– Что это за место?
– Туда привозят покойников со всего города. Жрецы готовят их к упокоению и оттуда везут из города к кладбищу на востоке. А ещё, как я и сказал, рядом находится внутренняя молельня, она под землёй, под самым Последним залом. Туда пускают только рабов. Они приходят, когда светит утренняя звезда, перед самым рассветом. Мы должны омыть наши руки и лица и напиться лунной водой, которая стояла всю ночь под открытым небом.
Колдун то и дело сбивался и говорил о рабах то «они», то «мы». И с каждым словом он всё сильнее горбил спину, склоняя голову.
– Если бы я смог добавить сонный порошок в ту воду, то к концу молитвы рабы бы заснули, и мы вытащили их через Последний зал, отвезли на повозках прямо к пристани. Я легко смогу притвориться одним из рабов, – Вторак улыбнулся горько. – Главное, чтобы меня не узнали, но во время молитвы редко кто смотрит по сторонам, все склоняют головы перед луноликой и жрецом.
– Хватит ли телег для всех рабов?
– Для всех вряд ли. Если мы положим людей поплотнее, то человек тридцать увезём.
Вряд ли Ярополк рассчитывал на три десятка чародеев, к тому же изнурённых тяжёлой службой. Но Вячко приведёт с собой ещё несколько тысяч воинов, которых обещал хан Барджиль.
– Давай попробуем сделать, как хочет Чичак, – предложил Вячко. – Не зря же я пошёл на уговор с Жабой. Но подготовь на всякий случай тот сонный порошок.
Вторак не стал медлить и тут же позвал слугу, что всё время стоял за дверью, объяснил ему, какой порошок и какие травы требовались.
Вячко дождался, когда колдун вновь улёгся на перину.
– Вторак, расскажи мне всё о городе.
– Всё, княжич? Так на это не один день уйдёт.
– Всё, что может оказаться важным. Расскажи о жрецах и чародеях.
Вторак вздохнул и здоровой рукой потёр клеймо.
– О чародеях мало что могу рассказать, чего ты не знаешь, княжич, – он опустил взгляд. – Мы все попадаем сюда с невольничьих рынков. Большинство рабов – это бывшие чародеи Совиной башни. Есть и те, кого привозят из Империи или Бидьяра.
– Как защищают город от духов? Это похоже на защиту Совина?
Вторак пожал плечами, помолчал, обдумывая ответ.
– Я не был в Совине после Хмельной ночи и не знаю, как устроена эта защита.
На языке горчило. Вячко сделал большой глоток, пытаясь избавиться от мерзкого привкуса.
– Не пил бы ты больше, княжич, – сказал Вторак. – Лучше идти в бой с трезвой головой.
– До боя ещё целый день, а сейчас мне бы справиться с собственными мыслями. Не знаю, что хуже меня подкосило: будущая ночь или прошлая.
Колдун вдруг фыркнул, уткнулся ртом в кулак.
– Что такое? – нахмурился Вячко и не сразу сообразил, что Вторак смеялся. – Что смешного?
– Уж прости, княжич, но как же ты горюешь по своей холостяцкой жизни. А между тем в жёны тебе досталась красавица.
– Разве только в этом дело? – голос его прозвучал ниже.
Добрава не то что бы была краше, но ближе. Чичак совсем другая. Чужая.
Вторак замялся и поспешил повернуть разговор в иное русло.
– Кажется, я знаю, кто этот Жаба. Я его знаю под другим именем, но по чертам лица да по остальному всё сходится. Помню, он всегда хотел на службу к жрецу попасть. Некоторых из нас, тех, кто лучше других выдерживает нагрузку, жрецы берут к себе в помощники. Никто не против. Кормят хорошо.
– К чему ты это? Ему нельзя доверять?
– Нельзя доверять никому, помеченному вот этим. – Вторак постучал себе пальцем по лбу. Сколько лет он носил клеймо, прежде чем снова смог думать и делать то, что желал сам?
– Как считаешь, зачем жрецу нам помогать?
– Не знаю. Правление Шибана всё изменило. У хана Барджиля, например, я прежде и стакан воды бы из рук не взял, а он отдал тебе, ратиславскому княжичу, любимую дочь в жёны.
Вячко поднёс к губам бокал, засмотрелся на красное вино, плескавшееся на самом дне, и допил. Он поставил бокал прямо на пол и поднялся. Босой, он прошёлся по коврам, которыми застелена была почти вся спальня, открыл большой сундук и достал из-под стопки одежды по-прежнему завёрнутый в мешковину меч.
Он вытащил оружие из ножен, проверил, не затупилось ли лезвие.
– Скажи, Вторак, что особенного в моём мече? – спросил он.
Колдун тянулся рукой к блюду с орешками, да так и застыл, услышав вопрос.
– А что с ним?
– Ты сам сказал, что Неждана боится его.
Вторак покосился на оголённый клинок.
– Признайся, – попросил он. – Нападал ли ты на Неждану с этим мечом?
– Да. Но дело ведь не только в этом, правда?
– Думаю, нет, – согласился колдун. – Я, княжич, плохо помню, что там было в Долгую ночь. – Он всё же взял горсть орехов из блюда, но есть их не спешил, держал в кулаке. – Когда тебе руку отрубают, по-любому больно будет. Я давно привык к боли, только…
Он запнулся.
– Когда ты этим мечом отрубил мне руку, я удивился ещё меньше, чем когда ты остановил клинком заклятие. Такого даже Охотники не умеют.
