– Сафитит тебя в дороге, – пообещала Здислава. – От любой беды.
Ежи недоверчиво принял оберег, поблагодарил растерянно и оттого скомканно. Горица бы этого не одобрила.
– Как доберёфься до города, так брось куклу серес плесо, – наказала ведьма. – Стобы беда посади осталась.
– Благодарю, – пробормотал удивлённый такой заботой Ежи. – Тогда я… пойду?
– Иди, – беззубо улыбнулась Здислава. – Иди. А по весне фди меня на Трёх холмах, как снег растает. На русалью седмицу, в последний день. Выполню последнее своё обефание.
Он закивал, даже поклонился и попятился поспешно к двери, прижимая куколку к груди.
Ежи вышел из избы, спустился по ступеням и остановился, вновь наткнувшись на внимательный взгляд пустых глазниц черепа. Солнце в этот день скрывалось за серыми облаками, и не виднелось ни мазка голубой краски на всём бескрайнем небосклоне.
Ночь выдалась морозной, подтаявший снег заледенел, и идти стало скользко. Но дорога легко стелилась под ноги. Ежи пошёл быстро и постарался не думать, что оставлял позади, кем или чем был младенец, кому служила Здислава и что стоило ждать от неё в будущем. В котомке за плечами он нёс своё спасение. Впереди ждала встреча с лучшим другом. Большего Ежи не мог желать.
Минуя старую яблоню с человеческим черепом, он пошёл по тропинке через лес и дальше по дороге от деревни к большому восточному тракту, возвращаясь на старый пройденный минувшим летом путь.
Этот день был иным, чем предыдущий, но ничуть не хуже для того, чтобы отправиться в дорогу, подальше от прошлого.
Глава 13
Мы смежены, блаженно и тепло,
Как правое и левое крыло.
Думалось, что жар тел должен прогнать стужу, но Дара не могла найти покоя. Она тянула силу из князя, глотала жадно, теряясь, забываясь, но стоило спальне погрузиться во тьму, как вернулись беспокойные мысли.
Она пообещала себе, что больше не придёт к Снежному князю, но стоило один раз посмотреть в глаза Милошу, и она забыла о клятвах, посреди ночи прибежала к Ярополку за спасением, теплом и страстью. Как оковы самой себе на руки надела по собственной воле. Возьми, князь, никому своё не отдавай.
Но Ярополк заснул, и Дару снова потянуло прочь от князя. Она присела на постели, не в силах лежать спокойно.
Ярополк почти не говорил о Милоше, только спросил, можно ли доверять чародею.
«Ни за что на свете», – хотела сказать Дара, но ответила:
– Конечно. Он защищал меня от Охотников в Совине.
Он такой же, как она. Никто не сможет понять её лучше. Не его ли это были слова? Или Дара сама их придумала?
Бездумно она касалась кончиками пальцев своих губ, водила по щекам и шее, перебирала распущенные волосы. Её кожа ещё горела от прикосновений князя, но она улыбалась, вспоминая чужие поцелуи.
Лицо её скривилось. Дара закрыла себе рот рукой, сдерживая всхлип. Слёзы пришли так же внезапно, как глупая радость.
Она соскользнула с постели, нашла в темноте на полу сначала рубаху, потом шубу, оделась и осторожно, на цыпочках прокралась к двери. Она побоялась обуваться, пошла босиком, чтобы не стучать каблуками по деревянным полам.
Третьяк поднял голову, но Дара шикнула:
– Спи.
Если холоп и хотел спросить, куда она идёт, то побоялся госпожи княжеской ведьмы.
Она спустилась по лестнице к самым кухням, где в дальнем крыле спали дворовые.
Только в самую первую ночь Милош остался в их избе, а на следующее утро ушёл совсем рано, когда только-только запели первые петухи. Веся изводилась весь день, гадая, куда он пропал, сбегала к Горице и узнала, что он пришёл к названой матери.
Дара остановилась напротив двери, что вела к спальне слуг, замерла в нерешительности.
Как мог Милош спать там, со всеми остальными? Разве не привык он к мягким перинам и чистым простыням? Разве не брезговал всем бедным и простым? Но, видимо, он и на это был согласен, лишь бы находиться подальше от неё.
Дара прислонилась к стене, не в силах сдвинуться с места. Глупая девчонка! Её гнали прочь, а она бежала следом, как верная собачонка. Больше всего на свете Дара хотела действительно уйти, но она осталась на месте.
И дверь приоткрылась. Пригнув голову, через низкий проём прошёл Милош. Дара удивилась только на мгновение. Она откуда-то знала, что он непременно придёт.
Милош тихо прикрыл за собой дверь, встал у соседней стены, так же прислонился к ней спиной.
Они молчали. Было темно, лишь вдалеке, там, где стояли стражники на посту, горела лучина, но её света не хватило бы, чтобы разглядеть даже собственные пальцы. Белели размытые пятна: широкая рубаха, светлые волосы, бледное лицо.
Дара подняла воротник шубы, прикрыла глаза, не решаясь долго смотреть на Милоша.
– Ты очень ярко горишь, – произнёс он. – Я не смог заснуть.
– Из-за огня? – недоверчиво спросила Дара.
– Нет.
Хорошо, что он не спросил, зачем она пришла. Это было и без слов ясно.
