возразила Дара. – Да и человек ты подневольный, так?
– Так, – промямлила Третьяна.
– Значит, княгиня с тобой может сделать что угодно, а ты и возразить не посмеешь. Лучше расскажи, знаешь ли ты о ней что-то такое, что она хотела бы скрыть?
– Зачем тебе?
Дара поправила меховой воротник. Облачко пара вылетело изо рта, когда она громко выдохнула, и это показалось странным, так холодно было на душе.
– Затем, что она хочет сжить меня со свету. Я бы предпочла, чтобы вышло наоборот.
Третьяна посмотрела на Стрелу, шагавшего впереди, и ещё тише прошептала:
– Я знаю пару средств. Никто не поймёт даже, что дело в чарах. Княгиня просто умрёт во сне.
Дара застыла так резко, точно земля у неё перед ногами обвалилась.
– Ты сбрендила, что ли?
Третьяна пожала плечами, облизала потрескавшиеся губы.
– А почему нет? Она бы нас с тобой не пожалела.
– Эй, вы чего там? – прорычал мужик за спиной.
– Ничего, – процедила сквозь зубы Дара и потащила Третьяну почти волоком. Служанка была такой худенькой и маленькой, что казалась ей не тяжелее ребёнка.
– Мою семью княгиня не пожалела, – проговорила она тихо. – Зачем нам ждать, пока она ещё что-нибудь придумает? Она просто так не остановится.
– Я поговорю с князем.
– В Лисецке Чернек хозяин.
– А во всех ратиславских землях хозяин Ярополк.
– Только пока остальные князья с этим соглашаются. Ты его поддержкой должна быть, ты должна на его врагов наводить страх, а выходит, что ты сама запугана.
– А ты как будто нет, – зарычала Дара.
– Я не лесная ведьма.
Захотелось прогнать её вон.
– А ещё я знаю, как свести княгиню с ума, – прошептала Третьяна.
– Она и без того, кажется, безумна.
В детинце под порывами ветра по-прежнему качались висельники. При свете дня на занесённой снегом площади они выглядели куда страшнее, чем в размытых красках ночи. Дара замедлила шаг, когда увидела виселицу, и попыталась пересчитать повешенных. Сколько их погибло во время бунта? Скольких лишили жизни ради устрашения других?
– Топай, – мужчина толкнул её сзади в плечо.
Дара остановилась и посмотрела ему в глаза. Она едва доставала мужику по плечо, но он вдруг осунулся, переменился в лице.
– Торопиться нужно, – голос его зазвучал почти виновато.
«Он боится меня», – осознание этого до сих пор поражало, будто Дара не видела толпу у княжеского терема в день своего приезда, будто не слышала испуганный ропот. Она сама так боялась всех и каждого, что забывала о власти, которую имела над другими.
Она заставила себя держаться прямее, снова взяла Третьяну под руку, и вдвоём они продолжили путь.
– Я тебе не указ, госпожа лесная ведьма, – зашептала девушка украдкой. – Но князю лесная ведьма нужна для устрашения его врагов. Чтобы никто слова не смел сказать, опасаясь мести с твоей стороны. А выходит, что он тебя защищает.
– С чего тебя-то это так беспокоит? – прошипела в ярости Дара.
– Я пришла к тебе, потому что искала защиты. А в итоге я сама должна выступить против княгини ради тебя.
– Так иди своей дорогой, я не держу, – зубы свело от злости, и Дара вдруг обрадовалась, что она так слаба, так пуста, что сила не рвалась наружу, как прежде. Оставайся у неё могущество, так она, верно, спалила бы княжеский дворец.
И тогда бы уже некому было её судить.
– Не злись на меня, – попросила жалобно Третьяна. – Я не считаю тебя слабой, но тебе нужно быть сильнее нас всех. Княгиню Злату любили так же сильно, как боялись. Лесную ведьму всегда боялись больше, чем любую другую колдунью, но и уважали не меньше.
– Раньше по всей земле не стояли храмы, и никто не грозился жечь ведьм, – возразила Дара.
– Злате никто не смел угрожать.
– Она была женой князя.
– Так чем ты хуже?
Дара скосила глаза на Третьяну и хотела уже осадить её, как навстречу им вышел боярин, тот самый, что помогал в день бунта, когда Дару не пускали к Снежному князю.
– Святослав, – Стрела узнал его первым. – За нами идёшь?
– Утро доброе, Ростислав, – боярин пожал дружиннику руку, а сам оглядел Дару с головы до ног. – Князь послал меня вам навстречу.
Посланники Чернека молча встали, точно истуканы. Боярин Святослав насмешливо посмотрел на каждого по очереди.
– Неужели кто-то мог подумать, что эти два дуболома справятся с самой лесной ведьмой?
– Думаю, они провинились за что-то, вот их и послали за нами, – развязно произнёс Стрела. – На случай, если что случится, так и не жалко.
Дара потупила взгляд. Они бахвалились её силой, пока она тряслась от страха, точно заяц.
Стрела и Святослав засмеялись и пошли дальше рядом, как старые друзья.
Значит, боярина звали Святославом. Дара видела его раньше в окружении Ярополка, но не помнила имени. Он говорил со странным говором, похожим на скренорский, да и в Златоборске Дара его не встречала. Видимо, он пришёл вместе со Снежным князем из северных земель.
