одной руке он держал кувшин и хлеб, другой подхватил шубу и осторожно разложил на сундуке.
– Кто такой? – спросил князь.
Он выглядел пугающе здоровым. Такой, наверное, голыми руками мог сломать шею быку.
Милош поднялся, неосознанно расправил плечи и оглянулся на Святослава. Боярин тоже встал из-за стола.
– Чародей из Совина, – доложил Святослав. – Звать Милошем. Его прислала к тебе на службу княгиня Фиофано.
– Чародей, значит, – точно пробуя блюдо на вкус, произнёс Ярополк. – Из Совина, – добавил он со значением. – Не знал, что там остались чародеи.
– Нам приходилось скрываться, Великий князь, – ответил Милош, немного сбитый с толку тем, что знакомство произошло совсем не так, как подобало бы, окажись перед ним король Властимир. – Для меня честь видеть и слышать тебя, Великий князь, – он поклонился, вспоминая манеры рдзенского двора. – Я наслышан о твоих мудрости и мужестве.
– Давай без этого, – поморщился князь. – Говори, с чем тебя прислала моя мать?
– Есть новости о княжне Мирославе, – опять вмешался в разговор Святослав. – Дурные новости.
Князь перевёл взгляд на Милоша.
– Молодую княжну убили, – произнёс чародей.
Ярополк даже бровью не повёл, но взгляд стал ещё холоднее, обжёг, как ледяная вода.
– Кто?
Милош вздохнул, готовясь к тому, что рассказ выйдет долгим, и поведал Великому князю обо всём, что случилось в Златоборске. Ярополк слушал, не перебивая и не расспрашивая.
– Мирослава мучилась? – спросил он, когда Милош закончил.
– Княжна умерла во сне, – он не стал рассказывать, как лицо её исказилось от боли.
– Хорошо, – кивнул князь. – А теперь скажи мне, чародей, – взгляд пронзил насквозь, и Милошу стало не по себе, – на что мне ты? Один раз ты уже не смог противостоять этому… Гармахису.
– Никто, кроме меня, ещё с ним не сталкивался. В следующий раз я буду знать, что делать.
– Моя лесная ведьма прогнала его прошлой ночью, когда он попытался напасть.
Его лесная ведьма.
Милош стоял, как натянутая тетива.
Хотелось бы спросить, что лесная ведьма делала у князя ночью.
Он не смог сдержать самонадеянной улыбки.
– Я хорошо знаком с лесной ведьмой и скажу, что никто из живых не сравнится с ней в мощи заклятий, но в умении… – Он развёл руками, показывая всем своим видом сомнения в навыках Дары. – У неё не хватает ни опыта, ни знаний. Я сын чародеев Совиной башни и всю свою жизнь я учился у троутоского чародея.
– Троутоского чародея? – не поверил Ярополк. – Такие бывают?
– Они обычно скрываются, но в мастерстве им нет равных, – приврал без всякого стыда Милош.
Великий князь некоторое время размышлял, на лбу его собрались морщины.
– В конце концов, от ещё одного чародея хуже не станет, – проговорил он.
– Куда уж хуже, – хмыкнул Святослав.
У Милоша было ощущение, что от него спешили избавиться. Может, они боялись его? Причин доверять ему ни у кого из них не было.
– Великий князь, – Милош ещё раз поклонился. Пусть верят, что он всецело им подчиняется, – я знаю, что ты противостоишь войскам вольных городов. На их стороне чародеи, не двое, как у тебя, а сотни и сотни. Но если бы ты пожелал, я бы с радостью созвал чародеев со всех сторон света. Если бы ты, Великий князь, позволил основать новую Совиную башню…
– Ты смотри, какой шустрый, – усмехнулся Ярополк.
– За таким глаз да глаз, – кивнул боярин.
Выпрямившись, Милош забегал глазами от князя к боярину. Они смеялись над ним?
– Попозже поговорим о делах, хлопец, – Ярополк вдруг совсем по-панибратски хлопнул его по плечу. – Иди, отдохни с дороги. А я расспрошу о тебе у лесной ведьмы, – пообещал он будто с угрозой. – Третьяк, проводи его пока к Дарине в избу. Пусть она сама с ним поговорит. И найди ему жильё подальше от глаз Здеборы.
Милош понял, что пока разговор не сложится. На время стоило отступить. Он простился с князем и вышел следом за холопом.
Солнце ещё не зашло, но на улицах было удивительно безлюдно для крупного города. Милош оглядывался на редких прохожих, думая, что они походили на духов Нави: так же двигались по улицам, точно тени.
Вместе с Третьяком они миновали городские ворота и пошли дальше и дальше от высоких стен. Избы по сторонам дороги становились всё ниже и уже, беднее и старее.
– Почему лесная ведьма живёт на отшибе? – с презрением оглядываясь, спросил Милош у Третьяка.
Холоп оглянулся на него, но ответил не сразу, видимо, раздумывал, что можно сказать чужаку, а что нет.
– Она сама так пожелала, господин чародей, – произнёс он в итоге.
«Сама пожелала», – отметил про себя Милош. Смешно было даже подумать, что Дара распоряжалась и требовала что-либо, точно важная госпожа.
– И живёт она одна? – поинтересовался Милош.
– С сестрой и её женихом, – куда охотнее рассказал Третьяк.
– Сестрой? – переспросил оживлённо Милош и с опозданием сообразил, что ещё сказал холоп. – Каким ещё женихом?
