– Думаю, хватит, – одобрила Веся. – Пошли, времени много. Пока ещё баня нагреется.
Они вернулись в избу, и Дара, не зная, куда себя деть, села за штопку. Веся чистила горшки и миски.
– Ты поешь, – сказала она. – Ростислав с утра рыбу принёс, я ухи наварила.
Хотелось поделиться с сестрой новостями о Совине и новой башне, рассказать о Милоше, но даже упомянуть его было теперь неловко.
Вечерело. Когда солнце опустилось низко над землёй, Веся сходила в очередной раз проверить баню, вернулась, сообщив, что можно мыться.
– Что ж, проводим твою девичью жизнь, – как можно бодрее постаралась сказать Дара.
Губы Веси дрогнули в улыбке.
Ожидание банного пара и горячей воды вернули им добрый настрой. Девушки защебетали о весёлых да беззаботных мелочах. Они захватили полотенца и травяные настои, выскочили на крыльцо, и вдруг обе застыли. У самой нижней ступени стоял Милош. Он приоделся, сменил старый кафтан на новый, а на голову надел шапку с соболиным мехом.
– Вечер добрый, – произнёс он, переводя взгляд с одной девушки на другую, вскинул гордо голову, точно перед зеркалом стоял и сам собой любовался.
– Добрый, – откликнулась Дара, пока Весю не слушался собственный язык. – С чем пришёл?
– С подарком для невесты.
Он достал из-за пазухи белый платок, развернул, и Веся не выдержала восхищённого вздоха.
– Чтобы ты была самой красивой невестой на всём белом свете…
Веся ладонями прикрыла рот, глаза её загорелись от восхищения. Серьги и вправду были хороши. Золотые, с большими тяжёлыми камнями. Такие боярыне будет не стыдно носить. Дара тоже смотрела, не отрываясь, но порадоваться за сестру у неё не получалось. Разве хоть раз Милош делал ей подарки? Разве хоть раз так старался порадовать?
– Тебе нравится? – с надеждой спросил он, заглядывая в лицо Весняне и ближе поднося подарок. – Что ты молчишь, душа моя?
– Очень, – всхлипнула вдруг Веся, и из глаз её брызнули слёзы.
– Ты что? – Дара обняла сестру, попыталась закрыть собой от Милоша, как если бы он хотел её ударить. – Что ты плачешь?
– Я тебе не угодил? Не нравятся серьги? Хочешь, найду этого купца и заставлю его съесть этот курвин яхонт?
– Нет, нет, – сквозь слёзы проговорила Веся. – Наоборот, очень красивый подарок, слов нет, чтобы описать. Просто…
Она оторвала руки от лица, посмотрела снова на серьги.
– Их же никто под платком и не увидит.
Дара грустно усмехнулась и спустилась на одну ступень.
– Вот же ты, Веся, – сказала она. – Пусть только муж теперь тобой любуется.
Милош посторонился, пропуская Дару, глаз он не отвёл от Веси.
– Я хочу кое о чём тебя попросить, – признался он. – Пожалуйста, приютите одну девчонку.
Сёстры удивлённо переглянулись, но и спросить ни о чём не успели, как Милош позвал:
– Чири, не прячься, иди сюда.
В сумерках маленькую девчонку в чёрных одеждах было легко принять за тень. Она вынырнула из темноты, прошла через калитку, покосившись на деревянную кошку над своей головой, и подошла ближе, спряталась за чародеем. Разглядеть её лицо было почти невозможно.
– Её зовут Чири, она ведьма, из фарадалов, – пояснил Милош, и слова его отчего-то звучали неуверенно, робко, прежде он так никогда не говорил.
– Из фарадалов? – настороженно переспросила Дара.
– Всех её родных казнили, Чири осталась совсем одна. Она ведьма. Я бы взял её к себе, но…
– Куда тебе воспитывать девочку? Мы-то лучше с этим справимся, – со странной гордостью сказала Веся. – Чири, ты голодна?
Та молча кивнула, но так живо, точно давно ждала этого вопроса.
– Пошли, у нас есть уха, – позвала Веся и протянула девочке руку.
Чири шустро взбежала по ступеням, минуя Милоша и Дару, схватилась за руку Веси и сама первой вошла в избу.
– Ты иди пока без меня, – почти виновато попросила сестру Весняна. – Мы быстро.
Они скрылись в сенях, а Дара осталась стоять, прижимая к груди свежую рубаху да полотенца. Она перевела взгляд на Милоша, и в груди сразу пробудилось раздражение.
– У нас девичник сегодня.
– Стоило оставить Чири на улице, пока вы не отпразднуете?
– Можно было не портить нам вечер. И без того все порядки нарушены, ни один обряд не проведён.
Веся верила, что это к беде, но Милош смотрел на Дару, как на дуру.
– Дай пройти.
Милош даже не пошевелился, да и ни к чему это было, тропа за день стала шире, Дара легко обогнула чародея и пошла в баню. Она всё ещё кипела от ярости, когда плеснула воду на раскалённые камни. Дым повалил ещё сильнее, потянулся к узкому оконцу. Баня топилась по-чёрному, и дышать было почти больно. Дара вернулась в предбанник, скинула тулуп, принялась расплетать косы, когда дверь отворилась.
«А Веся быстро пришла. Эта Чири, видимо, заглатывала уху быстрее, чем дворовая собака».
На пороге в баню стоял Милош.
– Зачем пришёл?
– Попариться, – пожал он плечами. – Я с дороги. С тех пор, как я в Лисецке, так только тряпицами и обтирался. От меня воняет.