Все вместе они вошли во дворец. Тяжёлые двери за их спинами захлопнулись с грохотом, скрывая дневной свет.
– Что ж, дальше мы без вас, – Святослав взмахнул людям Чернека рукой так пренебрежительно, точно прогонял котов подальше от крынки молока.
Мужчины нахмурились. Никуда уходить они не торопились.
– Мне кажется, я сказал, что вам пора, – произнёс боярин угрожающе.
Люди Чернека переглянулись между собой, развернулись и неохотно вышли обратно на улицу. Святослав заправил светлые волосы за ухо, и золотая бусина блеснула в его прядях.
– Здравствуй ещё раз, госпожа лесная ведьма, – он подошёл ближе к Даре, наклонил чуть голову, чтобы заглянуть ей прямо в глаза. – Великий князь попросил меня передать, чтобы ты постаралась быть как можно тише и скромнее. Княгиня станет испытывать твоё терпение, но ты ей не возражай, что бы она ни говорила. Ни в чём её не обвиняй, а все обвинения в свою сторону отрицай.
– Что она требует? Моей смерти?
– До нас дошли слухи, что она написала Рассветным сёстрам.
Старое, покрытое ледяной коркой воспоминание вспыхнуло ярче.
– Горяй что-то рассказывал о них, – пробормотала растерянно Дара. – Они разрешили ему остаться служить князю. Этого княгиня хочет? Чтобы храм меня благословил?
Боярин посмотрел на неё, как на неразумное дитя.
– Благословение сестёр не каждый переживёт, а кто переживёт, так собой не останется. Все, кто проходит обряд очищения, теряют большую часть силы, а некоторые ещё и сходят с ума.
Горяй был чудаковатым. Живи он не при княжеском дворе, а в деревне, так его бы посчитали за юродивого. Он обвинял Рассветных сестёр в жестокости, но Дара считала, что это горе повредило его разум.
– Тогда что мне делать?
– Веди себя скромно, как и полагается хорошей девушке. Князь найдёт способ успокоить Чернека. И притворись, что про пленение твоей служанки ничего не знаешь.
Дара нахмурилась, но кивнула послушно, со всем соглашаясь. Ярополку было лучше знать, как плести узоры из заговоров и лжи.
И всё же сомнение точило сердце. Она оглянулась на Третьяну и прочла в её глазах собственные мысли. Боярин Святослав вежливо склонил голову перед Дарой, точно перед знатной девицей, подошёл к служанке и прошептал что-то ей на ухо, видимо, поучая, что говорить и как себя вести.
Вокруг престола, на котором восседал князь Чернек, собрались все знакомые лица. Те же бояре, те же воеводы. По правую сторону от лисецкого правителя стояла его жена, а по левую – Пресветлый Брат Мефодий.
Напротив поставили резное кресло для Ярополка, и он собрал вокруг всех своих приближённых. Снежный князь мельком посмотрел на пришедших и повернулся к Чернеку.
– Что ж, Чернек, – вздохнул Ярополк. – Мы все собрались здесь, как ты и просил. Не пойму, правда, для чего столько народа, да ещё и позвал Дарину? Её государственные вопросы мало касаются.
– Она ведьма.
Чернек раздулся, точно пузырь. Лицо его побагровело. Здебора рядом с ним выглядела худой, почти болезненной. Дара поймала её взгляд на себе и отвернулась. От одного вида княгини в душе распалялся огонь.
Снежный князь чуть повернул голову в сторону, проверяя, на месте ли Дара.
– Дарина лесная ведьма, как и моя бабка, – произнёс он тем же ровным голосом. – Не забывай, Чернек, что это Злата обратила Ратиславию в пресветлую веру. До того, как она побывала на Благословенных островах, в наших городах молились другим богам.
– Это не значит, что колдовство в наших землях разрешено, – Чернек заёрзал в кресле. – Оно уже почти двадцать лет под запретом. Твой отец сам подписал договор с Холодной Горой: мы гоним чародеев прочь, а рдзенцы и лойтурцы взамен держатся подальше от наших границ.
– Мой отец смог добиться перемирия с Рдзенией потому, что Злата спалила их город, и сделала она это не огнивом, а своим колдовством. Только на страхе этот мир и держится.
Чернек от возмущения подскочил на месте.
– А о каком мире ты говоришь, Ярополк? Ты приблизил к себе лесную ведьму, которая сожгла Совин! Думаешь, рдзенцы благодарны будут? Да они только и ждут, чтобы пересечь Модру. Знаешь, о чём с осени треплется вся совинская знать? Принц Карл бахвалится, что поведёт войско на Старгород, когда сойдёт снег, – Чернек взвизгнул от ярости, и щёки его затряслись. – Сучий потрох Карл собрался на нас войной идти и в открытую об этом говорит.
– И ты рассказываешь мне об этом только сейчас?
Чернек беззвучно, точно рыба, открыл рот. Ярополк же продолжил:
– Но даже если так, куда он теперь пойдёт, когда его собственный город лежит в пепле? Как видишь, моя лесная ведьма сделала Рдзению слабой.
Чернек пальцами вцепился в подлокотники кресла и наклонился вперёд, его громоздкая туша, казалось, вот-вот свалится на пол.
– Именно поэтому он и пойдёт войной на нас. Ему нужно золото, нужно зерно, чтобы прокормить народ и отстроить столицу заново.