Вячко вернулся на своё место, присел, положил себе на колени меч.
– Как думаешь, любое ли заклятие он остановит? И что ещё сможет?
– Я не знаю, – виновато произнёс колдун. – Я во времена Совиной башни в учениках только-только начал ходить, не так уж многому успел научиться. Среди чародеев лишь некоторые работали с металлом.
Глядя на старое больное лицо Вторака, тяжело было поверить, что он был, может, чуть старше Ярополка.
– Откуда у тебя этот меч, княжич?
– От отца, а у него от его отца.
Вячко всегда казалось странным, что меч достался ему, младшему сыну, байстрюку. Но такое отцовское внимание льстило, утешало в самые тёмные времена. Этот меч, верно, его с Мёртвых болот вывел, напомнил о семье и долге. Великий князь никогда не выказывал своей любви к нему, всегда держался в стороне, даже когда мать ещё была жива. Но всё-таки родовой меч он передал именно младшему сыну.
Вячко посмотрел за окно. Солнце ещё не поднялось высоко, едва выглянуло из-за крыши дворца.
– У нас ещё есть время, нужно отдохнуть, – решил он. – Ложимся спать до вечера.
Не стоило предлагать второй раз. Вторак высыпал орехи обратно в миску и поторопился лечь на перину, накрылся почти с головой одеялом. Он так спешил исполнить приказ, точно до сих пор ожидал, что за малейшим непослушанием последует наказание.
Вячко отполз назад на свою постель, залез под одеяло и почувствовал запах масел, которыми пользовалась Чичак.
Когда они проснутся, Синир уже должен будет прийти во дворец, так обещал хан Барджиль.
Вячко вернётся домой, растеряв половину своих людей. Он покидал Златоборск с целым отрядом, а остался с парой человек. Ярополк посчитает его совсем дураком, которому и дружину доверить нельзя.
Лицо брата представилось так ярко, что захотелось убежать прочь от собственных мыслей.
Резкие запахи масел раздражали нос, и Вячко долго ворочался, прежде чем смог наконец заснуть.
Ближе к вечеру пришёл Турар. Вячко и Вторак уже были собраны. Княжич спрятал рыжие волосы под платком, колдун тем же образом прикрыл клеймо. Оба с трудом могли усидеть на одном месте от нетерпения.
– Где Синир? – первым делом спросил княжич.
Колдун перевёл и после пересказал ответ:
– Синира не было среди рабов на продажу. Говорят, его купили пару дней назад. Хан велел уходить без него.
– Что? – вскинулся Вячко, и рукоять меча тут же легла в руку, как влитая. – Веди меня к хану.
Турар замотал головой.
– Он говорит, хан Барджиль велел сразу идти, без Синира. – Лицо Вторака вытянулось от растерянности, пока он переводил.
– Веди к хану, – упрямо повторил Вячко.
И стиснул челюсти. Хватит с него распоряжений Барджиля, и без того всю оставшуюся жизнь Вячко будет мучиться с его дочерью.
Турар оскалился, как озлобленный пёс.
– Хан так решил, с ним никто не спорит, – перевёл его слова Вторак. – Твоя жена будет ждать за городом утром. Хан сказал, нельзя тратить время на… рабов, – голос колдуна был сух, но по одному короткому взгляду на него становилось ясно, с каким небывалым трудом он сдерживал ярость.
Вячко молча выслушал перевод, молча подошёл ближе к Турару, и тот криво усмехнулся, сказал что-то, точно в лицо плюнул. Княжич не знал его языка, но понял, что это было оскорбление.
– Что он сказал?
Вторак промямлил нерешительно:
– Сказал идти за ним.
Вячко набычился.
– Не ври мне, Вторак Богшевич, – повторил он медленно, чеканя каждое слово. – Что он сказал?
Тяжело вздохнув, Вторак помотал головой. Он явно надеялся, что всё обойдётся мирно. Несмотря на все оскорбления, несмотря на унижение и злость, он готов был простить Турара. Он слишком долго был рабом.
– Он сказал… Что ты сам не княжич, а раб хана и должен молчать и подчиняться.
Турар потерял терпение, схватил княжича за предплечье, подтолкнул к двери. И тогда Вячко вырвался, пнул Турара под колено и скрутил, приставив меч к горлу.
– Хан Барджиль, – прорычал он на ухо Турару. – Веди меня к хану Барджилю!
Перевод уже не требовался, дузукаланец и без того всё понял.
Теперь-то, когда меч пощекотал его немытую шею, Турар стал покорным, как пёс.
– Вторак Богшевич, – позвал Вячко колдуна. – Проследи, чтобы никто не пострадал.
Колдун взволнованно пробормотал:
– Да, княжич, да, ты только сам не зарежь его ненароком…
– Это как получится.
– Пожалей его, княжич. Что с дурака взять?
– Пошли, нельзя медлить.
Ногой он толкнул дверь из своих покоев.
Завидев их, двое стражников оголили сабли, но не успели сделать даже пары шагов. Вторак вскинул руку, и стражники вдруг зашатались, точно пьяные, глаза их закрылись, и мужчины медленно опустились на пол.
– Вторак, ты жив? – Вячко оглянулся на колдуна.
Он шатался и, кажется, готов был упасть на пол.
– Держусь, – проговорил он тихо.
Турар сердито выкрикнул что-то на своём языке.
– Заткнись, ради Создателя.