Дара поморщилась.
– Приходи, когда мы с Весей помоемся.
– Так я тебя не стесняюсь, не переживай. Можешь даже подглядеть, если захочется, – подмигнул он игриво.
Был бы Милош котом, Дара кинула бы в него валенок. Он присел на лавку, нарочито медленно разулся, не сводя глаз с Дары. Ему нравилось над ней издеваться.
Она схватила чистую рубаху, полотенце и нырнула в мыльню, раздеваться догола пришлось там. Ей хотелось подпереть дверь, но в предбаннике было совсем тихо.
Когда Дара уже промывала длинные, потяжелевшие от воды волосы, она услышала сквозь плеск воды, как хлопнула дверь и зазвучал звонкий голос Веси.
Скоро сестра вошла в мыльню вместе с Чири. Девчонка выглядела стыдливой и тихой. Она робко стояла у двери, прижимая руки к груди, но стоило Весе попытаться стянуть с неё рубаху, как вдруг зарычала:
– Не трогай меня!
Веся отпрянула, вскинув руки.
– Тебе надо помыться, – проговорила она.
Чири молча насупилась. Она стояла в одной нижней рубашке, босая, без чулок, прижимая к шее большой платок.
Дара облилась из ковша, наслаждаясь тёплой водой, отжала волосы и присмотрелась к Чири. Веся снова подступила к девочке, потянула за платок, и фарадалка заревела, как зверёныш, засучила руками, пытаясь ударить Весю. Та старалась удержать её, успокоить, польстить ласковыми словами, но Чири вырывалась с дикой яростью. Она не визжала, не кричала, как обычные дети, но хрипела и била, била, не глядя. Веся охнула, схватившись за живот. Лицо её исказилось от боли. Пусть Чири была совсем маленькой, но ярость придала ей сил.
Дара крепче перехватила ковш. Она уже замахнулась, чтобы ударить, но вовремя остановилась, набрала холодной воды в бочке и плеснула девчонке в лицо.
– Стой смирно, крысёнок, – процедила она.
Чири вжалась спиной в стену. Вода стекала по её спутанным волосам на лицо и плечи.
– Не трогай её, – пискнула испуганно Веся.
Дара даже не взглянула на сестру, бросила ковш на пол.
– Раз собралась жить с нами, так приведи себя в порядок.
Даже в полумраке мыльни, освещённой двумя лучинами, было видно, какие грязные и спутанные волосы у фарадальской девчонки, а пахло от неё и вовсе скверно.
Чири не шевелилась, смотрела пристально на Дару, когда та подошла ближе.
– Давай уже, раздевайся и мойся, – сердито проговорила она. – Ну?!
Медленно девчонка стянула платок, но не выпустила его из рук. Длинные чёрные волосы прикрывали грудь и шею, но Дара всё равно разглядела в вороте рубахи страшные зарубцевавшиеся шрамы.
– Кто так тебя?
Чири не ответила и стянула через голову рубаху, смяла и бросила себе под ноги.
– Иди сюда, я тебя намылю, – попросила тихо Веся.
Дара оглянулась на неё.
– Без меня справишься?
– Иди.
Дара и сама была рада уйти подальше.
Милош сидел на лавке, перед ним стоял горшок с ухой.
– Веся успела и о тебе позаботиться, – хмыкнула Дара.
В предбаннике было тепло, так жарко прогревала печка всю баню, но Дара всё равно накинула поверх помытого тела принесённую сестрой шубу. Она села рядом с Милошем, заговорила тихо, чтобы никто не подслушал их разговор.
– Эта девчонка фарадалка.
– О, я тоже заметил.
Дара закатила глаза, но оставила его глупую шутку без внимания.
– Она одна из тех?
Милош некоторое время ел уху, закусывая ржаным хлебом, и молчал. Дара разглядывала его ввалившиеся от усталости глаза и думала, что не так уж он был и красив. Верно, лишь необычность его и привлекла её когда-то. А без дорогого кафтана, без изумрудной серьги да чистых волос он казался весьма обычным. Худощавый, что скелет, длиннющий, со вздёрнутым смешным носом. Слишком тонкие нежные пальцы, слишком по-девичьи пухлые губы. Мужская красота должна быть другой – мощной, строгой, полной власти, как у Снежного князя.
Всё время, пока Милош ел уху, Дара ждала ответа. В мыльне лилась вода, и что-то весело приговаривала Веся. Тихо трещала вся баня, радуясь теплу, а Милош молчал.
– Что с ней случилось?
– Она умирает.
– У неё шея вся в шрамах.
– Она что-то говорила про то, что её ранили.
– Эта Чири из табора фарадалов, которых ты обокрал?
Милош наконец посмотрел на неё. Миску он всё ещё держал у самого рта.
– Откуда знаешь?
– Не знаю, наугад спросила. Я слышала, что фарадалов казнили в городе. Они напали на княжича Вячеслава, а потом на Ярополка. Я просто подумала, вдруг…
– Оказывается, фарадалы не просто так берегут своё фарадальское чудо, – Милош говорил тихо, равнодушно, но в глаза старался не смотреть. – Сила этого чуда поддерживает в них жизнь. Не знаю, почему, но они крепко с ним связаны и умирают без него. Весь табор Чири мёртв.
– Но…
Дара не знала, что сказать, так и осталась сидеть с распахнутым ртом, кутаясь в соболиные меха.
– Чири – ведьма, но сил у неё почти не осталось. Она говорит, что скоро умрёт. Я подумал, если ты научишь её брать силу из леса… Стжежимир верил, что в Великом лесу ещё остались колдовские источники.