Он чувствовал себя обманутым.
С первого дня в городе Милош собирался обойти Лисецк, чтобы запомнить улицы и посмотреть на людей, но вместо этого бесцельно бродил до самого обеда, пытаясь справиться с разочарованием.
Не решит ли Ярополк поставить Дару во главе башни? Он не мог оказаться настолько глуп. Князю нужен был человек сообразительный и подготовленный, как Милош. Да и вряд ли сама Дара захотела бы повести за собой людей. Она их слишком боялась и ненавидела.
Возможно, дело было во внешнем виде Милоша: его одежда потрепалась за время пути. Бояре не могли относиться с уважением к человеку в обносках. Решив не скупиться, Милош приобрёл себе новый наряд.
С поиском жилья всё было не так легко. В город со всей округи тянулись беженцы из разрушенных деревень, на постоялых дворах мест давно не осталось. Люди спали на кухнях и в банях, в обеденных залах и даже сенях прямо на полу. Княжеский холоп обегал весь город, но так ничего и не нашёл, тогда Милош решил попробовать поискать сам.
Горожане пускали постояльцев неохотно, слишком опасались грабителей, но Милош выглядел иначе, чем беженцы. Он был богато одет и мог щедро заплатить даже за отдельную спальню. Его пустила к себе осиротевшая семья купца, который минувшей осенью не вернулся из Вольных городов. Милош спрятал в своей новой спальне мешок с украденными драгоценностями, наложил охранные заклятия и при себе оставил только кошелёк, подаренный княгиней Фиофано. Денег должно было хватить и на жильё, и на еду, и на подарок для Веси.
Из-за войны златари стали никому не нужны, и Милошу пришлось долго бродить от одной лавки к другой, расспрашивать, кто до сих пор торговал украшениями. Горожане охотно продавали и обручья, и височные кольца, но найти серьги с сапфирами оказалось задачей непростой, местные даже не понимали, что именно искал рдзенский чародей.
Уже почти под вечер, когда с торговой площади начали расходиться люди, к Милошу подошёл мужичок с редкой бородкой.
– Я слышал, господин чародей ищет серьги с лазоревым яхонтом?
– С сапфирами, – поправил Милош.
– В Ратиславии мы их называемы яхонтами, – с почтительным поклоном пояснил торговец. – Иди за мной, господин чародей.
Пугающе быстро разлетались слухи по Лисецку. Только утром князь взял к себе на службу чародея, и вот уже все об этом знали. Он огляделся и едва сдержался, чтобы не убежать. Люди на площади наблюдали за ним, как за диковинкой. Всю жизнь Милош скрывал свою силу, а теперь буквально весь город знал, что он чародей.
С трудом он взял себя в руки, пренебрежительно спросил торговца:
– А тебе есть что хорошего предложить?
На сундуке, спрятанном под прилавком, сидела смуглая девчонка в грязной одежде. Она взглянула на Милоша злыми чёрными глазами.
– Поди пока прочь, – велел ей грубо торговец.
Девчонка соскочила с сундука, обогнула Милоша и отошла в сторону. Взгляд невольно зацепился за девчонку, и в груди дрогнуло нечто, заставляя присмотреться к ней внимательнее. Пусть в Лисецке часто встречались чернявые девушки, таких смуглых среди них не было, ни одна не могла похвастаться хищными чёрными глазами и острым носом. Такие бывали обычно у фарадалов.
– Господин чародей, – позвал торговец.
Милош обернулся.
Мужчина снял с сундука замок и поднял крышку. Внутри лежал товар на любой вкус: пряжка на ремень и богатые ножны, шкатулка и гребешок, зеркальце и небольшой золотой сол – куча безделушек, ставших бесполезными с началом войны. В одной из шкатулок лежал свёрнутый белый платок. Торговец развернул его и показал голубые яркие камни в золотой оправе.
– Таких чистых каменьев нигде не найдёшь, даже из страшненькой девицы сделают красавицу, – принялся он расхваливать товар. – Редкой красоты камень, сколько лет торгую драгоценными каменьями, но краше этого ни разу не видал. Вёз из самого Белого города, сотни торговцев за эти серьги бились, такие цены предлагали, что глаза на лоб лезут, а мне одному повезло. Яхонт лазоревый для этих серёг на самих Благословенных островах добывали…
– Четыре золотых, – предложил Милош.
– Что? Какие четыре, господин чародей? – возмутился бородач. – Двадцать для них – самая низкая цена.
Милош скривился, болтовня торговца раздражала его немыслимо.
– Не будь войны, я бы эти серьги, может, за восемь золотых взял, – сказал он. – А теперь они никому и за два золотых не сдались. Я ещё и переплачиваю, благодарить должен.
– Это камни с самого Айоса!
– Троутосцы не добывают яхонт, его везут из восточных земель на границе с Бидьяром, на островах давно уже нет добычи.
Наглая улыбка на лице торговца потухла, и Милош высокомерно усмехнулся. Может, и удалось бы ослепить кого другого речами о троутоских драгоценностях, но точно не его. Цену украшениям он знал, уж сколько денег потратил в своё время на перстни, пряжки и серьги – редкой девушке так повезёт.
В итоге они сошлись на пяти золотых, и Милош получил костяной гребень в придачу. Когда пожали руки и обменяли товар на монеты, торговец добавил:
– Есть у меня ещё венец с изумрудами. Дивно будет смотреться на девичьей головке.