– С боярином Ростиславом. У них свадьба на масленичную седмицу ожидается, скоро гулять будем. Сам Великий князь их благословил.
С каждым словом снег будто становился глубже под ногами, и Милош ступал всё тяжелее, всё медленнее. Двух месяцев не прошло с их разлуки, а столько всего переменилось.
Веся выходила замуж. Его Веся. Смешная девчонка, что смотрела ему в рот и краснела, как рак, от одной его улыбки. И она нашла себе другого.
А уж Дара и этот Великий князь…
Точно чёрная туча повисла над головой Милоша, и жалкий городок показался ещё омерзительнее, чем прежде.
Слуги старались не смотреть Даре в глаза, покорно расступались, пропуская её вперёд. Только одна из них подняла на Дару взгляд, да ещё и не побоялась не скрывать своей неприязни.
– Да озарит Создатель твой путь, Горица, – тоскливо, будто умирая, процедила Дара.
С тех пор как они прибыли в Лисецк, они почти не виделись, и обе были тому безмерно рады. Им незачем было пересекаться. Если они и узнавали новости друг о друге, то только через Весняну.
– Что нужно? – сухо, но не скрывая враждебности, спросила Горица.
– Ищу Третьяну. Не видела её?
– Её в гридницу отправили: там людей не хватает, а она рада держаться подальше от княгини.
– Угу, – мрачно кивнула Дара.
Она хотела развернуться и сразу уйти, но зачем-то задержалась.
На кухне было людно и шумно. Стучали ножи, рубили топоры, ворчали на печи горшки и котелки. В княжеском дворце не знали голода, всего было вдоволь. В носу засвербело от запахов рыбы, крови, капусты и сотен других блюд, которые готовили к столу князей.
Горица за эти седмицы поправилась и стала румянее, но глаза её потухли, и даже ругалась она равнодушно, без особой злости. Стараясь не смотреть на Дару, она продолжила месить тесто. Руки у неё были крепкие, работали слаженно, уверенно. Дара невольно загляделась, вспомнив Ждану у печи. Сейчас она была бы рада оказаться на мельнице и послушать ворчание мачехи. Вдали от дома её ругань стала казаться почти ласковой.
Верно, Горица тоже скучала по дому, который навеки был потерян. Даже если она вернётся однажды в Совин, не будет уже ни старой просторной кухни, где она хозяйничала, ни ворчания Стжежимира, ни заразительного смеха Милоша – ничего, что относилось к прошлой жизни.
Сильные руки мяли тесто, вминали его в стол раз за разом, раз за разом, а оно всё продолжало упрямо подниматься. Горица надула губы, совсем как Ежи. Наверное, она ужасно переживала за своих сыновей.
– С Милошем всё в порядке, – неожиданно для самой себя сказала Дара.
– Что?
– С Милошем всё в порядке. Он выжил после пожара и, кажется, какое-то время жил у Белой Лебёдушки.
– Откуда ты знаешь? – недоверчивый злой взгляд из-под бровей, по-прежнему надутые губы.
– Видела в реке, когда гадала.
Горица некоторое время смотрела ей в глаза, наконец кивнула, уголки губ её чуть дрогнули.
– А… Ежи?
– Про него не знаю, – пожала плечами Дара. – Но он вроде бы умеет… выживать. Мне Веся рассказывала, как он ловко ушёл от Охотников. Думаю, он справился и в этот раз.
– Да защитит его святая Лаодика, – проговорила Горица.
– Ага, – вздохнула растерянно Дара. Она не знала, что лучше говорить в таких случаях. – Ладно, я пойду.
Горица не ответила, и Дара поспешила уйти из кухни. Она знала, что все слуги, так старательно не поднимавшие глаз, теперь смотрели ей вслед, потому что стук ножей и голоса вдруг замолкли.
Найти Третьяну в гриднице оказалось тоже нелегко. Она носилась по большой избе с разными поручениями, разносила еду, напитки, убирала, подметала.
– О, госпожа лесная ведьма, – обрадовалась она, завидев Дару у одной из клетей. – Да озарит Создатель твой путь.
Дара кивнула в знак приветствия, взяла её под руку и потянула вниз по лестнице, к выходу.
– Что-то случилось? – спросила Третьяна, пока Дара тащила её за собой.
Но она упрямо молчала, пока они обе не оказались на улице, подальше от крыльца гридницы и чужих ушей. Тогда она резко развернулась, дёрнула Третьяну так, что та встала ровно перед ней.
– Чем ты меня вчера напоила? – она не смогла сдержать ярости и почти прорычала это в лицо Третьяне.
– Я? – лицо девушки вытянулось от удивления. – Мы все вместе медовуху пили.
– Но это ты подтолкнула меня к князю!
– Что? Дарина, ты сама пошла к нему.
– Если бы не ты…
– Мы все выпили лишнего, – Третьяна принялась теребить длинную косу. – И да, наверное, я что-то говорила про князя, но я же видела, как ты на него смотришь… Думала, ты сама этого хочешь. Значит, – она стрельнула глазами, не в силах скрыть любопытство, – вы с ним…
Проклятая медовуха. Кто мог подумать, что от неё легко потерять разум? В Заречье редко напивались, если только по большим праздникам, а Дару обычно на них и не пускали, но она слышала, что люди во хмелю творили постыдные глупые вещи.
– А что, если… – Она облизнула пересохшие губы. – Если что-то случилось… и я… как мне быть?