Стыд сжимал горло. Дара сделала шаг, такой неловкий и нерешительный, что со стороны могло показаться, что она оступилась на ровном месте.
– Нам необязательно быть врагами, – раздался тихий голос Милоша.
– Мы не враги, не бойся.
Он оказался рядом, в густом ворохе мехов нашёл её руку, приподнял, поднёс к своей груди. Пальцы его тёплые, но не горячие, держали девичью ладонь очень осторожно.
Они стояли так немыслимо долго. Дара потеряла счёт времени.
– Я… – начал Милош, но так и не закончил.
– Я не хотела.
Ни проклятия, ни ненависти, ни пожара, ни своих чувств.
– Я тоже.
Дара вынула руку из его ладоней, спрятала снова под шубой.
– Послезавтра свадьба Веси. Она, наверное, будет рада тебя видеть.
– Я приду.
– Спокойной ночи.
– Доброй ночи, – отозвался Милош.
Она подняла с пола сапоги и так же босиком, не оборачивалась, пошла назад к княжеским покоям.
Наутро Милош снова был Милошем, и Дара тоже стала собой. Они встретились на совете у Ярополка.
Яркое солнце заглядывало через приоткрытые окна, слепило, и Дара щурилась. Она хотела бы спрятаться в самом незаметном углу, но её усадили посередине, прямо напротив окон, слева от неё расположился боярин Святослав, справа один из княжеских воевод, имя которого Дара не помнила. Милош сидел у самой двери, и все в совете от любопытства посворачивали шеи, пытаясь его разглядеть.
Снежный князь единственный остался стоять на ногах возле кресла, на котором сидел ссутулившийся Чернек. Высокий, статный Ярополк притягивал взгляды всех собравшихся и говорил с лисецким правителем, глядя на него сверху вниз.
– Князь Чернек, знаю, ты опасаешься, что Лисецк падёт следом за Нижей. Но я обещаю тебе и всей Ратиславии, что буду защищать наши земли. Здесь, в Лисецке, я соберу отряд чародеев. Он пойдёт вместе с остальным ополчением против войска Дузукалана.
Чернек оставался бледен и на первый взгляд спокоен. Он больше не свирепел, как на суде, но Дара видела, с какой злобой сверкали его глаза.
– Я предупреждал тебя о Рдзении и Лойтурии, Ярополк. Предупрежу и ещё раз. Холодная Гора не оставит это просто так.
– В Совине сменился ландмейстер Охотников, а предыдущего казнили. Лойтурцы и рдзенцы теперь грызутся за власть и вряд ли скоро договорятся, так что опасаться их пока не стоит.
– Когда-нибудь рдзенцы и лойтурцы договорятся, и тогда… – Чернек начал распаляться и, верно, продолжил бы гневную речь, но его перебил один из воевод.
– С чего бы казнили Идульфа? Его же обещали отправить на Холодную Гору.
– Северная часть Совина ушла под воду. Говорят, это ведьмы отомстили за пленённого Идульфа. Замок почти не пострадал, но на людей нападают духи Нави. Они стали опасными и безжалостными. Вся королевская семья и советники перебрались подальше на север, в Твердов.
– А это значит, что подальше от границы, – заключил довольно Святослав. – В ближайшие годы рдзенцев опасаться не стоит. И за это опять же наши благодарности княжеской ведьме, – он поклонился ей с плутовской улыбкой.
Дара промолчала. В смятении она смотрела на Ярополка.
– Рдзенцы слишком обеспокоены своими бедами, чтобы помнить о нас. Но это не всё. Вчера я принял к себе на службу ещё одного чародея, – он показал на Милоша, и тот мгновенно поднялся с лавки, но Ярополк не дал ему и слова сказать. – Это лишь начало. Я хочу, чтобы разнесли весть по всем княжествам: я приму к себе на службу всех колдунов и ведьм, способных сражаться, исцелять и ворожить. Никто не посмеет их выслеживать и убивать.
– Ярополк, – голос Чернека звенел от гнева, но Великий князь даже не повернул к нему головы.
– Ради Ратиславии погибла моя бабка, она была не только Великой княгиней, но и лесной ведьмой. Ради Ратиславии я создам новую Совиную башню, могущественнее и крепче той, что стояла в Совине. Чародеи снова станут оберегать наши земли. И любой, кто пойдёт против моей воли, будет считаться врагом государства. Отправьте гонцов во все княжества. Пусть все узнают, что за нами победа.
Лисецк ничем не походил на Златоборск. Стояли те же похожие избы, звучал тот же язык, но всё было иначе. Улочки города пересекались беспорядочно, путались между собой, а дворы теснились один к другому. Среди горожан встречалось немало черноволосых, совсем не похожих на столичных жителей с их огненными и пшеничными волосами. Люди носили ратиславские одежды и обереги на поясах, но говорили и вели себя будто тоже иначе. И все они провожали Милоша недоверчивыми взглядами, точно наверняка знали, что он чужак.
Да и вид у него, верно, был прескверный.
Он всю ночь предвкушал, как выступит перед ратиславскими боярами, предложит Великому князю собрать под его началом чародеев и построить новую Совиную башню. Это была его мечта! Это Милош должен был созвать всех ведьм и колдунов, повести их за собой. А ему даже слова не дали сказать, даже имя его не назвали.