Милош не собирался больше ничего покупать, но зачем-то попросил показать. Венец и вправду был дивный, такой впору носить знатной боярыне, но не дочке мельника.
«А для княжеской ведьмы бы сошёл», – он сам удивился, что подумал о Даре. Она, как и Милош, тоже любила зелёный цвет.
Но на ней теперь сверкало больше драгоценных камней, чем в короне короля Властимира, и все достались в подарок от Великого князя.
Оторвать взгляд от венца оказалось сложно.
– Мне ни к чему, – сказал Милош с нарочитым пренебрежением. – Прощай.
Он выпрямился и собрался уже уходить, когда снова заметил смуглую девчонку, которая помогала торговцу. Она крутилась вокруг старухи за соседним прилавком, то ли выпрашивала что-то, то ли пыталась обокрасть, а, быть может, сразу и то и другое.
– Кто это такая? Твоя дочь? – спросил он у торговца.
– Эта фарадальская пигалица мне не родня, – он поморщился, не скрывая презрения. – Приютил по доброте сердечной. Их народ теперь в городе не жалуют, девчонку насмерть забили бы, да я заступился.
Девчонка спрятала что-то за пазуху, Милош даже не успел заметить, как она вытащила товар из короба за спиной старухи. Ловкая.
– И чем фарадалы так прогневали местных?
– Так они на князя напали. Сначала на младшего княжича, хотели его в жертву своим нечестивым богам принести. Княжич Вячеслав их всех повязал и привёл к князю Чернеку. Взрослых, конечно, казнили, а детей помиловали, хотели на службу даже взять, пока один из них, мальчишка, не напал на Великого князя. Тут такое творилось, помилуй нас Создатель, – мужик быстро осенил себя священным знамением. – А после я её на улице нашёл, попрошайничала у храма, бабы её за это побили. Ну, я и взял к себе, чтоб помогала. Своих-то детей на мороз не потащишь, на морозе можно и ноги отморозить. А этой что будет? Фарадалы живучие, как тараканы.
Юркнув обратно под прилавок, девчонка села сверху на сундук и посмотрела внимательно на Милоша. Он подумал, что она наверняка слышала последние слова, но промолчала.
– Это ты про меня хозяину рассказала? Что я ищу серьги с яхонтом? – спросил он, щуря глаза.
Девчонка молча кивнула. Под глазом у неё желтела заживающая ссадина, а в груди тускло сияло потухающее золото. Ведьма, но слабая. Жизнь и дар в ней едва теплились.
Милош замешкался, не зная, как лучше заговорить с девчонкой, чтобы не вызвать лишнее любопытство у торговца.
– Прощай, – повторил он ещё раз хозяину лавки и пошёл прочь с площади, но как только свернул за угол, выглянул осторожно и стал наблюдать.
Торговец тоже торопился уйти. Фарадалка взгромоздила его тяжёлый сундук на сани и потащила, тужась от тяжести. Вдвоём они ушли с площади, а Милош последовал за ними, держась на расстоянии.
Жил торговец в предместьях совсем близко к городской стене, изба его была крепкой, а сруб ещё совсем светлым, недавно сложенным. Когда хозяин и его прислужница скрылись за калиткой, Милош недолго постоял, пытаясь придумать, как лучше устроить, чтобы поговорить с фарадалкой наедине, и решил, что вернётся на следующий день на площадь и найдёт девчонку, пока она будет одна. Он уже собрался уходить, когда дверь снова отворилась. Девчонка выскочила с ведром, сбежала вниз по ступенькам. Милош прильнул к щели между кольями, пытаясь разглядеть, что творилось на дворе.
Девчонка прошла на задний двор, откуда доносилось беспокойное кудахтанье кур. Некоторое время её не было видно, и Милошу пришлось прислониться к забору, чтобы никто из прохожих не увидел, как он подглядывал за чужими владениями.
Но наконец раздались тихие шаги.
Милош огляделся и, не заметив никого в округе, крикнул:
– Эй, фарадальская ведьма! Иди сюда.
Он снова заглянул в щель. Девчонка застыла на месте.
– Подойди, надо поговорить.
Она подкралась к забору с другой стороны, не решаясь выйти на улицу.
– Кто ты? – прохрипел низкий, совсем недетский голос.
– Меня зовут Милош. Я знаю, кто ты такая.
За забором не раздавалось ни звука. Милош упёрся в него плечом, когда заметил неподалёку незнакомую женщину. Она окинула его недоверчивым взглядом и прошла мимо, не сказав ни слова.
Милош снова приник к дырке.
– Ты ещё здесь?
– Угу.
– Я тоже чародей, тебе нечего бояться. Я никому не скажу, если ты боишься.
– Я не из-за этого, – просипела девчонка. – А из-за того, кто я.
Он не сразу сообразил, о чём она говорила.
– Фарадалка?
– Наших убивают здесь. Дядька меня пожалел, но остальных убивают. Кало пропал, а сестру порвали. Меня тоже хотели, но дядька к себе взял.
Милош призадумался. О девчонке он хорошо заботиться не сможет, куда ему воспитывать детей? Но всё же она была ведьмой.
– Я хочу взять тебя в ученицы. Буду учить чародейству. Я служу самому Великому князю, так что тебя никто не тронет.